Здесь так же горели лампочки на контрольном щите, но было чуть светлее. За широким полукруглым стеклом убегала назад дорога. Каждое мгновение уносило его от дома.
Там, в комнате с атлантами, на камине осталось недописанное письмо отцу:
«Папа, ты, может быть, не вполне еще понимаешь, но я…»
Он должен обязательно дописать это письмо, объяснить отцу, почему бросил школу. Объяснить спокойно, как взрослый человек.
Вот напрасно мама тогда не поехала, осталась с ним здесь. Он так просил ее поехать, чуть не плакал, но она осталась. Боялась ехать в Африку. И чего боялась! Заболеть и здесь можно…
И тут вдруг Олег понял, что она боялась не за себя. Раньше почему-то это не приходило ему в голову. Она совсем не боялась за себя! И сердце здесь ни при чем. Она поехала бы за отцом куда угодно, в самое страшное место, не то что в Африку. Ей так трудно было остаться одной. Он же видел, как она переживала…
Она боялась за него, Олега! Боялась, что он заболеет. А главное, что не сможет там учиться… Из-за него!
Первый раз Олег понял это так отчетливо. А он… Он сделал ее жертву напрасной.
Он сейчас вернется и порвет это дурацкое письмо…
Крутые откосы отступили. Дорога пошла по невысокой насыпи. В темноте проносились смутные очертания столбов.
Все тело Олега сопротивлялось этому безумному шагу, но у него не было иного выхода.
Он не мог просто так исчезнуть. Это невозможно, несправедливо, нечестно в конце концов!..
Олег шагнул к двери и вдруг почувствовал, что в кабине еще кто-то есть. Он не знал, что заставило его понять это, может быть, просто взгляд, устремленный на него в темноте. Но в кабине точно кто-то был!
Значит, он не один на этих сумасшедших тепловозах… Здесь есть еще человек, наверное, второй машинист, они же не заглядывали сюда с Петькой.
Олег забыл про красный светофор, неосвещенный состав, огромную скорость. Он чувствовал только ни с чем не сравнимую радость спасения…
Какое счастье, что он не спрыгнул тогда с подножки!
Олег обернулся.. В кабине было темно, но он увидел фигуру, прижавшуюся в углу. Оттуда на него смотрели встревоженные глаза.
Олег вгляделся. В углу стояла девушка примерно его лет. Разглядеть как следует ее лицо он не мог.
Олег растерянно молчал. Девушка тоже. Он не мог понять, как эта девчонка очутилась здесь.
— Ты кто? — спросил он.
Девушка не ответила. Большие круглые, как у совы, глаза, не мигая, смотрели на него.
— Кто ты? — повторил Олег.
Но она молчала. В сумраке кабины ее лицо казалось плоским и неподвижным.
«Может быть, она глухонемая?» — подумал Олег.
Он раз видел и кафе-мороженом компанию глухонемых. Они очень тихо сидели за двумя сдвинутыми столами и праздновали что-то. Наверное, день рождении. Время от времени один из них вставал и быстро- быстро «произносил» на пальцах речь. Потом все смеялись странными скрипучими голосами и хлопали в ладоши. Олег даже свое мороженое тогда не смог доесть.
— Кто ты?! — заорал он.
Девушка вдруг негромко рассмеялась. Голос у нее оказался самый обыкновенный.
— «Кто, кто?» — передразнила она. — Человек — вот кто!
— Что ты здесь делаешь?
— Твист танцую — разве не видишь?
Она вышла из угла.
— Сейчас ты запоешь!.. — выкрикнул Олег и вдруг запнулся.
…Неужели это случилось всего несколько часов назад?
Я стоял, прижавшись к стене, с изумлением смотрел на нее и ничего не мог понять.
Это была та самая «вчерашняя» черненькая девчонка с танцплощадки. Я узнал ее.
Только не мог сообразить, почему вчера ее глаза показались мне продолговатыми, необыкновенно длинными. Сегодня они у нее были совсем круглые…
И все-таки это была она. У меня от неожиданности на минуту даже страх пропал. Кажется, совсем забыл про тепловозы…
Я стоял и думал: «Что будет, если она сейчас узнает меня?»
— Ты кондуктор? — спросила она.
«Кондуктор?! Почему кондуктор?.. При чем тут кондуктор?!»
— Кондуктор? — Я мотнул головой. — Нет…
— А кто же?
Я совсем забыл, что работаю на железной дороге.
— Никто… — проговорил я. — Просто человек…
И почему я все время так терялся перед ней? Как будто нарочно делал все, чтобы выглядеть в ее глазах полным кретином. Сейчас бы я вел себя совсем по-другому…
Она усмехнулась своей равнодушно-снисходительной улыбочкой. Эту улыбку я хорошо запомнил.
Вчера она улыбнулась так, когда я пытался пригласить ее подругу танцевать.
Мог ли я подумать, что встречу ее так неожиданно и странно?..
За окном вагона мелькают темные поля, перелески. Совсем недавно мы мчались мимо этих мест вместе с ней.
Неужели я больше никогда не увижу ее?
Девчонка усмехнулась. Тревога ее совсем прошла. Она опасалась только кондуктора.
— Ну, тогда садись, человек. — Она указала на вертящееся кресло. — Будь как дома.
Олег опустил голову под ее взглядом.
— Тебя как зовут? — спросила она.
— Олег… А что?
— Обозналась, показалось, знакомый. Может быть, просто видела где-то.
— Где ты могла меня видеть… — пробормотал Олег.
Впрочем, случайный попутчик не очень интересовал ее. Склонившись к приборной доске, при свете лампочек она посмотрела на циферблат ручных часов.
— В Узловой когда будем, не знаешь?
— Где?
— В Узловой.
Они разговаривали на разных языках. Она просто не понимала, что случилось. Ей надо было в Узловую, Час назад она забралась в тепловозы на Сортировочной. Местные ребята часто ездят до Узловой на товарных поездах.
— В Узловой… — проговорил Олег. Он не хотел ее пугать. Надо было как-нибудь осторожно объяснить. — Не попадешь ты в Узловую…
Девушка вскинула брови.
— Это почему? Я сама на станции слышала: эти паровозы в Узловую перегоняют.
Ах, как было все просто!
Она стояла перед ним спокойная, аккуратная. Прямой пробор, волосок к волоску, глаза чуть с прищуром. Он — растерзанный, в белой перепачканной рубашке.
