издания. Собирая грязную посуду у кровати, Сергей виновато взглянул на Александру, что рассматривала тут же подобранный с пола журнал «Игромания», — Я как вечером поужинал… не убрал, уснул. Ты, пожалуйста, не подумай, что я живу как в гадюшнике… Хотя, что объяснять, я таки живу, — расстроился Сергей, — мне даже предложить тебе нечего кроме спиртного… Сок! Яблочный… точно! — Сергей рванул на кухню к холодильнику, но вернулся угрюмый и печальный.
— Что, сока нет? — нежно улыбаясь, спросила Александра.
— Прости, сока нет. Вот, есть кола… — пробурчал Сергей, — у меня в холодильнике — мышь повесилась — наполовину початая бутылка «Jack Daniels», да лед в морозилке.
— Чем же ты питаешься?
— Сейчас… я сейчас сбегаю в магазин! — засобирался Сергей.
— А давай виски с колой! — предложила Сашка, и Сергей расслабился, услышав это предложение.
Сергей, стоял у стола, разливал по бокалам напиток.
— Ты совершенно не смотришься, стоя в этой комнате… — проговорила Саша.
— В смысле… — переспросил Сергей.
— Ты когда-нибудь видел картины Сальвадора Дали? У него есть картины, чем-то напоминающие твою комнату… Если бы он был здесь ему непременно захотелось бы нарисовать и эту.
— Извини, я не очень понимаю… — виновато проговорил Сергей, опасаясь обидеть девушку.
— У него есть такая картина: стол; окно со старыми коричневыми занавесками, на столе лежит блюдо, на котором лежат фрукты — два зеленых яблока, и какой-то еще один маленький плод — похожий на сливу; солнечный свет, который пробивается сквозь эти занавески, окрашивает все предметы бронзой, от чего создается ощущение ветхости и искусственной старины. В общем, над фруктами вроде осы — летает розовый слон. Маленький и совершенно необъяснимый. Так и ты в своем красивом костюме… посреди этой странной комнаты.
Сергей поднес Манхеттен бокал и оказался с ней почти вплотную. Манхеттен глядела Сергею в глаза, а Сергей заглядывал в глаза Манхеттен. Они были прозрачно-зеленые, с желтыми радужными жилками. Пока Сергей пытался заглянуть в самую глубину ее глаз, Александра взяла бокал и, не отводя своих, сделала глоток, после чего Сергей перевел взгляд на ее заблестевшие губы. Она притянула его рукой за шею и впилась в него губами. Сергей закрыл глаза и увидел во мраке белых и тонких светлячков, закружившихся в беспорядочном водовороте блаженства.
Манхеттен нечаянно выронила бокал из руки, он глухо ударился о поверхность напольного ковра, и Сергей почувствовал на ногах сырую прохладу. Саша не издала при этом ни звука, она запустила свои пальцы в волосы Сергея, словно старалась сжать его голову в тисках, но, именно этого Сергею хотелось больше всего, потому что в его голове пульсировало возбуждение. Ни на секунду не размыкая губ, они стали раздеваться, нервно переключаясь друг на друга, и снова возвращаясь, каждый раздевал сам себя. Саша расстегивала свой кардиган тонкими красивыми пальцами, одну пуговичку за другой. Сергей, сбросив рубашку на пол, потянул кверху легкую Сашину футболку, отстранился от нее, оторвался от ее раскрытого горячего рта, заметив, как дрожит ее верхняя губка. Глухая белая тень легкого одеяния, слетев, обнажила ее красивую грудь в бронзовом цвете и заиграла лучами, сотканными из вечернего закатного солнца.
Белые хлопковые трусики так идеально подчеркивали красоту ее бедер, живота, талии, что Сергей не решался их снять, и целовал ее живот, и порочный гладковыбритый лобок, спрятанный за тонкой прозрачной тканью. Сергею казалось, будто он видит сейчас себя откуда-то сверху, из-под потолка, и вид того видения был самым прекрасным и возбуждающим, каким никогда прежде не представлялся никому, ныне живущим, кроме Бога.
Наутро, едва Сергей открыл глаза, сразу же почувствовал на своем теле чужые руки. И ногу. Было какое-то странное чувство, что это происходит не наяву, а является все еще какой-то частью сна. От того, что его обвивали женские руки — было непривычно, но необычайно приятно и тепло, как бывало в детстве, когда просыпаясь, Сергей кутался в одеяло от холодного утреннего пробуждения.
Взглянув осторожно на Сашу, он увидел ее нежно спящее личико, запутавшееся в паутине собственных волос, которые разметались по ее нежной мордочке.
Ему захотелось в нее войти. Казалось, утраченное за вчерашний вечер возбуждение, словно морской прибой, накатило с новой волной — новой силой. Сергей вдруг вспомнил, что приливы и отливы воды в океанах есть результат воздействия на землю Луны. Сама мысль показалась ему — доброй и теплой, как и вся предыдущая ночь — окутанная страстью и возбуждением, когда весь химизм Луны проявился в полную силу.
Сергей аккуратно стал подбираться к ее лону; осторожно, чтобы не разбудить. Возбужденно нависая над ней, он дрожал всем телом — желая и боясь, что каким-нибудь грубым движением может разрушить ее ночное уединение — одиночное космическое путешествие по радужной Вселенной. Сергей боялся ее пробуждения, вместе с которым, могло раствориться и исчезнуть ее астральное плавание.
Когда Сергей вошел в Сашу, стало тепло и невыносимо сладко, от чего Сергей довольно громко простонал. Саша, не открывая своих глаз — заулыбалась, замурлыкала и потянулась.
— Доброе утро, — сказала она, будто бы не замечая, что Сергей, его член, находиться в ней. Сергей замер.
— Доброе утр… — начал Сергей, но Манхеттен поглотила последний слог его утреннего приветствия своим ртом.
— Не останавливайся… — прошептала она ему в самое ухо.
— Почему ты так на меня смотришь? — с удивлением спросила Саша, за завтраком.
— Кажется, я влюбился, — ответил Сергей, не отводя взгляда. — У тебя очень красивые глаза. — Саша смутилась, и постаралась перевести разговор в другое измерение.
— Как спалось?
— Хорошо… очень хорошо, — проговорил Сергей набитым ртом.
После утреннего секса, Сергей сбегал в магазин за продуктами, и теперь жевал бутерброд с колбасой с таким остервенением, как это делают оголодавшие пленники получившие пищу.
— Я тоже спала очень крепко. Ты купил зубную щетку для меня, и большое полотенце, потому что предполагаешь мое частое пребывание здесь? или как? — хитро заглянув в глаза, спросила Саша.
— Мне бы этого очень хотелось, — произнес Сергей, собирая с тарелки остатки яичницы и отправляя их в рот. — Я хотел бы, что бы так было каждое утро, — Сергей сказал это с такой грустью, словно это была какая-то несбыточная мечта, о несбыточности которой они оба догадывались. Саша сделала глоток кофе с молоком, сделав вид, будто и вовсе не услышала сказанных Сергеем слов.
— Возможны, только короткие жаркие ночи, — наконец, произнесла Саша, и оба замолчали. Сергей ничего не ответил, и не обрадовался, будто бы его совершенно это не устраивало.
— Мне надо на работу… — осторожно произнес Сергей, — ты меня дождешься? — Вероятно, по причине того, что за этот короткий завтрак много было сказано — «нет», или недосказано, Манхеттен ничего не ответила, а только отрицательно покачала головой.
Уже через час они стояли на автобусной остановке. Сергей держал Сашу за руку, а она нервно поглядывала по сторонам, словно что-то потеряла или кого-то искала глазами.
— Когда мы увидимся? — спросил Сергей. На что Саша, глядя в сторону, пожала плечами.
— Как мне тебя найти? — поинтересовался Сергей снова. Но, Саша совсем ничего не ответила.
— Я тебя еще увижу? — настойчиво спросил он. Саша снова пожала плечами, и Сергей чувствовал как внутри, что-то рвется, какая-то тонкая нить, за которую подвешено его сердце.
— Вот второй ключ от квартиры… — сказал Сергей, протягивая ключ, — возвращайся, когда захочешь. Я всегда буду ждать… — Сашка села в автобус и исчезла.
Так они и расстались на автобусной остановке.
Напрасно, Сергей каждый день ждал, что Александра появиться снова на лестничной площадке, перед его квартирой, заключив в объятья хрупких рук свои озябшие от холода и одиночества плечи, и прильнет к его сильной груди уже навсегда. Но она так и не появилась. Прошло пять дней, шел шестой, а Сергей по-прежнему ничего о ней не знал.
