точно никогда не забудешь. А тогда и вовсе можно было с фантиком проглотить, а то и молиться на него как на икону… Ну, вроде, «Мишки косолапого», на обертке которого знаменитая картина Шишкина «Утро в сосновом бору»…
— А я, к своему стыду, не помню ни одного фантика, — признался Артур. — Никогда не обращал на них внимания — конфета и конфета, съел ее, фантик — выкинул, и что там нарисовано «Мишка на севере» или «Гагарин в…»… или «Ferrero Rocher».
— Эти конфеты выпускают, кажется, без фантика… — перебил Сергей. — В упаковке…
— Да, черт, их разберет! — вяло произнес Артур, — я тут недавно встречался с одной… — «Я так конфеточки люблю! Я от сладкого болдю!» — капризно произнес Артур, вероятно передразнивая ту, о которой говорил. — Я ей — шампанского, фруктов… конфет купил… коробку… грамм 300, значит… ублажить. Я ее в постель, а она — в интернет. В общем, нашла там эти конфеты и рассказывает мне: это же немецкий «Reber Mozart»… «Patrizier» какой-то… — Артур постарался как можно правильнее произнести название конфет, на ломанном немецком. — Ох!.. Ах!.. Высококачественный шоколадный деликатес!.. — фисташковые марципаны, миндаль, лесные орешки… и нуга! — Артур понизил голос, как будто бы у него село питание, — сели батарейки. Некоторое время он молчал, словно накапливал силы. — Я смотрю на нее: лесные орешки, миндаль, — ну, белка одним словом и все тут! Оболочка… из восхитительного молочного шоколада, а голова — дубовая пробка со стразами.
— Да, ладно! — недоверчиво выпалил Сергей.
— Я тебе клянусь! — Артур произнес эти слова так, словно не умирал, а болел с похмелья. — Дура полная! Даже трахаться с ней расхотелось!
— Ты что, стал такой разборчивый? Капризничаешь… Но ты же все равно ее трахнул? — поинтересовался Сергей.
— Да… — выдохнул с сожалением Артур. — Но я тебе клянусь!.. Хотел плюнуть и уйти…
— Ладно, ладно… — успокоил Сергей Артура, как уступают смертельно больным пациентам, или маленьким деткам, когда убедить их в обратном гораздо сложнее и болезненней, чем признаться в своей неправоте. — Верю. Так все и было… конечно, так, — проговорил Сергей и поправил Артуру одеяло в ногах. — И все-таки послушай, что бы ты сделал, если бы твоя мечта сбылась, и ты стал бы врачом.
— Это моя мама хотела, чтобы я стал — врачом. А я… На самом деле, я хотел быть партизаном… — тихо произнес Артур.
— Кем, кем?.. — воскликнул Серей от удивления.
— Партизаном, — повторил Артур. — Когда я в детстве видела зло, агрессию или несправедливость… я испытывал страшную боль, и огромное желание всё исправить. А вообще… это я только сейчас понял, просто тогда не было Человеков-пауков, Бэтмэнов, Хэллбоев, я мечтал быть Суперменом, и вершить справедливость… Отец был военным… и всегда для меня являлся олицетворением справедливости. Я бы тоже мог стать как он — военным. Вдумайся, что я скажу, в русской мифологии… — Артур замялся. — Или как… правильно?
— В повествовательном пласте русского народного фольклора, — поправил Сергей, — или, в мифологических приданиях славянской бытности… или в современном русскоязычном эпосе…
— Да в современных русских приданиях не существует, и никогда не существовало героев подобных Халку, Капитану Америке, Плащу… кто там у них еще есть?
— Неважно, я понял тебя, — произнес Сергей, видя, что Артур становиться излишне эмоционален, — ты продолжай…
— У нас был Илья Муромец, но он был вроде как образом собирательным и олицетворял весь русский народ, обладая исключительной природной физической силой. Силой народных грабель и коромысла. Так вот мне кажется, всех этих героев, обладающих сверхчеловеческой силой, у нас мог изобразить только один человек — человек в военной форме. Человек, как мой отец. Физически сильный и тренированный, а его сверхчеловеческой силой являлась бы — справедливость. Согласен?
— Согласен, — сказал Сергей.
— Мой отец… — тяжело вздохнул Артур, — я не такой как он! Он — мужик! Реальный мужик! А я?.. Я — мудак! — неожиданно выругался Артур. — Я ничего не добился сам! А он добился! А я ничего и не сделал, чтобы добиться… Поэтому, я — мудило! И теперь я здесь… Ты слышишь?.. И никто, никто не может, ответить почему! — у Артура начиналась лихорадка. Его лоснящееся лицо покрылось пятнами бурого цвета, и крупными каплями пота. — Ты! — посмотрел Артур на Сергея. — Мудак! Ты можешь мне на это что-нибудь ответить? — сказал Артур и глухо закашлялся.
— Все нормально, — повторял Сергей, — все нормально! Успокойся!
— Что нормально? С кем нормально? Ни хуя ничего ненормально! — закричал Артур.
На услышанные вопли Артура, моментально среагировали медсестры и врачи. Они ворвались в палату, как врывается группа захвата, во время штурма «типового» объекта и тут же рассредоточились по палате, исполняя каждый свои функциональные обязанности. Сергея попросили освободить палату и бьющегося в припадке Артура сначала зафиксировали на кровати, а следом вкололи ему какой-то препарат, вероятно, успокоительного действия.
Сергей стоял за стеклянной пластиковой дверью, наблюдая за спешно выполняемыми медперсоналом мероприятиями.
«Почему он не умирает? — думал Сергей. — Яд должен был подействовать уже давно?.. если не сразу? Что происходит? Интересно, врачи определили наличие яда в его теле, или нет?»
Только после того как все показатели его состояния пришли в норму, Сергею разрешили зайти к нему в палату. Но строго настрого предупредили: не будить и ничем не волновать его, а в случае повторного приступа немедленно сообщить на пост. Вид безмятежно спящего Могилевского, успокоил и самого Сергея, после чего Сергей удобно расположившись в кресле, закрыл глаза и уснул, крепко и почти мгновенно.
Сергею снился Артур, в страшном облике графа Дракулы — лохматый, с сопливыми зубами и разлагающимся лицом. И он едва не подпрыгнул от страха и ужаса, когда у него в кармане брюк зазвонил телефон. Звонил отец Артура.
— Сергей, ты в больнице? — спросил он.
— Да, да, да… Вениамин Степанович, да… в больнице, да… — ответил Сергей, суетливо потирая глаза, как будто его только что поймали спящим на ответственном посту.
— Как он? Как у него дела?
— Да, вроде, в норме, — беззвучно зевнул Сергей. — Его лихорадило, врачи сделали ему укол и он уснул… А так все нормально. Вы подъедете? — Артур спрашивал о Вас…
— Да, буду вечером, после совещаниям, — сказал Могилевский. — До встречи… — и отключился. Положив трубку, Сергей посмотрел на Артура, лежащего лицом в другую сторону, и заметил, что Артур не спит.
— Не спишь? — шепотом поинтересовался Сергей.
— Нет, — ответил Артур и повернулся на голос. — Я тут лежал, думал… — спокойно произнес Артур, поднимая взгляд на Сергея. — Мать вспомнил. Лучше бы я стал тем, кем видела меня мама. Кем она хотела, чтобы я был… Я бы, по крайней мере, приносил людям пользу. Помогал бы тяжело больным, спасал бы умирающих… или придумал какую-нибудь вакцину от СПИДа и рака. В лице других я был бы полезным общественно-значимым человеком. А для себя я был бы… простым человеком, обладающим сверхчеловеческими способностями, которыми и было бы лекарство от рака… или вакцина от СПИДа. Я вот к чему пришел сейчас, пока ты где-то ходил…
— Тебя лихорадило. Я врача звал… — объяснил Сергей свое отсутствие.
— Знаешь, все эти американские герои — они ведь не нестоящие, никто из них не стал героем благодаря обычной мускульной массе… ну, кроме, может быть бэтмена. Он единственный, наверное, кого не укусила пчела, или паук, в кого не ударила молния, и он не ёб..лся с Криптона…
— Но, ты знаешь… — перебил его Сергей, — появление этих самых супер-способностей произошло после того как в их спокойных жизнях случилось какое-то страшное событие — смерть близких, семьи — жены и ребенка. Все герои в американских фильмах одиночки, потому что, объективно, семья мешает им быть героями, а спокойная и размеренная жизнь — это антигероическая среда.
— Ты знаешь, кого я сейчас вспомнил, пока ты ходил обедать в столовую…
— Я не был… — Сергей, хотел возразить Артуру по поводу столовой, но решил не делать этого.
