Полушутка, полуправда. Игры. Поняла. Стала серьезней. Много серьезней.
Хватит играть? Уже хватит?
- Говорят, что у вас протезы, - спросить перехватившим горлом.
- Один.
- Где?
- Правая рука.
Мон дотронулась до темной перчатки, провела указательным пальцем. Легко. В одно касание. Перчатка, искусственная рука и легкое касание, но Темный Лорд отшатнулся, а потом снял обе перчатки.
- Правую не отличить от левой, - дотронуться рукой до пальцев правой ладони, потом левой, - она даже такая же теплая, как эта.
Темно-серые глаза? С чего она взяла это? Синева морей, теплая синева.
- Да. Не отличить. Наука и прогресс: рука так же все ощущает и так же может болеть.
- Вероятно, все-таки отличит тот, кто отправится в нокаут.
- Вероятно, да.
- Скажите, а зачем вам тогда перчатки?
- Еще один барьер от мира. От тактильных контактов. От ненужной информации.
Переплелись пальцы рук. На миг. Расцепились.
- А костюм? Камера? Что еще не в порядке?
- Легкие. Ожог и отравление легких.
- Но ведь можно имплантат...
- Можно. Но, видите ли, сначала никто не думал, что я выживу. А потом мне было некогда. Все-таки операция - это долго. И искусственные легкие могут не прижиться. Это снова несколько месяцев, - а то и лет! - оказаться запертым в лаборатории Линнарда:
- Но преимущества же неоспоримы!
- Зейн Линнард считает так же. И своих попыток не оставляет.
- Теперь у него есть союзник.
- Да, я уже понял все свои перспективы на ближайшее будущее... и думаю...
- О чем?
- Убежать - не получится. Избавиться - тоже.
- Только через труп.
- Вот я и думаю: - многозначительно произнес Вейдер.
- За убийство с вас спросят, - предупредила госпожа сенатор строгим голосом. Но голос никого обмануть не мог. В глазах прыгали лукавые огоньки.
- Да ну?
- Вам не помогут даже смягчающие обстоятельства.
- Поправьте меня: вы мятежный сенатор, я ситх с разрешением убивать от Императора:
- С удовольствием вас поправлю, - елейным голосом. - Я уже не мятежный сенатор. Благодаря вам, Милорд, я уже в кабинете правительства. Я придумала блестящий план, по выходу из кризиса и уничтожению Альянса и дискредитации повстанческого движения и их лидеров. А вы не просто ситх, а Главком. Так что так. Спросят... вот увидите. Я даже знаю кто.
- Его Галактическое Величество. В первую очередь.
- Ага. Что-то вроде: Вейдер, а куда вы дели такого полезного для Империи работника?
Оба рассмеялись.
- Вы можете смеяться? И продолжаете считать себя неполноценным и больным... Уу... Вам доктор Линнард непростительно потакает.
- И вы теперь его приструните? С удовольствием посмотрю.
- Месть?
- Ну что вы? Небольшой реванш.
Снова смех.
- А все началось на «Тантиве».
- Нет, - серьезно произнесла Мон. Раньше.
- Раньше?
- Раньше. Когда у меня были длинные волосы.
- У вас были длинные волосы? Не представляю.
- Но вы же можете увидеть!
Темнеющая зелень глаз, а в них прорывающийся за внешним спокойствием и даже кажущей отрешенностью один вопрос: «Неужели ты не видишь?»
Вижу.
Огонь... как же он ей мешал...
Обуздать, спрятать вовнутрь, чтобы никто не увидел, не узнал.
Получилось. Вот только волосы остались непослушными и неукротимыми. Пока не пришло кардинальное решение.
- А что видишь ты? - голос дрогнул: в первый раз на ты.
«А что видишь ты сейчас», - уловил он полную мысль.
- Я вижу маленькую девочку с рыжими волосами. Тоненькую как вспыхнувшую в ночи искру.
Очень медленно, задевая по живому каждым словом, откуда-то тихим эхом донеслась песня. Мон не знала, как он ее вызвал. Но это было то, что пела она когда-то, давным-давно, то, что ей вспоминалось в камере Звезды Смерти. То, что она добавила, к старинной чандрильской песне, изменив слова:
Когда встречаются два обычных, пусть и близких человека, они часто не могут наговориться, высказать все, что творится в душе. Здесь не обязательно даже говорить. Можно молчать, разделив чувства и память,
