Повелителя, обращенном на ученика, промелькнул невысказанный вопрос, но Вейдер его проигнорировал. Внимание младшего ситха привлекла другая персона - Люк, спускавшийся по трапу вслед за Властелином Галактики. Темный Лорд невольно сделал шаг вперед, совершенно игнорируя имперский протокол. По ангару «Экзекъютора» прокатился удивленный вздох, кажется, его издали все солдаты и техники одновременно. Вейдер не обратил внимания и на это, и на тень, промелькнувшую на императорском лице. На самом деле хорошо вышколенные военные не проронили ни звука, а лица оставались беспристрастны. Снаружи. Но это не интересовало Главкома. Сейчас его интересовал сын, и то, какими будут его первые слова. Все же узнать правду вот так, от чужих, практически случайно... не так он представлял себе это событие, не о таком думал, не это планировал. Увы, не судьба.
- Жаль, что ты не сказал мне раньше, - проговорил Люк, мысленно. Без страха или ненависти - он никогда не мог похвастаться сильной интенсивностью этих чувств, как чуждых натуре. Даже банальная злость давно успела перегореть, а разговор с Беном на Альдераане отбил охоту к обвинениям. Теперь, и правда, оставалось одно лишь сожаление. Светлое, как и положено Рыцарю Джедаю. А его слова словно разбили лед - и Лорд наконец-то поклонился своему Властелину. Незачем посвящать во все тонкости любопытных штурмовиков.
- Значит, ты так все решил.
- Да... но ведь ты знал. Ты знал!
- Еще с Татуина.
- Теперь я понимаю твою осторожность. Умом понимаю. Логикой понимаю. Но сердцем...
- Должно пройти время. Поймет и сердце. И ты меня простишь.
- Я уже простил. Разве ты не чувствуешь?
- Я хотел услышать от тебя. Иногда, можно принять желаемое за действительное, если это касается напрямую твоих желаний.
- Вот я и хочу разобраться в своих желаниях. Не удерживай меня.
- Не стану. Хотя хочу предостеречь.
- Я слушаю... отец...
Впервые произнести это слово, вслух. Замереть. И вслушиваться-вслушиваться-вслушиваться. Сами слова - ничто, но за ними, за ними - многое. Всё. Буря эмоций, сдержанные чувства.
- Видения будущего - завораживают. Но жить грезами и ЖИТЬ - разные вещи. Можно навсегда погрязнуть в себе и проспать всё. И никогда не понимать причин. Ход истории. Людей.
- Как я могу понять все это, если не понимаю себя?
Можно вслух спорить, но эмоционально быть на одной частоте, быть рядом, быть вместе.
- Я сожалею. Ты выбрал трудную дорогу. Сам того не зная.
- А что хотел предложить мне ты? Военную славу? Власть? Это ведь так мало.
- Мало. Для форсъюзера - мало.
- У меня было желание, попросить тебя снять маску. Но теперь...
- Ты видишь меня сквозь нее?
- Да. Ты такой, каким мне снился. Строгий. Чуть уставший. Хотя, - мне кажется или нет? - уголки глаз, в них появилось...
- Что?
- Надежда? Оптимизм? Не знаю. Во всяком случае - нет обреченности.
- Обреченности?
- Когда ты впервые появился, я подумал: вот этот человек себя считает обреченным. Этого не было видно внешне. И эмоционально это не чувствовалось. Но у меня возникла именно такое нелогичное ощущение.
- Может быть... ты и прав.
- Трудно? Да, как же тебе трудно. Теперь я многое понимаю. От этого ты меня предостерегал?
- Никто не хочет, чтобы дети совершали их ошибки или повторяли жизненный путь.
- Но я выбрал другой.
- Я бы не сказал, что он легче.
- А разве бывает что-то легче? Все в той или иной мере одинаково. Везде есть свои трудности.
- Ты слишком молод, чтобы понимать это. Дурной знак.
- Я просто дольше жил на Татуине.
- Это - хорошая школа выживания. Но добровольно я бы тебя туда не отдал.
- Что толку сожалеть о прошлом? Разве его можно изменить? Я такой, какой есть.
- Да. И ты уходишь.
- Лея меня заменит. Она продолжит все, что делаешь ты.
- Твоя сестра - не пришла...
Показалось или нет? Похоже, в отцовском голосе - печаль. Наверное, это трудно - вот так, сразу осознать себя отцом взрослых детей. Собственных - но чужих и далеких, а сейчас - собирающихся стать еще дальше.
На секунду юному Скайуокеру стало грустно за свой выбор. Но ведь там, на Альдераане он тоже произнес правду. Кому нужен Люк, идущий чужим путем, пусть даже из благих побуждений? Не ему самому, да и тем, кто его, наверное, по-настоящему ценит - он тоже не нужен. Вот так и уходит все напускное, оставляя истину. Твой мир - таков, каким ты его делаешь. Он отражение тебя - и твоего отношения.
Ты же знаешь это, отец.
- Ей нужно время, - произнес Люк. - За сегодняшний день на нее свалилось слишком много правды.
- Император? - понимающе спросил Темный Лорд.
- Император, Бейл Органа, Бен. Если для меня истина была просто неожиданностью, то для нее она стала болью. Особенно то, как Кеноби заставил мать от нас отказаться...
Ослепительная вспышка ненависти из-под шлема как ответ на последний, не заданный сыном вопрос. Он ее любил, - конечно, любил! - если до сих пор приходит в ярость от причиненной этой женщине боли. Но это было давно - а жизнь продолжается. И ярость быстро сменяется чем-то вроде сожаления.
Минус во владении Силой - практическая нереальность одиночества. Разве что... щит, но он остановился, не продолжив ставшее почти рефлекторным движение. Хватит! Едва ли это выход - прятаться от родного сына. Тем паче, что в Люке нет осуждения. Он, действительно, не джедай.
- Я должен был догадаться, - черная перчатка сжимается в кулак.
Тонкие пальцы на черной броне. Все-таки - хорошо иметь собственную семью.
- Думаю, у тебя были веские причины, отец. А теперь ничего не изменишь. Лея тоже переболеет, хотя в ее потрясении есть плюс: сестра поймет, насколько ее Хан лучше, чем кажется. И я искренне желаю Лее счастья.
- Я тоже, Люк. Я тоже.
- Она похоже на, - голос молодого человека дрогнул, - мать?
Он видел хроники. Он помнил лицо Амидалы Наберрие, но хотел услышать от отца.
Ведь отец ему говорил другое.
- Да, - выдохнул Вейдер.
- Ты же говорил, что я...
- Она похоже на мать внешне. А внутренне...
Люк понял.
- На тебя?
- На Энекина. На меня в прошлом.
- А я - наоборот?
- А ты - наоборот. Внешне пошел в Энекина, но внутренне - в Падме.
- Ты так звал ее - Падме? Не Амидала?
- Я так ее звал с девяти лет. Привычка.
Юноша порывисто отвернулся к входу, и разом перестал быть серьезным. Улыбка озарила его лицо. Что ж, Мон Мотма и на этот раз удивительно кстати.
Ведь Люк чуть не задал вопрос, на который отвечать перед посторонними не хотелось. Даже перед
