Сирин держалась в стороне, ограничившись ролью наблюдателя.
Казалось, о шведах все уже забыли, но обманчивое спокойствие растаяло быстрее, чем снег. Зима еще крепко держала город в своих объятиях, когда Степа Раскин однажды ворвался на собрание с бледным перекошенным лицом:
— Водки сначала налейте, потом расскажу! — Его голос слегка дрожал.
Сергей бросил ему бутылку, Раскин поймал ее на лету и жадно припал к горлышку, словно там была вода. Оторвавшись, он глотнул воздуха и уронил бутылку на пол. Осколки с резким звоном разлетелись по мрамору, водка растеклась лужей. Кто-то ахнул.
— Шведы перешли границу! Они взяли Гродно. Наши едва успели уйти — почти бегство… Там хаос… Наверняка большие потери, точно никто не знает. Я только что от Апраксина.
Даже известие о смерти царя, пожалуй, не поразило бы собравшихся сильнее. Повисла гнетущая тишина — слышно было только, как кто-то переступает с ноги на ногу прямо по осколкам — стекло хрустнуло под сапогами.
И вдруг все заговорили разом. Проклятия и восклицания слились в неразборчивый гомон: кто-то пытался оценить возможные потери, кто-то спрашивал — готов ли обороняться Санкт-Петербург.
Сергей качал головой, прислушиваясь к этим беспомощным, опасливым разговорам, наконец он зло ударил кулаком по столу. Все обернулись к нему.
— Шведы в Гродно, говоришь? Что ж, сюда им не дойти!
Раскин поглядел на Тарлова так, словно тот избавил его от кошмара, подозвал слугу и потребовал принести карту. Тот вернулся уже через минуту, словно его тоже подгонял страх перед шведами.
Двое друзей Раскина смахнули стаканы и бутылки прямо на пол и помогли разложить на столе чертеж западных губерний, офицеры столпились вокруг и горячо заговорили о возможных планах шведов. Со стороны можно было подумать, что речь идет о плановых маневрах.
Тиренко, подкрепляя свои слова, тыкал в карту тонким пальцем:
— Я ждал, что Карл выступит вдоль побережья к Риге, там встретится с войсками Левенгаупта и вместе с армией Любекера возьмет Петербург в окружение. Тогда он имел бы возможность отвоевать обратно Нарву и берег Финского залива.
Раскин задумчиво покачал головой:
— Так он может пойти и от Гродно.
— Не думаю. Я склоняюсь к тому, что он двинется на Москву, — Сергей прочертил линию от Немана до Москвы.
— Он не такой дурак! — возразил Раскин. — Тут пути не меньше чем тысяча верст — без подкрепления, без обоза! Я бы на его месте сначала занял Балтику и Ингерманландию, а потом уже отсюда через Новгород и Тверь двигался на Москву.
— Это ты так думаешь, а он — шведский король, он рассчитывает на стремительный марш. Впрочем, наша армия так резво удирает, что ему, пожалуй, это удастся.
Сирин в споре не участвовала, но прислушивалась внимательно. Паника, охватившая офицеров, удивила ее, пусть большинство и пытались скрыть свой страх за громкими спорами.
«Что же за человек этот шведский король, если ему удалось навести такой страх на этих людей? Интересно, а царь тоже его боится? Очевидно, да, иначе разве позволил бы он оставить Гродно, когда шведы начали наступление». В первый раз за многие недели девушка вспомнила отца и спросила себя: не станет ли эта война удобной возможностью избавиться от русского ига? Пусть ее притащили на запад и одели в русский мундир — она по-прежнему оставалась татаркой и дочерью Монгур-хана. Мысль о том, что ее племя покорено и платит дань царю, приводила Сирин в ярость. Но тут ей в голову пришла еще одна мысль: ее привезли сюда, чтобы она служила залогом мира между ее народом и русскими, но теперь царь сделал ее русским солдатом — а значит, может казнить ее по любому другому поводу, к примеру, за бегство с поля боя.
Она отмахнулась от этой мысли и посмотрела на Семена Тиренко, который подносил ко рту полупустую бутылку водки. Он вылил в себя все остатки и глубоко вздохнул:
— Прошло наше доброе мирное время, скоро снова будем сидеть в седле вместо этих удобных кресел.
Сергей мрачно глянул на него и испытал горячее желание напиться, чтобы хоть немного разогнать уныние, но, посмотрев на Бахадура, он передумал. Татарин был чертовски прав: попытка утопить ум в водке ни к чему хорошему не приведет. Шведы продвигаются все дальше, а русская армия доблестно отступает.
9
На следующее утро в конюшне, где жили Сергей, Ваня и Сирин, появился вестовой[10] князя Апраксина с приказанием капитану Тарлову немедленно явиться. Он даже не дал Сергею переодеться в парадный мундир. Но спешка оказалась напрасной — во дворце Апраксина Сергей еще несколько часов ждал приема: вестовые, адъютанты и слуги сновали туда-сюда, вбегали и вновь выбегали. Никто не предложил ему стул, и Сергей, словно зверь в клетке, мерил шагами приемную, прислушиваясь к раздраженному голосу князя, доносившемуся из-за двери:
— Ради всего святого, куда подевался Горовцев?! Его армия уже должна быть здесь!
Как раз в этот момент один из вестовых распахнул дверь и застыл на пороге, поэтому Сергею удалось разобрать ответ:
— По последним сведениям, Горовцев находится возле Мологи. Сбор войск объявлен около Пестово.
Апраксин зарычал от злости:
— Он должен был сделать это еще осенью, когда выехал из Петербурга! Пестово? Матерь Божья! Войска Любекера уже недалеко, а шведы на марше будут попроворнее наших. Может быть, стоит просить подкрепления, пока не поздно? Шереметева, к примеру.
— Драгуны генерала Шереметева вместе с остальными нашими силами отступают от Гродно на восток.
Апраксин крепко и замысловато выругался — будь здесь священник, он не преминул бы укорить князя за богохульство.
— Скажи лучше, что они поджали хвосты и бегут от шведов сломя голову! Черт побери, и с такой армией наш царь думает победить? Да поставь на пути у шведов пару смазливых девчонок, они и то задержат их лучше, чем эти трусы!
Кто-то хихикнул, но тотчас же замолчал. Апраксин продолжил свою речь, и в голосе его зазвенел металл:
— Мы можем рассчитывать только на себя, помощи ждать неоткуда. Позовите сюда Тарлова. Прибыли его сибирские головорезы, а нам сейчас каждый человек важен.
Сергей уже подходил к двери, когда наружу выскочил адъютант и попросил его пройти в кабинет, через мгновение Сергей уже стоял навытяжку перед губернатором:
— Капитан Тарлов к вашим услугам.
Апраксин рассеянно кивнул:
— Хорошо. Идите сюда, Тарлов, узнаете, в каком дерьме мы все завязли по уши. Гарнизона хватит ровно на то, чтобы оборонять Шлиссельбург и Петропавловскую крепость. Все, что я могу выставить против Любекера, — это горстка драгун. Это невозможно! Если шведы дойдут до Петербурга, всем придется укрыться в крепости, можете себе представить, что станет тогда с городом! Если это случится, Петр Алексеевич четвертует нас всех!
— Если он тогда еще будет царем, — прошептал один из офицеров на ухо другому, к сожалению, недостаточно тихо.
— Кто это сказал? — вскинулся Апраксин, но никто не ответил. — Мы выиграем эту войну! Каждого, кто в этом усомнится, брошу в каземат Петропавловской крепости — камеры уже готовы! А что с ним после
