Туареги Ахаггара

осуществляются все внутренние перевозки — при перемене места стоянки, при подвозе воды и людей; так, если имхары путешествуют только на верблюдах, то имрады часто прибегают к помощи осла, а их женщины вообще не знают другого способа передвижения. Роль осла тем более важна, что он позволяет сберегать верблюдов, которых в Ахаггаре стараются особо не нагружать работой; кроме того, он всегда под рукой, пасется вблизи стоянки, тогда как верблюды находятся на пастбище, в нескольких днях пути. Своей неприхотливостью осел оказывает кочевникам очень большую услугу.

Упряжь

Мехаристы имеют свою особую упряжь — легкие седла, закрепленные на холке животного, к ним привязываются разные дорожные сумки и бурдюки с водой.

Различают несколько видов верблюжьих седел у туарегов Ахаггара:

1) тарик — с передней лукой в форме креста, покрытой красной кожей;

2) тамзак — той же формы, но более роскошное; внешние стороны передней луки и боковые стенки украшены небольшими ажурными пластинками из железа и меди, обиты медными гвоздиками;

3) тахьяст — грубое, с лукой и поддоном для груза из простого дерева, украшенное геометрическим рисунком.

Тариком чаще всего пользуются туареги Ахаггара; тамзак — более нарядный вариант тарика, своим украшательством обязан влиянию народа хауса. На нем обнаруживается характерная техника накладывания ажурных металлических пластинок и нашивок из кожи, раскрашенной и снабженной вышивкой, присущая конским седельным мастерским хауса в Дамергу, Сокото и других. Нет никакого сомнения в том что это выспреннее искусство не имеет ничего общего с искусством туарегов. Характерно, что тамзак в других районах не изготовляется, разве что копируется, притом весьма посредственно, энаденами иуллеммеденов или кель-адрар.

Оба седла с передней лукой в виде креста изготовляются ремесленниками Аира, однако старые мастера этого края делают только тарики, тогда как тамзаки — чаще всего дело рук энаденов, в какой-то степени смешанных с ремесленниками-хауса. Кузнецы Ахаггара делают лишь тахьясты — седла, получившие распространение у туарегов племен ифорас, а также арабов кунта, берабиш (отсюда и его арабское название бербуша), которые сродни седлам мавров Западной Сахары.

Происхождение этих седел невозможно определить. На наскальных росписях и рисунках седло с крестом появляется довольно поздно; ранее всех там фигурирует, пожалуй, мавританское седло с небольшим поддоном, уже не встречающееся у туарегов. По логике вещей здесь должны быть обнаружены также изображения седла со спинкой азиатского типа, однако они исключительно редки в Центральной Сахаре.

Седельная лука в виде креста имеет сходство с украшением, называемым «агадесским крестом», и с рукоятью кинжала. Все они сделаны ремесленниками Аира, которые, возможно, являются и их авторами. Одно время считалось, что седло с лукой в форме креста отражает христианское влияние, переданное через коптов, однако последние исследования, проведенные среди ремесленников Аира, указывают на то, что изготовление такого седла носит местный характер и хронологически насчитывает лишь несколько веков. Седло с крестообразной лукой встречается в туарегском крае нечасто, тогда как арабское вьючное седло широко используется ныне в Тибести и в Эннеди, куда оно наверняка пришло от арабов Кордофана.

Благородные семьи Ахаггара, которые ездят только на мехари, имеют специальные седла, похожие на базур арабских женщин, но без обручей, покрытых тканью; лишь иногда, при совершении длительных переходов, туареги крепят их, например при пересечении большого рега Ин- Геззам по дороге в Тамесну, а также для защиты от палящих лучей солнца. Такие седла называются ахауи. Делаются они из дерева и снабжены толстой лукой спереди и планками сбоку, украшенными медными бляшками. Несколько подушек, положенных в середину, обеспечивают путешественнице комфорт. Такие седла украшены пышными черными помпонами из козьей шерсти, свисающими по обеим сторонам.

К седлам привязываются кожаные сумки со сменной одеждой, запасами продовольствия и бурдюками с водой, необходимыми в пути.

Для перевозки товаров на верблюдов надевают вьючные седла арабского типа, изготовленные из пальмовых волокон, а их каркас — из джерида пальмового дерева; такие седла в основном делаются в Тидикельте. Они несколько отличаются от сахельских седел туарегов. На время длительного перехода каравана на каждое животное навьючивается до 100 килограммов груза, не считая бурдюков. Слуги, сопровождающие животных, не имеют личных средств передвижения, поэтому в самые жаркие часы еще и они усаживаются верхом на животных. Туареги не любят ходить пешком, они решаются на это лишь в крайнем случае, когда нельзя поступить иначе или когда верблюд и без того чрезмерно нагружен. Обычно же даже короткие расстояния они предпочитают преодолевать верхом.

Ослы, используемые для перевозок в пределах массива, снабжаются небольшим вьюком — ароку, — служащим также и седлом. Если какому-нибудь имраду предстоит переход в одиночку, он берет осла, навьючивает на него свою сумку, небольшой багаж и покрывало, пускает его впереди себя, а сам идет сзади с копьем на плече. Он садится на осла лишь в самые жаркие часы дня.

Примерно тридцать лет назад некоторые благородные туареги, в том числе аменокаль Ахамук, владели несколькими лошадьми и пользовались ими при поездках по Нижнему Ахаггару, изобилующему широкими долинами, где можно было избежать каменистых дорог. Однако это явилось слишком большой роскошью, от которой большинству пришлось отказаться. В 1929 году аменокаль Ахамук совершил путешествие из Ахаггара в Агадес на коне, а несколько верблюдов везли воду и корм для его скакуна.

Ахаггары никогда не ездят на зебу и не пользуются ими для перевозок, тогда как в Сахеле это животное используется как вьючное, а порой и для езды верхом.

Реззу и война

Грабеж стоянок противника считался у туарегов весьма почетным делом. Туареги Ахаггара особенно отличались этим. Реззу у них называется эджен или эген в отличие от аннеменси или амджера, что означает открытую войну между племенами или целыми конфедерациями.

Реззу были более частым явлением, чем война. Они могли совершаться в любой момент и любыми силами, независимо от того, находились ли племена в состоянии войны или нет. Реззу стало столь обычным занятием, что было возведено в ранг реально существующего института, со своими законами, правилами, четко соблюдаемыми участниками. Самой простой формой реззу было похищение соседского стада, по возможности без человеческих жертв. Дело осложнялось, если жертва начинала защищаться и пыталась вернуть свое добро.

Для набега собирались самые разнородные элементы, объединенные жаждой приключений и грабежа, помноженной на желание завоевать благосклонность у женщин. Не одна разбойничья экспедиция состоялась лишь ради удовольствия женщин — добыть им красивые одежды и украшения. Тщеславие мужчин прекрасным образом соединялось тут с тщеславием женщин.

Как только принималось решение совершить такой набег, его организаторы старались собрать как можно больше боеспособных мужчин. Чаще всего реззу бывали летом, когда из-за оскудения пастбищ стоянки были вынуждены рассредоточиваться и находились на значительном расстоянии друг от друга, что делало внезапность нападения более вероятной.

Каждый участник запасался оружием. Если у него не было мехари, он находил того, кто мог одолжить