неприятности. «Я не буду калекой, – мелькнуло у нее в голове. – Лучше умереть».
– Бедный Карл, – прошептала Розмари. – Я так восхищалась им. Я надеялась на него. Что с нами теперь будет? Я совершенно не смыслю в финансовых делах. Ведь он всем занимался.
– Пока эту задачу надо возложить на Дэна, а затем мы найдем кого-нибудь другого. Ты ведь знаешь, Карл вел и мои финансовые дела. Я такая дура. И тоже ничего в этом не понимаю.
– Ах, Валери, но этим все-таки придется заняться тебе. Я не могу думать о деньгах и никогда не умела. Господи, как это все ужасно!… А зачем приезжала полиция? Что их интересовало?
– Задавали много вопросов, на которые я не могла ответить.
Валери на минуту закрыла глаза, в который раз силясь осознать тот факт, что Карла нет в живых. Она почувствовала себя абсолютно беспомощной. Столько незавершенных дел, неразрешенных проблем…
– Я действительно плохо знала Карла. Но как я могла узнать его лучше? Всего три года супружества, а затем – почти развод, – в отчаянии произнесла Валери.
– Валери!
– Мы пытались разобраться в наших отношениях, потому и приехали в Адирондак. Я рассчитывала, что несколько дней вдалеке от всех сделают наш отдых более романтичным, заставят забыть о наших неурядицах. Однако он, кажется, в глубине души мало на это надеялся. Постоянно озабоченный какими-то своими проблемами… Когда ему было думать о налаживании наших отношений? Нас никогда не связывала пылкая страсть, а без нее – как вернуть любовь? Знаешь, мне кажется, у Карла была женщина, – вдруг сказала Валери.
– Не могло у него быть другой женщины! Он тебя обожал! – возразила Розмари.
– Ты ошибаешься. У меня есть большие сомнения по этому поводу, как и насчет многого другого. Мы были друзьями, мы всегда были больше друзья, чем любовники. А в последнее время стали совсем чужими, даже перестали друг с другом разговаривать.
… Ранним утром следующего дня Лили Грейс навестила Валери.
– Я хотела бы тебе чем-нибудь помочь, – сказала она.
Валери усмехнулась.
– Помолись о том, чтобы я не потеряла обмороженные ноги или пальцы. Поговорим в другой раз, ладно? Я хочу думать о Карле в одиночестве. Мне надо во многом разобраться. Надеюсь, ты это понимаешь, – и она отвернулась.
– Конечно, – задумчиво сказала Лили. – Я никогда не была замужем. Но мне кажется, что со смертью мужа ты как будто бы теряешь частичку самого себя, даже если в замужестве ты была не слишком счастлива.
Валери удивленно обернулась к Лили:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать. На следующей неделе исполнится двадцать один.
– И ты заметила, что между мною и Карлом что-то не так?
– Для меня это сразу стало очевидным, – и лицо ее озарилось робкой улыбкой, обдав Валери своим теплом. – Наверное, это интуиция. И умение сопереживать. Ведь и ты такая же. Я это заметила еще в лесу. Ты знала, что делать, все взяла в свои руки, рисковала жизнью. Мы думали каждый о себе, а ты обо всех. Мы растерялись, а ты действовала. И ты спасла всех нас. Я не знаю, как тебя благодарить, я буду молиться о тебе. Я попрошу Бога, чтобы он дал тебе силы разобраться во всем и чтобы ты прожила такую же долгую жизнь, какую подарила всем нам, и чтобы все обошлось с твоими ногами. – Поцеловав Валери в обе щеки, она стремительно вышла из комнаты.
Этой же ночью Лили Грейс покинула больницу, никому ничего не сказав.
«Какая все-таки странная эта Лили. Ее лицо излучает какую-то вселенскую доброту… Хотелось бы увидеться с ней еще раз – ведь мне так и не удалось ей сказать, какое неизгладимое впечатление произвела она на меня в тот памятный декабрьский вечер, когда читала проповедь над могилой Эндербая», – подумала Валери.
Она хорошо знала, что Лили сильно заблуждалась насчет ее достоинств. Никогда Валери Стерлинг не обладала ни решительностью, ни целеустремленностью. Все тридцать три года просто плыла по течению…
«Но ведь я же им помогла после катастрофы. Я вывела людей из леса». Это была другая Валери. Но сейчас она опять та же, и она не знает, что следует делать дальше, печально констатировала она.
На следующее утро Валери и Тэрэнтов перевезли в нью-йоркскую больницу «Ленокс Хил». Через два дня лечащий доктор разрешил вездесущему репортеру из Гленз Фолза проинтервьюировать Валери. С ним же пришел фотограф.
– Что вы чувствовали одна в лесу? – задавал вопросы репортер. – Дикие животные не пугали вас? Откуда вы знали, в каком направлении двигаться? Случалось ли вам когда-либо заблудиться? Вы обучались тому, как выжить в условиях экстремальной ситуации? Вы много молились? О чем вы думали?
– О том, как следует ставить одну ногу перед другой, – насмешливо сказала Валери.
– Она думала о спасении оставленных в лесу людей, – твердым голосом добавила мать. – Именно это заставило ее идти вперед; сознание того, что оставшиеся в лесу люди погибнут без нее. Обмороженная и сильно ослабевшая, она почти упала духом. К счастью, на дороге ей встретился молодой человек и подобрал ее. Она истинная героиня! – с пафосом закончила Розмари.
Интервью вместе с фотографией Валери, помещенное на первой полосе газеты «Гленз Фолз Таймс», было замечено редакторами Нью-Йорка и Лонг-Айленда, и они послали своих собственных корреспондентов и фотографов.
На этот раз Валери сама отвечала на вопросы. Она думала, что репортеры будут романтизировать эту ужасную ночь, но они были серьезны, и она терпеливо повторила уже рассказанную ею историю, отвечая на все поставленные ими вопросы, исключая вопросы о Карле.
Прибывшие теле- и фоторепортеры столпились в больничной палате. Присутствие всех трех телекомпаний, включая Си-Эн-Эн и Канадское телевидение, объяснялось сенсационностью будущего материала.
Несмотря на свежие царапины и ушибы, потерпевшая была необыкновенно хороша собой. Низким, красивым голосом она давала интервью. Репортеров особенно умиляла ее покладистость: они не привыкли к такому отношению.
После телевизионщиков приехала Сибилла Морган со своим собственным фотокорреспондентом.
– Ты такая знаменитость! – нагнулась она, чтобы поцеловать Валери, которая протянула в знак приветствия руку. – Могли ли мы подумать, что ты будешь звездой телеэкрана в нашей передаче! – воскликнула она, подвинув стул поближе к Валери. Ее черные волосы были замысловато вплетены в шиньон, и светло-голубые глаза блестели перламутром, оттеняя темно-оливковый цвет кожи. На ней был отореченный мехом кашемировый шарф, – Расскажи мне о Карле.
Валери отрицательно покачала головой.
– Я не могу говорить о нем.
– Мне просто не верится. Я была с ним… с вами обоими всего лишь несколько дней назад в Лэйк Плейсиде. Я так обрадовалась, что Лили пожелала остаться, когда мне пришлось уехать. Мне казалось, вы получите большое удовольствие от совместного отдыха; помнится, когда ты ее увидела впервые, она произвела на тебя впечатление. Да и Карл находил эту девушку какой-то неординарной. А сейчас, подумать только, его нет в живых! Был ли он в состоянии говорить после катастрофы? Что он говорил?
Валери тяжело вздохнула. От Сибиллы не так легко отвязаться. Валери, знавшая ее с детства, понимала, что Сибилла добьется поставленной перед собой цели.
– Я не буду рассказывать о Карле, – решительно ответила Валери. – Может быть, когда-нибудь, только не сейчас.
– Хорошо… Ты мне позвонишь, не так ли, если захочешь рассказать? Как бы там ни было, я знала Карла. Конечно, не так хорошо, но все же мы с ним были приятелями.
– Я это знаю. Ты беседовала с Лили Грейс? Она исчезла из больницы в Гленз Фолз. Как она?
– Лили превосходно себя чувствует и поет дифирамбы в твою честь. Ты у нее пользуешься гораздо
