Телепатика?
– Я не знаю, – сказал Кай. – Может, и так. Я не понимаю, почему это может быть важным.
– Это может оказаться критическим для понимания того, почему ты больше не владеешь Нунцио и не можешь открывать свой разум грёзам своих собратьев.
– Я знаю Нунцио, – ответил Кай, защищаясь. – Я освоил эту дисциплину за год.
– Тогда почему ты здесь? Почему Дом Кастана отослал своего ведущего астропата обратно в Город Прозрения?
Кай не ответил, и она остановилась возле открытой двери кельи.
– Я здесь, чтобы помочь тебе, Кай, – сказала Сарашина. – Ты был моим лучшим учеником, так что если ты потерпел неудачу, то это и мой провал тоже.
– Нет, – ответил Кай. – Не в этом дело. Это просто... что случилось на 'Арго'...
Сарашина подняла руку, чтобы его остановить.
– Не говори об этом здесь, пока другие лежат в своих кроватях, – сказала она, делая жест в сторону верениц келий, которые тянулись вдоль коридора. – Поспи. Помедитируй какое-то время, если это тебе поможет. Приди в себя, и я поговорю с тобой утром.
Кай кивнул. Хоть его мысли и скакали, как сумасшедшие, его тело требовало сна, и несмотря на то, что постель для новичков отнюдь не была удобной, он ждал не дождался в ней очутиться. Он шагнул в келью и переступая порог, уловил во тьме призрачный шелест далёкого голоса. По каждую сторону от двери замерцало по шепчущему камню, и он спросил себя, в чьи грёзы или память он мимолетно вторгся.
В стенах Города Прозрения, воспоминания были слишком общедоступными, и в большинстве своём, они не относились к разряду тех, которые хотелось бы иметь. Никто не погружался в них слишком надолго, если ему было дорого здоровье собственного рассудка.
Кай знал это лучше, чем кто-либо.
Дверь кельи захлопнулась, дерево громко стукнуло о камень. Щелчка замка, обычного в случае комнаты с новичком, не воспоследовало, но Кай ощущал присутствие двух Чёрных Стражей по ту сторону косяка. Сарашина могла разговаривать с ним, как с блудным сыном, но Головко был совершенно другой статьёй. Кай мог только предполагать, какие кошмары вызывало у настоящих новичков соседство вздорного генерал-майора.
Его дорожный чемодан ещё не добрался до кельи, и Кай подозревал, что Чёрные Стражи сейчас исследуют его личное имущество на предмет любого намёка на что-нибудь угрожающее. Им ничего не найти. Кай не захотел взять ни одной вещи с 'Арго', и все его пожитки насчитывали лишь несколько сорочек, несессер с гигиеническими принадлежностями, прекрасно скроенный костюм от швейных домов Нихонского полуострова и, конечно же, многочисленные тома его Онейрокритики в кожаных переплётах.
Для Чёрных Стражей книги не значили ничего, но криптэстезики тщательно исследуют их, чтобы убедиться, что они не содержат скрытых символов, которые послужили бы тревожным звоночком.
Они ничего не найдут, но Кай понимал, что они обязаны проверить.
Обстановка внутри кельи была скудной, и в ней не было ничего, что могло бы сказать, кто в ней до этого жил. Это имело смысл, поскольку любой отголосок предыдущего обитателя повлиял бы на грёзы Кая. Вдоль одной из стен располагалась узкая койка с простеньким рундуком у её подножия. Напротив кровати помещались стул и маленький письменный стол. На блоке промокательной бумаги, рядом с роговой чернильницей и пером, лежала чёрная тетрадь.
Стена над столом была расчерчена пустыми полками, только и ждущими, чтобы их заполнило неуклонно растущее собрание томов астропатической Онейрокритики. Они были короткими, поскольку новичку требуется время, чтобы создать исчерпывающую коллекцию образов и символов и архив с записями грёз.
Кай поставил на стол бутылку амасека, которую он взял в скиммере Дома Кастана, и поднял со стола тетрадь. Он бесцельно пустил веером её плотные страницы, втягивая запах бумаги, хрустящей от своей новизны. Все страницы были чистыми, ждущими, чтобы их заполнили воспринятым в грёзах, и Кай осторожно положил книжицу обратно. Она была пустой, но потенциал того, что
Каю, с учётом уровня его квалификации, хотелось почувствовать себя оскорблённым тем, что его поместили в келью новичка. Но злости не было. Это имело смысл, и он осознал, что подразумеваемое этим отсутствие ответственности вызывает у него душевный подъём. Он улёгся на спину и закрыл глаза, позволяя дыханию замедлиться. Кости ломило от пси-хвори.
Хотя его разум и был взбудоражен, редко кто из астропатов испытывал трудности с засыпанием. Подходящие мантры и техники умственной настройки позволяли достичь любых состояний сознания.
Каю с лёгкостью удалось заснуть, но его сновидения не принесли ему отдохновения.
III
Наилучший Ход / Руб-эль-Хали / Арзашкун
– Твоя императрица под ударом, – с усмешкой сообщил Хормейстер Астропатов.
– Я в курсе, – ответила Сарашина, двигая по доске резную фигурку, сделанную из коралла с покрытой океаном планеты Лэйран. – Ты думаешь, я в первый раз играю в регицид?
Немо Чжи-Мэн улыбнулся и покачал головой:
– Конечно нет, но я не хочу выиграть из-за того, что ты 'зевнёшь'.
– Это в предположении, что ты одержишь победу.
– Обычно так и бывает.
– Не сегодня, – сказала Сарашина. Чжи-Мэн забрал кастеляна своим конником и положил его на покрытый ковром пол. Доска и фигуры были подарком самого Фениксоподобного, и оформление статуэток было чем-то невероятным. Каждая была сработана чуть ли не с маниакальной тщательностью и обладала индивидуальной неповторимостью – как и можно было ожидать от руки примарха, который был олицетворением подобного внимания к деталям. Фигурки оставляли ощущение совершенства, и прикосновение к ним доставляло не меньше удовольствия, чем сама игра.
– Думаю, что ты ошибаешься, – сказал Чжи-Мэн, когда Сарашина бросила через доску своего дивинитарха.
– Так подумай ещё раз, – ответила она, откидываясь на груду роскошных подушек, усеивавших пол апартаментов Хормейстера. – Видишь?
Чжи-Мэн склонился над доской и рассмеялся, осознав, что значила позиция фигур на клетках.
– Неслыханно! – воскликнул он, схлопывая вместе свои изящные, как у скульптора, руки. На левом среднем пальце было кольцо из оникса, на котором были вырезаны переплетающиеся символы. Возможно, это были письмена какого-то языка, но скорее всего, они просто служили украшением. Чжи-Мэн как-то поведал Сарашиной, что кольцо было приобретено у человека, утверждавшего, что он пришёл из Четвёртого Доминиона, но она подозревала, что это было очередное шаловливое бахвальство Хормейстера. Если бы у него сохранились глаза, то во время рассказа этой байки в них прыгали бы чёртики. Но его миндалевидные глаза закрывали зашитые веки, и это говорило знающим людям, что он был ослеплён больше столетия тому назад, когда были в ходу такие методы.
Хормейстер покачал головой и снова изучил доску, как будто проверяя, что он и в самом деле был
