— Что? — Александра склонилась к Лизе. — Что ты имеешь в виду?
— Папино проклятье. Демона.
Три коротких слова прозвучали ясно, но Александра подумала, что ослышалась. «Девушка не в себе. Она в самом деле это сказала?»
— О каком демоне ты говоришь? — осторожно спросила она.
— О Бафомете, — буднично ответила Лиза. — Но это долго объяснять. И вы можете мне не поверить.
Александра вскочила как ужаленная:
— Что ты знаешь о Бафомете?! Расскажи!
— А вы что о нем знаете? — Затуманенный горестный взгляд девушки внезапно сделался цепким и колючим. — И откуда?
— От твоего отца!
Лиза втянула голову в одеяло:
— Ну и ну… Мама вот уверена, что вы — папина любовница, а вы клянетесь, что это не так. Но он никогда никому не рассказывал о Бафомете. Это чисто семейная история.
— Он и мне не рассказывал, — начала оправдываться Александра, — обмолвился как-то случайно… Ну прошу тебя, скажи — что за демон?!
Девушка не успела ответить. В мансарде показался запыхавшийся Олег.
— Вы так тут и сидите?! — изумился он. — Я думал, догадались на кухню перебраться. Лиза, вставай. Я вызвал полицию. Твоя мама приедет минут через десять. Она едва поймала такси.
— Дядя Олег… — вздохнула Лиза.
— Просто Олег, давай без «дядь». — Он помог девушке подняться с пола и, сняв с ее плеч одеяла, набросил на нее огромный овчинный тулуп, висевший на гвозде в углу. — Так вот теплее будет. Идем вниз!
Распоряжался он по-хозяйски, говорил громко. Лиза повиновалась ему покорно, даже с радостью. Было видно, как ей хочется передать кому-то тяжкое бремя самостоятельного принятия решений. Александра задержалась в спальне, когда эти двое уже спустились по лестнице.
Приблизившись к постели, женщина осторожно отогнула край простыни в изголовье. Она ожидала увидеть нечто ужасающее — окровавленное лицо, искаженное агонией, остекленевшие глаза… Но лицо Лыгина, изжелта восковое, было расслаблено и спокойно. Художница отвернула простыню ниже. Теперь стало видно нож. Захватанная деревянная рукоятка, широкое лезвие, наполовину вошедшее в горло.
Александра вернула простыню на место медленным, вкрадчивым движением сомнамбулы. У художницы возникло чувство, что она все видит во сне — мансарду с голым, ободранным окном, сквозь которое беспрепятственно льется белый снежный свет; покойника, накрытого простыней; себя саму, до странности спокойную, равнодушную, будто околдованную. «Это таблетки, — вспомнила она. — Мои таблетки. Все-таки хорошо, что я их приняла!»
— Саша, иди к нам! — раздалось снизу.
Спустившись, она застала Лизу в слезах. Девушка вдруг очнулась от оцепенения и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Растерянный Олег стоял рядом со стаканом воды.
— Сделай что-нибудь! — понизив голос, потребовал он у Александры.
— Что же я сделаю?! — таким же театральным шепотом ответила она. — Разве что…
К счастью, успокоительное оказалось в сумке, а не в демисезонной куртке, оставшейся дома. Женщина вытряхнула из флакона две таблетки и на ладони поднесла их Лизе.
— Прими, так будет лучше. Тебе нужно немножко расслабиться.
Та послушно приняла лекарство. Запивая таблетки, Лиза облилась и вновь разрыдалась.
— Будешь давать показания, лишнего не болтай, — наставлял ее Олег. — Говори, что решила навестить отца, нашла его мертвым. Ничего не видела, ничего не знаешь.
— Но так же все и было… — всхлипывая, отвечала девушка.
— Вот-вот. Так и говори. Пусть они уж сами разбираются.
— Да что ты ее натаскиваешь! — вступилась Александра, заметив, что Лиза готова вновь разрыдаться. — Найдет она, что сказать. Посоветуй лучше, мне-то уезжать или остаться? Сейчас приедет Светлана. Ты понимаешь… Я боюсь сцены.
Олег знаком отозвал ее в сторону и еле слышно шепнул:
— А чего тебе бояться?
— Она думает, что я и Лыгин… Может вообразить, что мне его смерть была на руку… Откуда я знаю, что еще ей в голову придет?!
— Если ты уедешь, получится куда хуже, — авторитетно заявил мужчина. — Начнутся домыслы: зачем приезжала, почему удрала? Наплюй на все и держись как ни в чем не бывало. Ты, надеюсь, к этому, — он указал пальцем на потолок, — отношения не имеешь?
— Ты… с ума сошел?! — безголосо воскликнула Александра.
— Ну так и не переживай. Конечно, Светлана способна выдрать позвоночник у носорога, но сейчас она не боец. Я слышал ее голос по телефону. Она в шоке. Да и я рядом, в обиду тебя не дам.
Внезапно насторожившись, Олег повернулся к двери. Лиза подняла голову и вытерла слезы. В окно Александра увидела, что за оградой остановилось такси. Задняя дверца распахнулась, Светлана выбралась наружу и, спотыкаясь, бросилась к дому. Вид у нее был растерзанный: плащ расстегнут, волосы встрепаны.
Спустя мгновение она оказалась в кухне. Не взглянув ни на Александру, ни на Олега, женщина бросилась к дочери:
— С полицией объяснялась?
— Мы их ждем, — ответил за Лизу Олег.
— А ТОТ где?
Мужчина показал наверх. Когда Светлана сделала движение к лестнице, он ее остановил:
— Не стоит ходить. Чем меньше там наших следов, тем лучше.
— Но я хочу взглянуть! — заупрямилась Светлана, вырывая руку. — С ума сошел?! Чтобы я не имела права посмотреть, как умер мой муж?
Александра уже успела поймать на себе ее взгляд. Но едва взглянув, Светлана немедленно отвернулась. Художница ждала скандала, новых нелепых обвинений. Вдова же делала вид, что незнакома с нею.
Настояв на своем, женщина отправилась наверх. Спустилась она почти сразу. Лицо у нее было жесткое, словно скованное невидимым корсетом. Она едва шевельнула губами, глядя куда-то в угол:
— Как он умер?
— Ты же видела. — Лиза, переставшая плакать в момент появления матери, сидела прямо, настороженно следя за ней.
«Она тоже боится, что Светлана выкинет какой-нибудь номер!» — догадалась Александра.
— Ничего я не видела, — дернула плечом женщина. Достала сигареты, ощупала взглядом присутствующих. — Что вы все на меня уставились? Он же не зарезан, нет?
— Как раз да, — возразил Олег, услужливо чиркая зажигалкой. — А ты что же, думаешь иначе?
— Он дал себя зарезать, как жертвенное животное, так, по-твоему? — раздраженно спросила Светлана, прикуривая и разгоняя повисший перед носом дым. — Ты, видно, забыл, что он из себя представлял?! Прекрати реветь! — прикрикнула она на дочь.
— Но я не плачу, — обиженно ответила девушка.
Ее голос не был услышан. Светлана, раздраженно мотнув головой, снова повернулась к Олегу:
— Значит, он залез в постель, лег спать в спортивном костюме, а потом кто-то пришел и всадил ему нож в горло, так получается? Причем наш же собственный нож!
— Как — ваш? — насторожился Буханков.
— Нож для мяса, я его сама покупала сто… ну, не сто, а десять лет назад. Когда мы еще жили вместе.
— Таких ножей миллион, — фыркнул Олег. — Как ты можешь узнать какой-то нож, купленный десять лет назад?
