переулок и отправилась навстречу «скорой».
Глава 15
Спустя неделю Александра возвращалась из Петербурга. Сорвавшаяся поездка все же состоялась, коллекция пасхальных яиц чудом дождалась художницу.
— Просто я никому не доверяю, кроме вас, — призналась ей теперь уже бывшая владелица коллекции, сухощавая седая дама с громкой старинной фамилией. — Вы единственная, о ком все отзываются хорошо!
— Не могу передать, как приятно узнать такое о себе, — чистосердечно ответила Александра. — Обычно перекупщиков антиквариата обвиняют во всех смертных грехах. Заслуженно, конечно…
— А я вчера как раз смотрела сюжет в криминальных новостях, — сообщила дама. — Какой ужас! В Москве двух коллекционеров убили! Говорят, это сделали сатанисты!
— Нет, сатанисты тут ни при чем, — не выдержала художница, которая сперва не собиралась обнаруживать свою причастность к этому громкому делу. — Просто кое-кому хотелось бы, чтобы думали на них. И второй коллекционер жив. Ему как раз вчера стало намного лучше. Он весь день был в сознании.
— А вы его знаете? — горячо заинтересовалась дама.
— Слегка. Да он ваш, питерский.
Спасаясь от бури вопросов, последовавших за этим признанием, женщина поспешила сказать, что опаздывает на поезд. Впрочем, так оно и было, она всегда успевала на вокзал в последний момент.
Сидя в купе (пришлось взять дорогой билет, из соображений безопасности коллекции), Александра вспоминала события последней недели. Их было столько, что казалось — прошел год.
«Когда я привезла Олега в больницу, думала, он мертв. И никто не торопился им заниматься. На меня как-то странно смотрели, боялись подойти, заговорить. Я сидела вся в крови, и руки, и одежда… Наверное, они решили, что это я его и зарезала!»
…Ситуация разрядилась, только когда мужчину оформили и отвезли в операционную. К счастью, медицинский полис оказался вложен в паспорт, обнаруженный в кармане куртки. Нашлась и некоторая сумма денег, которую Александра немедленно вручила заведующему отделением:
— Возьмите, ведь нужны будут лекарства, еще что-то… Или, может, придется в Москву перевозить?
— Обойдемся и без Москвы, — ответил тот. — Крови он много потерял, и задет лимфоузел, насколько я могу судить. Еще здоровенная гематома на затылке и сотрясение мозга. Но череп цел. Пролежит пару месяцев, оклемается. Мужик еще молодой, и сердце у него приличное.
— Гематома? — переспросила Александра.
— Ну да, от удара. Где это он так приложился?
— Боюсь, он не сам приложился, а его приложили, — пробормотала женщина. — Ударили, значит, сзади?
— Безусловно, не спереди. — Врач улыбнулся ее наивности. — А он вам родственник?
— Знакомый. Я посижу, пока операция не закончится?
И Александре разрешили подождать несколько часов в коридоре, на потрепанном диванчике, а после проводить санитаров с каталкой в отделение интенсивной терапии. Вслед за этим женщине сообщили, что в кабинете главврача ее дожидается только что приехавший оперативник.
Художница была рада, увидев пожилого мужчину, казавшегося спокойным и добродушным, а не Ирину Вячеславовну, слишком красивую и слишком явно выражавшую недоверие к ее словам. Мужчина внимательно выслушал все, что Александра сочла необходимым сообщить. На этот раз она была предельно откровенна и не скрыла ни одного имени, ни единого факта. Выдавать Светлану или нет? Александра не колебалась. Зверская расправа, которую та учинила над Олегом, разом перевела ее в разряд людей, которых художница не причисляла к «охраняемым видам», по ее собственному выражению.
…«И чего ради мне ее выгораживать?» — спрашивала она про себя тени, бегущие по слабо освещенному луной потолку купе. Стояла глубокая ночь, соседи спали. Лунная ночь, в довершение сходства с той, когда ей привиделась мертвая Лиза. «Пожалеть Светлану ради дочери? Но ведь она убила бы и дочь. И может, не стала бы долго ждать. “Оружие” ей подарила я. Девочка страдала из-за смерти отца и приняла смертельную дозу успокоительного… Никто бы не удивился. Все бы поверили. И с этого момента Светлана стала бы совершенно свободной и неуязвимой. Больше ни один человек не смог бы ткнуть в нее пальцем и сказать: “Ты убийца, ты убила бывшего мужа!” Об этом знали двое — Лиза и Олег. Единственные близкие ей люди. Единственные, к кому она кинулась за помощью. И сразу после этого они стали для нее потенциально опасны, потому что узнали о ней то, что она любой ценой желала скрыть! Впрочем, нет. Нет. Оставалась бы еще я… Ведь она не знала, что именно мне известно. А у страха глаза велики. Она могла вбить себе в голову, что я знаю ВСЕ! Олег ведь именно так и решил…»
Александра заставила себя закрыть глаза, но сон, манивший и томивший ее, когда женщина только улеглась в постель, был далек, как никогда. Лихорадочная бодрость вкупе с нервным и физическим изнеможением — в таком состоянии Александра существовала всю последнюю неделю.
…В тот роковой день, оставив Олега в больнице и вернувшись в Москву, она позвонила Лизе. Время было уже позднее, но девушка так просила о встрече, что Александра сдалась:
— Хорошо, увидимся сейчас. У тебя или у меня? Я у метро «Китай-город», и мне в общем все равно, идти одинаково.
— Пожалуйста, лучше у меня, — горячо взмолилась Лиза.
И Александра решила не упускать случая вновь увидеть квартиру, где прежде часто бывала, знала каждый уголок, каждый предмет.
Бывшее жилище Лыгина выглядело почти так же, как в тот день, когда Александра вывезла последнюю мебель и вернула ключи хозяину. Только оберточная бумага, валявшаяся клочками на полу, исчезла и появился матрац, положенный прямо на истертый паркет. На кухне — плита, грошовый беленький столик и стул. Не считая груды одежды, сваленной на пол в углу большой комнаты, это была вся обстановка.
— Ты прямо аскет, — с невольной улыбкой заметила Александра, обойдя квартиру.
— Я к вещам равнодушна, — призналась девушка. — Ну так что, дядя Олег правда не умрет?
— Врач обещал, что он будет жить. Главное, чтобы смерть была того же мнения, понимаешь?
— Только бы он выжил! — Присев на край матраца, Лиза впилась пальцами в волосы.
Александра села рядом:
— Ты так к нему привязана?
— Нет, нет… Но тогда мама не будет дважды убийцей! Понимаете?
И девушка рассказала ей о том, что на самом деле случилось неделю назад в «доме у последнего фонаря».
Александра не ошиблась, заподозрив, что Олег некогда сыграл значимую роль в разводе Лыгиных.
— Папа ушел сразу, после того как их застал. И дядя Олег на другой же день перевез вещи к нам. Прожил у нас в Сокольниках два года. А потом они стали ссориться и расстались. Мама очень переживала. Стала часто покупать алкоголь. Вечером пила, в одиночестве, а наутро принимала душ, делала маску на лицо, красилась, и никто ни о чем не догадывался. Так мы и жили все эти годы…
Девушка рассказывала об усугубляющемся пороке матери со странным равнодушием, явно не ожидая сочувствия. Было ясно, что эта боль давно ей привычна.
— Характер у нее все портился. Начинались какие-то странные заскоки. Она срывала злость на мне. То требовала не пойми чего, приказывала, чтобы я училась на высшие баллы, то ей становилось все равно, живу я или нет. Папу она ненавидела люто. Когда дядя Олег ее бросил, она попыталась обсудить это с папой… Не знаю зачем… Неужели надеялась, что он захочет снова с нами жить? Но разговора у них не
