— Могу сказать, что парень на коммутаторе — не Эйнштейн, — сказала Анника и вдруг почувствовала, что продолжает мерзнуть, несмотря на все усилия медиков. — Я пыталась изо всех сил объяснить ему ситуацию, но, видимо, до него не дошло.
Инспектор снова перечитал рапорт.
— Звонившая, то есть вы, производила впечатление несобранного истеричного субъекта.
Анника посмотрела на свои красные, сухие, покрывшиеся цыпками руки и промолчала.
— Как вы смогли опознать Ёрана Нильссона?
Анника, не поднимая глаз, слегка пожала плечами:
— Карина называла его Ёраном, и я поняла, что они когда-то тесно общались друг с другом.
— Револьвер, который вы передали нам, он отдал вам добровольно?
— Я достала револьвер из его кармана, когда он без чувств упал на пол…
Ей вдруг стало невмоготу сидеть, она встала и нервно прошлась по маленькому кабинету.
— Я разбиралась в этой истории в течение нескольких недель, все сошлось. Вы поймали Ханса Блумберга?
— Нет, — ответил инспектор.
— Это он запер нас.
— Это я уже слышал, — сказал Форсберг. — Как и историю про Диких Зверей и про взрыв на базе Ф- 21.
— Я могу уйти? Я страшно устала.
— Нам надо еще допросить вас о том, что происходило в компрессорной.
Она медленно повернулась и окинула полицейского долгим взглядом.
— Больше я ничего не помню, — сказала она.
— Детский лепет, — возразил инспектор. — Прежде чем уйти, вы должны рассказать все, что знаете.
— Я задержана? — спросила Анника. — Меня подозревают в каком-то преступлении?
— Естественно, нет.
— В таком случае, — сказала Анника, — я ухожу.
— Я приказываю остаться.
— Арестуйте меня, — сказала Анника и вышла за дверь.
Она взяла такси до Лёвскатан, чтобы забрать взятую напрокат машину, расплатилась по кредитной карте газеты. Эту привилегию она сохранила с тех пор, как добровольно отказалась от поста завотделом.
Такси уехало, а Анника осталась стоять среди бесконечного безлюдного пространства, прислушиваясь к могучему гулу металлургического завода.
За целый день она практически ни разу не вспомнила о Томасе. Один из медиков позвонил ему и сказал, что Анника госпитализирована для наблюдения в больницу города Лулео, что было не совсем правдой, потому что ее только осмотрели и отпустили, но Анника не стала возражать. Пусть он думает, что она больна.
Она осторожно вдохнула. Сухой холодный воздух царапал гортань, как наждачная бумага.
Внезапно она поняла, что изменился льющийся сверху свет. Анника подняла глаза к небу и увидела, что луну окутывает какое-то облако, а в следующий момент над головой вспыхнул фейерверк, какого она не видела никогда в жизни.
От одного края горизонта до другого по небу протянулась громадная полоса светло-синего света. Вселенная словно живописец взмахнула кистью, и по небу поплыли наслаивающиеся каскадом друг на друга, светящиеся разноцветные листы, покрывшие небосвод. Анника восхищенно смотрела на небо, широко раскрыв рот.
Розовые, белые, крутящиеся и завивающиеся сполохи света то загорались ярким пламенем, то гасли, сменяясь другими, расшвыривая в стороны звезды.
Северное сияние, подумала Анника, и в следующий момент небо раскололось на части.
Она едва не задохнулась и отступила назад, окруженная шипящим пространством.
Взрыв лилового света, охваченный зеленым полумесяцем, возник на небе, и цвета начали, щелкая и шипя, играть друг с другом в исполинскую игру.
Какой странный мир, подумала Анника: когда земля цепенеет от мороза, небо начинает петь и танцевать.
Она тихо рассмеялась: какой нежный и необычный звук!
И вообще, сегодня был замечательный день.
Она открыла машину, села за руль и вставила ключ в гнездо зажигания. Двигатель запротестовал, но в конце концов завелся. Анника нашла в бардачке щетку и вышла из машины. Обошла ее, счистив лед и иней со стекол, потом снова села за руль и включила дальний свет.
Лучи фар осветили гребень холма, за которым недавно исчезла Карина Бьёрнлунд. На горизонте Анника заметила угасавшее розовое сияние и вспомнила о трансформаторной будке и матросском вещмешке.
Это меньше километра отсюда, подумала она.
Анника включила первую передачу и медленно, скрежеща подшипниками, поехала по дороге, миновала щит с запрещением движения, проехала под линией электропередач и пустой парковки. Дорога становилась все уже, Анника осторожно ехала вперед; свет фар выхватывал из темноты замерзшие кусты и колючие сугробы.
Анника переключила коробку передач в нейтральное положение и поставила машину на ручной тормоз. Потом вышла из машины и направилась к трансформаторной будке.
На двери были видны ручка и пружинный замок. Анника осторожно взялась за холодную как лед металлическую ручку, повернула ее вниз и потянула на себя. Дверь открылась, и матросский мешок вывалился к ногам Анники.
Мешок оказался тяжелым и не таким компактным, каким казался, когда Ёран тащил его по земле.
Анника огляделась, почувствовав себя ночным вором. Свидетелями были только звезды и северное сияние.
Дыхание густым белым облаком окутывало голову, застилало глаза, мешало рассмотреть мешок, когда Анника присела рядом с ним.
Что бы это ни было, но это было наследство Рагнвальда, оставленное им своим детям. Он собрал их, чтобы зачитать завещание. Она развязала узел горловины, встала и расправила мешок.
Затаив дыхание, она заглянула в раскрытый мешок, но ничего не увидела. Тогда она запустила в него руку и вытащила картонную коробку с лекарствами и надписями на испанском языке. Она положила коробку на землю и снова сунула руку в мешок.
Баночка с большими желтыми таблетками.
В последние дни своей жизни Ёран Нильссон принимал много лекарств.
Упаковка слабительных средств.
Коробка с красно-белыми таблетками.
Она в последний раз сунула руку в мешок.
Пачка банкнот толщиной в пять сантиметров.
Она вытащила пачку из мешка. В тишине леса банкноты шуршали очень громко.
Евро. Купюры по сто евро.
Она снова огляделась. Небо сверкало, где-то вдалеке дышала домна номер два.
Сколько их?
Она сняла перчатки и провела пальцами по торцу пачки. Новенькие, неиспользованные хрустящие банкноты. Не меньше ста штук.
Сто купюр по сто евро.
Десять тысяч евро, почти сто тысяч крон.
Она надела перчатки, склонилась к мешку и нащупала еще две пачки.
Она завернула края мешка и, раскрыв рот и затаив дыхание, посмотрела внутрь.
