Только пачки евро, сотни пачек.
Она ощупала мешок снаружи, попытавшись хотя бы приблизительно определить, сколько же в нем пачек.
Много. Невероятно много.
Аннику затошнило.
Наследие палача его детям.
Не раздумывая больше, она расправила мешок, побросала туда деньги и забросила мешок в багажник машины.
Прозрачные двери городской гостиницы со свистящим звуком разъехались в стороны. Анника вошла в вестибюль через арку, увенчанную хрустальными коронами, и прищурилась от яркого света.
— Мне кажется, что она как раз сейчас вошла в отель, — сказала в телефонную трубку девушка за стойкой. — Анника Бенгтзон?
Анника метнула быстрый взгляд на администратора.
— Это вы? Из «Квельспрессен»? Мы как раз говорили, что вы были здесь две недели назад. Я сейчас говорю с вашим шефом.
— С каким из них?
Девушка прижала трубку к уху.
— С Андерсом Шюманом! — крикнула она на весь вестибюль.
Анника поправила на плече сумку и подошла к стойке.
— Скажите, что я позвоню ему из номера. Сейчас я зарегистрируюсь.
Девушка замолкла на десять секунд.
— Он настаивает на том, чтобы поговорить с вами прямо сейчас.
Анника потянулась за трубкой.
— Что ты хочешь?
Главный редактор был тих и собран.
— Газетное телеграфное бюро только что разослало депешу о том, что полиция Лулео накрыла гнездо террористов, функционировавшее тридцать лет. В депеше сказано, что раскрыты участники террористического акта, взорвавшие самолет на базе Ф-21, что найден мертвым объявленный в международный розыск террорист и профессиональный убийца и что в настоящий момент идет охота за единственным террористом, который до сих пор остается на свободе.
Анника покосилась на девушку, являвшую собой воплощенное любопытство, повернулась к ней спиной и отошла от стойки, насколько позволял провод.
— Вот это да, — сказала она.
— Утверждают, что ты присутствовала при смерти этого профессионального убийцы и что была заперта в ловушку вместе с остальными террористами. Пишут также, что министр культуры Карина Бьёрнлунд была среди них. Что ты известила полицию, в результате чего она смогла взять всю банду.
Анника слушала, переминаясь с ноги на ногу.
— Надеюсь, что они взяли всех, — сказала она.
— Что ты собираешься делать до завтра?
Анника обернулась через плечо и покосилась на девушку за стойкой, увидела золотистый беджик, на котором было написано: Линда.
Линда перебирала на столе какие-то бумажки и изо всех сил делала вид, что не прислушивается к разговору.
— Естественно, ничего, — ответила Анника. — Мне нельзя заниматься терроризмом, это был твой недвусмысленный приказ. Мне остается только слушать и повиноваться.
— Да, да, — поспешно согласился шеф-редактор. — Но что ты пишешь? Мы уже освободили половину полос.
Анника стиснула зубы.
— Не будет ни одной строчки. Во всяком случае, в «Квельспрессен». У меня масса материала, но после того, как ты запретил мне заниматься этой темой, я, конечно, ничего не стану писать.
В трубке повисло изумленное молчание.
— Ты делаешь глупость, — сказал наконец Шюман. — Это большое недомыслие с твоей стороны.
— Я прошу прощения, — сказала она, — но кто усмотрел недомыслие во всей этой истории?
На линии наступило гулкое молчание. Анника понимала, что шеф-редактор сейчас изо всех сил борется со своим инстинктом, который побуждал его послать Аннику ко всем чертям и положить трубку, но Андерс не мог этого сделать, оголив всю колонку новостей.
— Я иду спать, — сказала Анника, не дождавшись реплики Шюмана. — Что еще ты хочешь мне сказать?
Андерс Шюман начал было что-то говорить, но потом передумал и замолчал; в трубке слышалось только его дыхание.
— У меня есть сегодня одна приятная новость, — сказал он, явно пытаясь наладить контакт.
Анника удержалась от презрительной колкости.
— Вот как? — сказала она.
— Я буду новым председателем объединения издателей газет.
— Мои поздравления.
— Думаю, тебя эта новость обрадует, — сказал он. — Кстати, почему ты не подходишь к мобильному телефону?
— Потому что он находился вне зоны действия сети. Доброй ночи.
Она протянула трубку Линде:
— Я могу зарегистрироваться?
Дверь лифта оказалась очень тяжелой, и Аннике пришлось налечь на нее всем телом, чтобы открыть. Споткнувшись, она вышла на четвертом этаже, устилавший холл толстый ковер скрадывал шаги.
Дома, подумала она, наконец-то я дома.
Номер бизнес-класса находился слева. Анника подтянулась, взяла себя в руки и пошла по коридору. Он мерно покачивался под ногами, и дважды, чтобы не упасть, Анника хваталась за стены.
Она нашла свой номер, вставила в щель карточку, дождалась сигнала и мигания зеленой лампочки.
В номере ее встретило тихое жужжание, узкая полоска света обрамляла задернутые гардины. Сейчас это ее надежное место на земле.
Анника закрыла дверь, которая захлопнулась с гладким металлическим щелчком, поставила на пол сумку и включила верхний свет.
На кровати сидел Ханс Блумберг.
Анника оцепенела, тело перестало повиноваться, горло перехватил спазм.
— Добрый вечер, барышня, — сказал архивариус и направил на Аннику пистолет.
Не веря своим глазам, она уставилась на незваного гостя, его серую кофту, добродушное лицо и изо всех сил постаралась заставить свой мозг работать.
— Как же долго тебя не было. Я жду уже целую вечность.
Анника отступила назад и схватилась за ручку двери.
Ханс Блумберг встал.
— Не вздумай этого делать, милашка, — сказал он. — У меня что-то сильно зачесался указательный палец.
Анника замерла и опустила руки.
— Я тебе верю, — сказала она звонким и тонким голосом. — До сих пор ты ни разу не колебался.
Он слегка смутился.
— Да, это правда, — сказал он. — Где деньги?
Анника ухватилась за стену, чтобы не упасть.
— Что?
