весь мир по телевизору. Но Марту совсем не прельщало стать знаменитостью этого мира. Мира, где дети вышибают себе мозги из отцовского ружья и записывают всё на видеокамеру. Мира, где братья пойдут на всё, ради наркотиков. Мира, где отцы забывают о родных детях. Мира, где дети прячут подаренные тётей деньги в утробе друга. Марте этого не нужно. Может быть, так неправильно, может, так нельзя. Но иногда между тем, что правильно, и тем, что нет, стоит выбрать второе.
И сейчас она выбирает второе. Неожиданно Марта поняла, как невыносимо сильно хочет вернуться домой. Вернуться навсегда. Она хочет домой. Хочет домой!
Похоже, своё желание она произнесла вслух: лица доктора и Катерины Андреевны вытянулись и побледнели.
– Я хочу домой! – повторила Марта, привставая в кресле. – Хочу сейчас же!
4
Она смотрела на их ошарашенные лица, но уже через дверной проём. Катерина Андреевна вытаращилась на падчерицу так, словно та только что доказала теорему Пифагора девятью разными способами, а не попросилась домой. Лицо доктора выглядело озадаченным... и слегка смеющимся.
Света улыбнулась ему в ответ и захлопнула дверь. У ног кружился Стив, а через минуту в кухню вошёл папа.
– Всё в порядке, Светик? – спросил он. – Я слышал какой-то шум.
– Всё в порядке, – бодро откликнулась Света. – Всё в полном порядке! А шум – это так, пустяки. Дверь сквозняком захлопнуло.
Папа улыбнулся и поцеловал дочь в лоб.
– Рад, что ты решила свои проблемы, – шепнул он.
– Я тоже, – сказала Света. – Очень рада.
5
Лазарь перелез на южный скат крыши – тот, что был обращён на двор и улицу. Он остановился на самом краю, держась рукой за петлю на конце верёвки, привязанной к одной из печных труб. Вечерело. На тёмно-голубом небе проявился молодой месяц. Ещё по-зимнему холодный февральский ветер пронимал до самых костей. Лазарь перегнулся через край крыши и глянул вниз. Отсюда высота трёхэтажного коттеджа казалось просто головокружительной – с земли дом выглядел куда ниже. Установившаяся в последние две недели аномальная оттепель растопила почти весь снег. В самых труднодоступных для солнца местах ещё поблёскивали подтаявшие скопления размытых грязно-белых дюн, но их осталось совсем немного. Под Лазарем же чернел почти голый асфальт. Упадёшь – костей не соберёшь.
Лазарь сместился чуть левее, так что теперь при падении пролетал мимо балкона, заменяющего крышу крыльцу. Оттуда, кстати, уже начали выбегать люди.
Яника, Айма, Дарения и Марс поочерёдно присоединилась к Сенсу. Тот стоял посреди двора, задрав кверху голову и прикрывая глаза козырьком ладони. Верхушка солнца над коньком крыши раскрасила его голову и грудь оранжевой полосой света.
– Что происходит? – послышался перепуганный голос Дарении.
Она поравнялась с Сенсом и, следуя его примеру, приставила ладонь ко лбу.
– Не знаю, – потерянным голосом ответил Сенс. – Обкурился какой-то дряни и залез на крышу. Эй, верхолаз, спускайся! Хватит фигнёй страдать!
Лазарь с удовольствием отметил панические нотки в голосе друга – похоже, тот по-настоящему перепугался. Да что греха таить, у него самого сердце в пятках.
– Не шути так! – ополчилась на Сенса Дара. – Может, у него жар! Бред! Лазарь, ты понимаешь, что происходит?
Как никогда ясно, солнышко, подумал Лазарь.
– Все собрались? – спросил он. – Не хватает врага народа Матвея. Ему должно понравиться!
– Э-э, он в доме… – неуверенно протянул Марс. – Позвать?
– Он не простит, если не позовёшь, – хохотнул Лазарь. Слегка безумно, на его взгляд.
– Марс, стой! – вскрикнула Яника, но мальчишка уже умчался в дом.
Яника подняла покрасневшее лицо. В обрамлении медно-рыжих волос, подсвеченных лучами догорающего солнца, оно казалось почти пунцовыми. Сверху было хорошо видно, как дрожат пальцы «козырька» над её глазами.
– Решил полюбоваться на закат без меня? – спросила она. – Стой там, я сейчас поднимусь.
– Не получится! – отозвался Лазарь. – Лаз на чердак завален. Похоже, кто-то уронил на него шкаф.
Ладонь Яники плавно опустилась вниз.
– Так, я за лестницей... – потусторонним голосом сказал Сенс, делая шаг в направлении дома.
– Не получится! – остановил его Лазарь. – Похоже, кто-то втащил лестницу на крышу с другой стороны...
Руки Сенса беспомощно повисли вдоль туловища. Он всё-таки решился проверить, обежал дом по кругу, а когда вернулся обратно, оторопело оглядел друзей. Лазарь не лукавил – лестница действительно лежала на крыше, привязанная верёвкой к трубе.
На улицу выскочил Марс, а следом за ним Матвей – заспанный, всклокоченный, в сиреневом махровом халате Аймы и её же тапочках.
– Что происходит? – хмуро спросил он.
Айма вкратце объяснила.
Матвей взглянул наверх со скучающим недоверием на лице. Лазарь подступил к краю как можно ближе, выставив одну ногу на край и перенеся на неё вес тела. Одной рукой он по-прежнему держался за петлю, другая свободно болталась над пропастью.
– Где траву брал? – избито пошутил Матвей. – Кинь наводку, я тоже возьму.
– Не издевайся над ним! – визгливо одёрнула его Дара. – Не видишь: он не в себе!
Ох, и ошибаешься же ты, подруга, снова подумал Лазарь. Как никогда в себе!
Марсен подбежал к фасаду дома и ощупал каменную кладку крыльца.
– Я могу залезть, – объявил он. – Сначала на балкон, а оттуда...
– ... камнем вниз, – закончил за него Лазарь. – Даже не пытайся, Тарзан. Я перебью тебе пальцы и сброшу вниз. Не терпится остаться калекой, спасая подлого меня? И не пытайтесь никуда звонить, – добавил он, заметив у уха Дары телефон, который она старательно прятала под пышной шевелюрой. – Я сделаю отсюда сальто-мортале раньше, чем пожарные развернут свой батут.
Мальчишка опасливо отшатнулся назад, как будто и правда поверил, что «сальто-мортале» вот-вот придётся ему на голову.
– Рехнулся? – севшим голосом спросил Сенс. – Думаешь, мы поверим, что ты решил свести счёты с жизнью?
– Судя по вашим рожам, уже поверили.
На самом деле Лазарь и сам не был уверен, хватит ли ему духу. Если он допустил ошибку, всё может закончиться весьма трагично
– Да я скорей поверю, что у нас на крыше соседский парень, который прикончил тебя в подворотне, снял кожу и напялил на себя. Самовлюблённые мудаки, вроде тебя, за свою шкуру весь мир утопят в крови!
Теперь в голосе Сенса чувствовалась нарастающая злость. Когда Лазарь творит что-то непотребное, в нём всегда вскипает праведный гнев.
– Психологи МЧС свернули бы манатки и сразу уехали, услышав эту твою отповедь, – горько усмехнулся Лазарь, перехватив петлю другой рукой. Пальцы быстро затекали. – Тебе вообще известно слово толерантность?
– Хотел бы покончить с собой, выбрал бы домик повыше, – упорствовал Сенсор. – Отсюда голову не свернёшь. Максимум покалечишься. Хребет сломаешь, или ноги.
