поздравления, желаю чтобы у вас наладились поставки вазелина. Тогда вы во имя Карла Маркса сможете намазаться вазелином и овладевать друг другом...” И все в таком роде. Долго сочинял, не поленился. Письмо написал и отправил. К сожалению, письмо цензура не пропустила, и мне его вернули, объяснив, что такое писать нельзя. Ладно, и хрен с ним.
19-го декабря 2007 года Андрюху утром освободили. Саню забрали за несколько ней до этого, и получилось так, что я в камере остался один. Одному же сидеть не дадут – или переведут куда-то, или кого-то подсадят. Меня и перевели. Вернули обратно в 608-ую. Там сидел Саня Фюрер и Глеб.
Человек с феноменальной памятью.
Глеб – мошенник, занимался обналичкой денежных средств. Несколько миллиардов обналичил – вменили ему 159-ую и плюс у него при задержании, якобы, нашли дома пистолет. Хрен его знает, был у него пистолет или нет, но парень веселый. Мог и ствол хранить. Не знаю... В ментов после задержания, во время обыска в квартире, горячим кофе плеснул, еще какую-то глупость сделал, на суде матом орал на судью, что она проститутка и нечисть. Закончилось тем, что получил по мошенничеству одиннадцать лет, хотя статья до десяти. Погорячился немножко парень. Он мало того, что неплохо образован, но еще и человек с феноменальной памятью. Помнит вообще все. Где, кто и что сказал, где, кто и что сделал, где, кому и когда деньги передали. С ним было очень интересно разговаривать, хотя бы даже на исторические темы. Мало того, что он помнил истории всех банд во всех городах России. Когда с ним начнешь обсуждать какую-нибудь революцию, он конкретно все выкладывал по ней – кто деньги давал, кто заинтересован был, откуда деньги приходили, кто оружие поставлял, как система была налажена, какая цель революции. То есть такое циничное технически-политическое описание. Оливера Кромвеля – вот этот еврейский дом спонсировал; революция 17-го года такие-такие революционеры-жиды, деньги приходили отсюда и отсюда. Все четко, зачем сделали то, зачем сделали это. Я говорю:
Глеб, тебе, наверное, надо в институт идти, студентов истории учить, потому что мне ни один историк так грамотно и интересно не рассказывал.
Да-нет, Макс, я думал над этим. Но всю жизнь немножко другим бизнесом занимался.
Понятно, учить истории детей не очень выгодно. Но этого ж никто им не расскажет. Так и будут думать, что все для народа делалось! И царей мочили, и рабов освобождали...
Парень интересный. Рассказывал, как они в 90-х РНЕ помогали, финансировали частично. Что РНЕ помогали и финансировали почти все славянские группировки, что это была очень мощная структура. О том, что после беспорядков в 1993ем году очень много было ментовских репрессий, много кого искали, почти никто дома не жил. Как скрывались на каких-то съемных квартирах, от ментов прятались, потому что начудили в Москве в это время. Потом объявили амнистию для всех принимавших участие в беспорядках. По сути, это были не совсем беспорядки – это была гражданская война в Москве. Для тех, кто принимал в ней участие на стороне русских, долгое время было опасно появляться на работе, дома... Но закончилось тем, что объявили для них амнистию, и все вошло в нормальное русло.
Глеб к тому времени уже отсидел пять лет из десяти тоже за мошенничество, вышел по УДО, погулял. И заехал по-новой. Теперь ждал, когда рассмотрится у него касатка.
Сидим мы втроем в камере, дело к Новому году близится. С едой все нормально, всем передачки заходят. Я в это время начал ездить на суды. Раз в неделю выезд. Наконец узнал, что такое поездки общим автозаком.
Суды начались.
На сам процесс в Басманном суде спецконвой с меня сняли. В автозаке обычно находится один стакан – это бокс на одного человека, бывает два или три стакана. Садишься, и тебя закрывают как в сейф. Туда сажают или особо опасных, или тех, кого нельзя показывать, или у кого особая изоляция, или просто если места в общем боксе нет. Плюс в автозаке два больших бокса, куда помещаются спокойно восемь человек. Но сажают по пятнадцать, бывает и по двадцать, то есть набивают, как селедок в бочке, прямо на коленках друг у друга сидят! Самое мерзкое, что все начинают курить, потому что курит абсолютное большинство зэков. Всего бывает один-два некурящих из всего автозака. И сидишь, а там такой дым, смрад, что и дышать тяжело. Если разговаривать, то потом на следующий день говорить не можешь. У меня так, по крайней мере. Горло першит, мерзкое ощущение. Если автозак встал в пробке и ты хочешь в туалет, тебя никто в туалет не поведет, приходится терпеть. И еще пока не объедет все суды. Сперва меня сажают в пустую машину на 99, потом везут на общую Матросску, там забивают зэков до отказа. Потом едут сначала в Преображенский суд, потом развозят по всем остальным. То есть до суда часа три-три с половиной по любому сидишь. Днем привозят в суд, видишь родных, близких. Радуешься. А назад когда едешь – уже вечер, уже пробки, там и три и четыре часа и пять, бывает, стоим. Самое хреновое, если посадили в стакан, потому что там не пошевелиться. А это зима, ноги мерзнут в кроссовках. У меня были тяжелые ботинки на складе, но мне их не отдавали. Гринды со вставками, в которых меня арестовали. Все мерзнет, в туалет охота, спать, сидеть неудобно, все затекает, – отвратительно. Если сидишь в общем боксе, то там где-то лучше, где-то хуже. Самое отвратительное – толпа уродов которая курит, обсуждает кто из них бродяга, кто из них стремяга, какие воры какие прогоны пустили: – Вор Тато объявил вора Кацо сукой! – Это вор Кацо объявил вора Тато сукой! – И вот они обсуждают, кто за кого. – Мы не верим Тато! -А мы не верим Кацо! – Как это так?! Он написал маляву первый! – Он прогон пустил левый!
Какая-то паражнина! А приходится сидеть, слушать это все. Иногда бывает, что спросят за “что сидишь?”. Тогда заканчивается или пропагандой на весь автозак, или тем, что наврешь просто. По настроению. “Да-а, мошенничество...” “А-а, мошенничество, нормально...” или “Хулиганка...” “А-аа, хулиганка...” Иногда про рейдерские захваты что-то рассказывал. А что? Сидишь, скучно, толпа балбесов, – почему бы не рассказать что-нибудь этакое. Рубрика “эксперименты”. Если настроения нет что-то рассказывать, так и смысла я в этом не видел.
В автозаке несколько раз пересекался с Финкелем. Известный фигурант по убийству зампреда Центробанка Баранова. Проходил заказчиком. Я сидел с его подельником, Борисом Шалфеем. Еврейская
