банда убила еврейского банкира. Банкир Баранов не был русским банкиром, имел прямое отношение к дефолту 1998-го года, то есть мутный ферзь. Финкель вполне адекватный, интересный, начитанный и интеллигентный парень. Причем он совершенно четко вызвал когнитивный диссонанс своим внешним видом в автозаке – сидит, прямо скрипач, чисто еврей из консерватории едет, с чемоданчиком, в пиджаке, белой рубашке, в очках, культурно разговаривает. Но крови у исполнительной системы он попил больше, чем половина Матроски вместе взятой. Сколько написал жалоб каких-то, ходатайств, претензий, заявления в прокуратуру! У него, пока он ходил на прогулку, из-под матраца вытащили несколько журналов. Он написал заявление, что группа лиц по предварительному сговору с использованием служебного положения совершила тайное хищение у него имущества на общую сумму тысяча рублей, предоставил чек. Он выписывал эти журналы в тюрьме, чек с росписью на руках. Написал: “Прошу возбудить уголовное дело, в связи с хищением имущества на крупную сумму, с использованием должностных полномочий”. Его вызывают:
Алексей, какое имущество похищено?! Хорош прикалываться!
Отдайте журналы.
Нет журналов, выкинули.
А зачем вы их украли?
Не положено под матрасом держать журналы.
Вы же их похитили, вы же не сделали мне замечание. Верните журналы или я напишу заявление.
Ему разрешили какой-то бонус, то ли на прогулку с кока-колой ходить, то ли на следственные действия с кока-колой ходить, – в общем сторговались, не стал писать заявление. Но кровь он им постоянно сворачивал.
И вот у него какая-то жалоба была в Басманном суде, а у меня заседание. Мы с ним вместе туда едем, но там он в одном боксе в суде сидит, я в другом.
Секс в суде.
В суде меня ни с кем не пересекали вообще, был отдельный боксик. Я поговорил с толстым коррупционером из службы судебных приставов. Договорился, что ко мне пустит девушку. На сорок минут. Стоило это четырнадцать тысяч. Мы сторговались, иногда он брал десять, иногда двенадцать. И почти каждое судебное заседание мои товарищи скидывались деньгами и передавали деньги девушке. Девушка приходила, платила взнос приставам и ее ко мне пропускали. Честно скажу, судебные заседания становились намного приятнее и оставляли намного больше положительных впечатлений. Я сидел в зале, слушал, какой бред рассказывают эксперты, свидетели, заявители... Видел девушку и знал, что сейчас я пойду с ней на свиданку в боксик.
В общем-то, секс в судебных боксиках – это нечеловечески романтичное мероприятие, все по-быстрому, ничего лишнего. И после этого совсем по-другому себя чувствуешь, не так уж ты одинок в этом мире. Сидишь на суде и думаешь: “Ну, господа эксперты, давайте рассказывайте, как выкрик “Seig Heil!” мог спровоцировать ненависть и вражду в отношении социальных групп”. Мне это вообще было не интересно. Девчонка пролезала через какое-то полуподвальное окошко, потому что нельзя же посторонней зайти в службу судебных приставов открыто! Все будет увидено, все будет доложено и запрещено. Она втихаря пролезала в окошко, спускалась через какую-то кладовку к коррупционеру, передавала деньги, он открывал бокс, она ко мне заходила, и мы общались. Через мгновение – мне так казалось – мент тактично постукивал в дверь. Мол, пора заканчивать. Один раз у них кто-то пришел, началась паника, и свиданка продолжилась даже больше часа. Вот это настоящая удача!
Я, кстати, там же узнал, почему Финкель так много жалоб пишет. Может быть, просто совмещал приятное с полезным? В Басманном суде к нему тоже приходила девушка. Я ее не видел, но слышал. Ему приносили что-то выпить, покушать. То, чего в тюрьме просто нельзя получить, особенно, когда так ебешь мозг администрации. И назад мы с ним несколько раз ездили – все время у обоих было хорошее настроение. Как-будто у обоих было какое-то продвижение по делу, как-будто добились чего-то своими жалобами, ходатайство принято или вынесен оправдательный приговор. На самом деле нет – просто съездили, немножко развлеклись на суде.
Либеральные шлюхи.
Очень весело выступала эксперт по моему делу, Полтавцева. Мелкая старушонка мерзейшего вида, толстая тумбочка – такие старушки обычно в метро топчут ноги людям и требуют уступить им место, хотя место может быть рядом и свободно. Даже не знаю, как передать всю ее отвратительность. Она зачитывала свою этнолингвистическую экспертизу в течение нескольких часов. Я мало что слушал из этих словоблудий. Собственно, и не пытался вникнуть. Но я смотрел на лицо судьи, который первое время пытался вникнуть во что-нибудь, потом лицо у него стало скучным, потом он голову опустил, и стало понятно, что ничего не хочет слышать из этого бреда.
Там был смешной толстый рыжий тип из службы судебных приставов. Похож на Киборга – правый певец который. Сидит в шапке милицейской около моей клетки, слушает эту экспертшу, но она действует на него таким образом, что у него голова опускается ниже, ниже, ниже – заснул. Шапка, бац, на пол и покатилась... Проснулся, погнался за шапкой, не поймал ее, она убежала в середину зала, выскочил за ней, хвать, и за дверь. Прислал какого-то молодого конвойного. Очень познавательный эпизод. Это единственное чем было примечательно выступление эксперта.
Вообще в зале начинался какой-то смех, все переглядываются. Она лепит какие-то цитаты из псевдонаучных антифашистских книжек. Перед ее выступлением адвокат говорит:
Давайте отвод эксперту, потому что эксперт заинтересован в исходе дела.
Почему Вы так решили? – спросил судья.
Она же работает в фонде Сореса. У Фонда Сороса дочерняя точка называется “Открытое общество”, которая своими врагами считает фашистов, нацистов и т.д, это записано в Уставе. То есть она изначально не может быть объективной, эксперт предвзят. Ее надо выгонять, в принципе. А, по сути следователем совершено должностное преступление, когда ее привлекали в качестве эксперта.
Естественно, это не имело отношения к делу. Когда старуху спросили, как она относится к фашистам, ответила:
Ну, Вы знаете, мне их жалко.
Из либерально-общечеловеческой жалости, видимо, бабуська лепит экспертизу, чтобы меня на
