подольше в тюрьму отправили. В принципе, такая нормальная здоровая жалость. Говорит:
Знаете, ваша честь, я этим занимаюсь не ради денег! А потому, что моего друга Николая Гиренко застрелили такие, как подсудимый, через дверь. Поэтому я только за правду!
И давай рассказывать, как выкрик “Seig Heil!” может разжечь национальную, социальную и религиозную ненависть среди либералов к либералам же. Для анализа моих высказываний было использовано порядка двадцати книг, и психолингвистика, и философия, и психология, и антифашистские научные изыскания, и хрен пойми чего. Адвокат говорит:
Скажите, а без этих книг Вы могли бы провести экспертизу и понять, что хотел сказать господин Марцинкевич своими словами?
Нет, без этих книг вообще нельзя понять, что он хотел сказать. Только с этими книгами можно провести экспертизу.
То есть если человек не читал этих книг, он не сможет сказать ничего точно?
Нет, конечно. Как он скажет, если не прочтет эти двадцать книг?!
Господин Марцинкевич этих двадцати книг не читал. Он, может быть, не осознавал, что говорил?
Ой, это я не знаю. Он, скорее всего, понимал. То есть он понимал подсознательно. Книжки можно не читать, он и так понимал. Он же нацист!
Ну, ладно, слив засчитан. Нацисты и без антифашистских книжек понимают больше, чем разлагающиеся от старости и толерантности шавки.
Довольно интересно выступал в суде Алексей Наклальный, проститутская собака. Он был ведущим дебатов, которые я нечаянно сорвал. Он написал на меня заявление, требовал посадить меня в тюрьму. А потом на суде, поднимаясь из боксика в зал суда, смотрю сидит: короткая стрижка, джинсы – наверное, правый пришел поддержать. Кивнул ему, а глаза у него какие-то виноватые, смотрит на меня. Странно. Я его, естественно, не помню, видел его с пяти метров и три минуты. Начинается заседание, судья говорит:
Сейчас будем слушать свидетеля обвинения, Наклального.
Его завет пристав, он заходит, начинает рассказывать, как было дело, что сорвали дебаты, кричали, что этого человека он узнает, потому что помнит, что этот человек был в камуфляжной куртке, бритый наголо, в страшных ботинках.
Ваша честь, а можно сделать заявление?- Говорит он в конце выступления.
Пожалуйста, делайте.
Я, когда заявление писал, имел ввиду, что надо просто с фашизмом бороться, а Вы его посадили. – Под “Вы” он, видимо, имел ввиду систему, – Вы его посадили, но сделали из него мученика, за ним смотрят миллионы глаз, за ним идут тысячи сторонников, и чем больше вы ему дадите срок, тем больше за ним пойдет народу. Не надо делать из него кумира нацистам, отпустите его, потому что он даже никого не ударил, вы сажаете его за идею, вы сами его пиарите, делаете героя...
Да, понятно, – говорит судья, – продолжайте вести наблюдение.
Наклальный ушел.
Где свидетель Маша Гейбар?
Она не только свидетель, она еще и заявитель. Прокурор говорит:
Не можем мы ее сюда представить.
На каком-то заседании судья говорит:
Мне пришли документы, что Маша в Израиле на лечении, лечится от серьезного недуга какими-то кошерными грязями.
В зале все смеются, конечно, что мерзкая девка написала заявление, а сама свалила в Израиль. Судья даже пошутил, что этого и следовало ожидать.
Потом выступало еще несколько свидетельниц, обкуренные уебки:
Ну, че-то я не помню, че-то кричали там...
Кто кричал?
Ну, че-то парни какие-то орали...
А вы сами-то как к этому отнеслись?
Да, мне вообще по фигу, я так пришла потусоваться...
Вы кого-нибудь в зале узнаете?
Ну, вот похож тот, показывали по телеку...
Понятно.
Все доказано, зачитали протоколы допросов остальных свидетелей. Суд был довольно короткий, всего пять или шесть заседаний. Я, честно говоря, думал, что уложится вообще в два, потому что доказывать там было просто нечего. Кричал? Кричал. Видеозапись есть? Есть. Что еще надо?! Нет, какие-то свидетели, какие-то распечатки документов, опознания, эксперты...
Мистер Паркер и Латынина.
Очень запомнилось выступление Кононенко в суде, журналист с НТВ, такой мистер Паркер. С Латыниной участвовал в дебатах, и потом его в качестве свидетеля пригласили на суд. Пришел пухлый мужичок, не бритый, видно, что любит скушать водочки, но, тем не менее, с мозгами. И, скажем так, довольно симпатично мне было его выступление. Он всеми силами старался, честно сказать, меня отмазать. Ему говорят:
Вы заметили, что было какое-то разжигание вражды.
Нет, не заметил. Чего-то кричали.
Вам сказали, что Вы – “мудила”. Это Вас оскорбило?
Я не знаю, было такое или нет. Не помню. Нет, меня никто не оскорбил.
Ну, а как Вы считаете? Как вы к этому относитесь?
Я считаю, что люди покричали, ничего страшного в этом нет.
То есть на самом деле единственный мужчина из этой тусовки в Билингве. Правда, он и заявителем не был, просто пришел на суд. Не знаю зачем, мог бы и не приходить.
В качестве свидетеля так же была привлечена Юлия Латынина, которая на дебатах возмутила меня высказыванием, что она занимается политикой только до тех пор, пока это не мешает ей спокойно жить и кушать. Собственно, с этого началось мое выступление, что “Если человек не готов пожертвовать своей жизнью и свободой ради блага своего народа, он не достоин того, чтобы заниматься политикой!”. Также я
