камуфляже. Погон он не разглядел. Но тот, кто обращался к нему «товарищ капитан», был громадного роста, в простой телогрейке, штанах и сапогах. Стоял он к Леону спиной.
— Паренек-то невменяемый… Сначала — наркота, а таперича вон, чуть ли не бутылку водки укушал. При его невеликих маештабах другому — смерть, а ен ишшо храпить. Знаток, значить по этому делу, — последовал звонкий щелчок пальцем по горлу.
— И что?
— А то… Лохматые, могеть, на бухую личность не регулируют. Флюида не прет.
— Грамотно, — согласился военный капитан.
Военного Леон сразу просек. Благо не мент. Ему почему-то стало легко и весело, но храп не прекратил.
— Что будем делать, Ильич?
— Ждать. Протрезвеет, сразу увидим…
— Чего тогда пузырь на виду держишь?
— Ваша неправда, товарищ капитан… В холодильнике. Нам без этого дела никак нельзя, нервы… А тут кто знал, что он до него доберется…
У капитана запищал зуммер пейджера.
— Добро… Оставим пока все как есть. Меня, кажется, начальство вызванивает… Запри его. А я пошел к себе…
Они ушли. Леон послушал, как Степан Ильич гремит в замке ключами, повернулся на другой бок и вновь погрузился, в пьяный безмятежный сон.
А Прокопьев вновь стоял перед зеркалом, но ему на сей раз было не до личных красот. Во-первых, сомневался, рапортовать ли о своих подозрениях, во-вторых, генерал доклада не требовал, а наоборот, грузил новыми задачами.
— Ты слыхал, что у вас в М… появился серебристый «мерседес» с четырьмя пассажирами?
— Никак нет.
— А машинка-то приметная. Неужели не видел?
— Да нет же!
— Не ори… Узнай.
— Хорошо. У «соседей» поспрошаю…
— Учти, это очень важно, Прокопьев. Интересный человек интересуется. Сам Ермитин… Может, слыхал?
Прокопьев поднапрягся, сморщил лоб, что ему категорически в своем отражении не понравилось, разгладил и на чистом глазу ответил:
— Никак нет. Не припомню.
— Зря. Значит, газет из центра не читаешь. Я имею в виду областные…
— Почему же? — обиделся капитан. — Следим… На что указываете, обязательно обращаем внимание. Про этого Ермитина никто ничего не говорил.
— Упущение… А личность знатная. Кабы все сроки, что заслужил, ему припаять — до конца света сидеть.
— Бандит, что ли?
Генерал помолчал, как бы обдумывая, насколько бестактен вопрос капитана, вздохнул, мол-де, и времена иные, и помощнички не те, но произнес:
— Зовут его Виктор Всеволодович. Человек он пожилой и весьма почитаемый. Много что делает, для культуры, для города… Благотворитель. Но и от нас не отнекивается… От политики он вроде бы далек, но тем или иным партиям, которые мы ему рекомендуем, способствует. Сам по себе затворник, но бизнес его процветает. Знает, как дело поставить…
Прокопьев согласно кивнул:
— Были бы деньги… — но, услышав, что его абонент снова замолчал, поспешил исправиться. — Извините, перебил.
— Так вот, капитан…
При слове «капитан» Прокопьев кисло скривился. Он уже физически ощущал себя майором.
— Ты меня слушаешь?
— Да, Василий Владимирович!
— Третьего дня Ермитин послал в М… четырех орлов. Они отправились на «мерседесе». Это я уже тебе говорил… Знатный автомобиль, даже у нас в городе таких немного. Оцени, у старика автопарк не хилый, а он парням выделил чуть ли не лучшую тачку. Для чего? Это надо выяснить. Может, чтобы распространить свое влияние на М… Может, еще зачем… Главное, что и тачка, и его пацаны пропали. У тебя в М… и пропали. Виктор Всеволодович своими людьми не разбрасывается. Дисциплинка у него покруче, чем у нас. Вот и забил тревогу.
— А что за люди, Василий Владимирович?
— Водителя зовут Валерой, известный в прошлом гонщик, кандидат в мастера спорта. Николай Петрович Петров, по прозвищу Кулак. Но это давняя кличка. Он крестился, и его нарекли Монахом. Я бы никому не пожелал встретиться с этим святошей в темном переулке. Мальчик Олег, или Олежек… Мы о нем ничего не знаем, он появился у Ермитина недавно…
— Не понял, а мальчик тут при чем?
— Он юноша, лет шестнадцать, небось еще и паспорта не имеет, но известно одно — отличный стрелок. Наверное, за тем и нужен, как боец. А четвертый, племянник старика, некто Алексей Агеев. Кличка — Агей, но все обращаются к нему Ал.
— Алый? — не понял Прокопьев.
— Ал! На современный манер, укороченное от Алексея — Ал. Все они, по описанию, под нашего Мальчика не подходят. Разве что Олежек, но больно юн. Нашему-то уже двадцать три.
— Так точно.
— Вот заладил свое «так точно», — осерчал генерал. — Сказал же, разговаривай со мной по- человечески!
— Виноват, то есть, извиняйте…
— Но ты, Прокопьев, эту версию не отбрасывай. Нам неизвестно, где эти годы Мальчик скрывался. Может, каким-то боком он с Ермитиным связан.
— Проверим!
— Поторопись! Мальчика пока оставь, не тревожь… Кстати, как он там?
— До сих пор спит! — бодро отрапортовал тюремщик.
— Вот и хорошо! Никуда он от нас не денется. Срочно займись поисками «мерседеса». Почему я тебя тороплю? Не хотелось бы, чтоб Ермитин со всей своей командой нагрянул в М…
— А что страшного? М… хоть небольшой, а все же город. Даже свои партизаны имеются, не говоря об охране…
— Э-э, Прокопьев!.. Ерема — гидра многоголовая. Моргнуть не успеешь, от вашего так называемого города камня на камне не останется, и вы еще виноваты будете.
Но бравый капитан не испугался, слишком рад был, что процедуры с Мальчиком пока откладывались. А зря! Поверь он Василию Владимировичу, вел бы себя осмотрительнее. Генерал торопил своего подчиненного не напрасно — Ерема уже собирал дружину…
Всякий уважающий себя населенный пункт имеет карту, путеводитель или какого другого печатного поводыря, по которым заезжий гость смог бы не затеряться в гулких улочках и посетить разные достопримечательности. Кроме скульптур, памятников архитектуры и прочей шняги типа мест, где произрастала та или иная знаменитость — благо на таланты Россия обильна, а значит, кто-нибудь где- нибудь родился, не все ж в Москве, — оные реестры рекомендуют усталому путнику точки для преклонения главы, утоления голода и жажды. Для желающих поиздержаться помечены театры, вертепы и другие злачные адреса. В данных справочниках указаны не только улицы и проспекты, но и районы, и округа, на которые делится город. Здесь лишь нет местоположения военных и иных секретных объектов, поскольку составители считают, турист — явление мирное и шпионскими печалями никак не озадачен.
И нет еще одного географического обозначения. Тут картографы бессильны! Ибо всякое
