пути ведомы. Да, майор?
Молчаливый особист в знак согласия прикрыл веки. Депутат Казаков и Афанасий Гаврилович подозрительно переглянулись и чуть пожали плечами. Мол, что там известно недавно прибывшему майору, его личное дело, но они точно знали — «мерседесы» за последнее время в их лесах не водились.
Телятников находился в ступоре: то ли в нирване, то ли в раздумьях. Его, как гранату, распирало от известной ему информации, но природная осторожность заставила придержать язык.
Тут отворились двери, и в горницу впорхнула Эмма Матвеевна… Не знаю, можно ли применять этот глагол к женщине, у которой все параметры от возраста до размера зашкаливают за пятьдесят? Однако она действительно впорхнула. Все мужчины при виде мэра ахнули и привстали, а Геннадий Михайлович вытянулся по стойке «смирно».
Как вы думаете, если у хозяйки города в гостях лучшие мастера и дизайнеры дамских дел, неужели она этим не воспользуется?
— Как дела, мальчики? — спросила она, пыша изумительной прической с фиолетовой проседью. Перламутровые блески ловили электрический свет, и зайчики кружили вокруг ее головы, как мурашки около ночного фонаря. Цокая высокими каблуками, Эмма Матвеевна встала посередине музея на всеобщее обозрение. Даже папаша Ала на портрете скосил в ее сторону глаза. — Что у нас с «линией Маннергейма»? Тактика, стратегия? Надумали?
— Ну и вид у вас! — по-гусарски всхохотнул Геннадий Михайлович. — Хоть сейчас в генералы.
— А я и есть генерал, господин полковник, — весело рассмеялась мэр и колыхнула грудью. — На вверенном мне участке. Так что докладывайте. Время не ждет, скоро должны подъехать артисты.
— Есть идея, Эмма Матвеевна, «мерседес» пошукать в лесах за шлагбаумами, — поспешил встрять Тарас Данилович.
Она развернулась на каблуках к майору.
— И кто же будет шукать?
— Так мы… Разбежимся сейчас по автомобилям, и — вперед!
— Ага… Вы — вперед, а нас на кого оставите?
— Hе дело говоришь, майор, — поддержал мэра Виктор Николаевич. — Нельзя город оставлять без присмотра, — он кивнул на предводителя «варягов».
— Перестаньте, мальчики. Будьте взрослее. При таких делах не до разборок.
— Нехай «партизаны» и шукают, — мгновенно переориентировался Рябоконь. — А мы тут останемся. У нас и оружие табельное имеется.
— Кто ж вам разрешит применять оружие? — совершенно серьезно спросила мэр.
В музее повисла тишина. Мужчины рассматривали обалденный костюм Эммы Матвеевны, сидевший на ней как влитой, и каждый думал о своем.
— Интересно, — усмехнулась она, — чем сейчас заняты ваши мозги?
Высокое собрание враз встрепенулось, загалдело, по-деловому, озабоченно, вдумчиво, все стали что-то предлагать, но в общем шуме было ничего не разобрать. Даже телефонный звонок услышали не сразу. Серега Телятников стоял рядом и взял трубку радиотелефона фирмы Panasonic.
— Вас, — сказал он и протянул ее капитану. Капитан Прокопьев вышел за дверь.
— Что там, Степан Ильич?
— Это Мальчик, Мальчик! — радостно сообщил смотритель. — Проснулся тверезый, и «лохматые» забеспокоились.
— Кто бы сомневался?.. Но сейчас не до него. Напои!
— Что?!
— Снова напои. Можешь и ты с ним… Но в меру!
— Само собой! С хорошим человеком и хмель не берет, — Степан Ильич отключился.
— Тебя-то не берет… Тебя просто вырубает.
Но сердиться у него не получалось. Он был счастлив. Все шло — лучше не придумаешь.
Глава 7
— Ну и грибничок! Прошлый раз подкатил на «мерседесе», нонче — на мотоцикле. Где ты их собираешь? — тон у Анны Игнатьевны был игрив, но всем своим видом она показывала, что меньше всего собирается шутить. — А про тот подберезовик вообще молчу…
Она кивнула в сторону ванны, где плескалась Ольга.
Ее собеседник в накладе не остался.
— Ты тоже хороша. На ночь оставил одинокую женщину, воротился — а она уже замужем.
— Ша, паренек! Ты мне руки не предлагал, да и я, помнится, никаких обетов не давала. Попросил приют? Ты его получил. Хотя…
Анна вдруг замолчала и уткнулась в свое шитье. Они сидели на кухне, и она ушивала свои спортивные штаны, а ее гость уплетал аппетитные пирожки с чаем.
— Чего замолчала?
— Все-таки интересно, в каком ручье ты отловил эту русалку? Она ведь не местная, откуда-то приплыла.
— Вчера утром эта русалка была юношей.
— Да? — не поверила Анна. — И где ж она потеряла свои мужские причиндалы?
Гость, приятный молодой человек, попытался было рассмеяться, но, оглянувшись на комнаты, где спал Павел Иннокентьевич, притих и лишь чуть слышно фыркнул.
— Ничего она не теряла, — проворчал он. — Выдавала себя за пацана. Таковым все ее и воспринимали… А оказалась девушкой.
— Кто это все?
— Ишь ты какая! В точку вопросы задаешь, как следователь. Но я не на допросе — раз, и два — с чего я должен откровенничать? Слушай, Аня, я вообще заехал в М… на пару часов, а околачиваюсь здесь третьи сутки. Все, хватит приключений! Я заехал к тебе, чтобы Ольгу привести в порядок… Знаешь ли, в округе больше знакомых нет… Выйдет она чистенькая, поест твоих чудесных пирожков и — айда! Я сделаю свое минутное дело, зачем приехал, потом поминай как звали.
— Торопишься, — не спросила, а как бы с упреком сказала Анна.
— Есть маленько…
— Не получится!
Они появились во дворе ее дома минут сорок назад. Казалось, Анна Игнатьевна не удивилась их внезапному прибытию. Только приложила палец к губам. Мол, прошу потише, в светлице отдыхает ее муж, Павел Иннокентьевич. Тоже нагрянул вчера, да, видать, переутомился в дороге — вон его «Жигули», с ночи занемог, спит. Пока она все это шептала, сама не спускала с Ольги глаз и сразу же предложила ей принять ванну.
У той челюсть отвисла:
— Что за ванна?!
— Типа корыта, — усмехнулся ее приятель. — Сядешь задницей, смотри воду не расплещи.
— Ну и грубиян ты, Ал, — осадила парня хозяйка. — Нормальная ванна, цивилизованная. Сейчас «титан» включу.
— Здесь не только ванная цивилизованная, — подмигнул он Анне. — Тут и в кустики бежать не надо…
— А тебе, может, баньку истопить?
— Ох, Анна Игнатьевна, ужас как хочется, попариться, но некогда!
И теперь по поводу этого «некогда» она изрекла: «Не получится!»
— Что значит «не получится»?!
— Не хочешь быть со мной откровенным, Ал?
