Сама нейтральная территория находилась в центре, в ДК. А на втором этаже, рядом с библиотекой, в музее города М… заседало вышеупомянутое собрание.
В самом Дворце культуры было шумно — тут проходил конкурс парикмахеров. Царило праздничное настроение, шептались дамы, сновали энергичные молодые люди. Неземные красавицы проплывали в вибрирующей тишине и влекли за собой восторженный ропот — в М… подобное мероприятие проходило впервые. Тем паче, что вечером на концерт обещали звезд эстрады.
Однако до музея шум радостного балагана почти не доносился. И музей, и библиотека, как места сугубо культурные, требующие сосредоточения, находились на отшибе, в дальнем крыле.
Все присутствующие были на дамбе вчера утром. Утром, когда солдатик самострел произвел… Кроме главарей партизанских — соединений депутата Казакова и анархиста Иванова — здесь были начальник Геннадий Михайлович, одноглазый полковник… Директор ГЭС Виктор Николаевич Асатуров, который сидел подальше от Фони Иванова, почти у самой двери, (видимо, на случай чего, чтоб самому первому выскочить). Серега Телятников, который Синеус-младший, — журналист, ему все про все знать обязательно надо, нелепый библиотекарь и краевед, Червяков Андрей Андреевич, важно восседал за столом, как хозяин нейтральной территории. Был еще майор особого отдела. Тихий такой майор, молчаливый. Его имени никто толком запомнить не мог. В М… он появился недавно, взамен своего предшественника, благополучно ушедшего на повышение. А также был еще один майор, но в форме другого цвета, Тарас Данилович Рябоконь — начальник городского отдела милиции. Кстати, он тайно сочувствовал «казакам», поскольку носил запорожскую фамилию.
Отсутствовали мэр, Эмма Матвеевна Шелест, которая носилась по городу и по тому же ДК в связи с конкурсом, и лейтенант Донской, носившийся неизвестно где. Хотя они и обещали быть.
Речь держал полковник:
— Товарищи! Время шуток кончилось! — взгляд предводителя «варягов», Иванов хмурится. — Дело серьезное. К нам едут бандиты. Я правильно говорю, товарищ майор? — Взгляд на молчаливого майора, тот спокойно кивает. — Сведения поступили от самого генерала. А я лично знаком с Василием Владимировичем и смею вас заверить, он шутить не любит. Вывод напрашивается сам: пора наши игры в партизанскую войну прекращать и внимательно подумать, что нам грозит и какие следует принять меры…
— Чем мы обязаны столь высокому визиту? — спросил от дверей Виктор Николаевич Асатуров.
Полковник запнулся и удивленно воззрился на начальника ГЭС. Он не любил, когда его перебивали.
— Что?!
— Мы мирные люди, — никак не реагируя, заметил Виктор Николаевич. — Чего они хотят, эти высокие гости?
— Вам бы все шутки шутить, господин Асатуров, — пробормотал Фоня, но он и сам не понимал сути повестки дня столь срочного собрания.
Главный энергетик М… даже бровью не повел в сторону соперника, он ждал объяснений и смотрел на полковника. Точнее, на портрет за его спиной.
На нем был изображен солидный господин с иконостасом всяческих наград на синем пиджаке. Вокруг висели различные фотографии того же господина с первыми людьми государства: с генеральными и первыми секретарями партии, плавно переткавшими в президенты, председателями правительства, премьер-министрами, академиками и прочими народными артистами и писателями.
Сей мэтр являлся выдающимся ученым, а также отцом-основателем города М…, который затерянную в глухих лесах деревушку превратил в приличный населенный пункт, и еще он был папашей Ала — предателем. Судя по радостным выражениям окружающих его лиц, государственные мужи его измену приветствовали. Понятно, это же не их жилищ коснулось. Мало ли в державе дальних, уютных уголков, которые можно перелопатить, прорыть насквозь туннелями, загадить колючей проволокой, а внутри развести всякую мразь.
В углу, в стеклянном саркофаге, висел костюм Хозяина, который, при всех блестящих регалиях, напоминал безголовое огородное пугало. Из того угла веяло жутью, и собравшиеся старались туда не смотреть; уж лучше огненный взор Геннадия Михайловича. Среди других стендов с раритетными документами, типа вырезок из газет «Правды», «Известий» и статей местной звезды, присутствующего Синеуса-младшего, выделялся ящичек с зубом мамонта — гордостью основателя музея. Говаривали, что оный клык Андрей Андреевич стырил в каком-то другом музее, куда ездил за опытом.
— И все-таки я бы хотел услышать разъяснения, — повторил Виктор Николаевич.
Геннадий Михайлович прокашлялся:
— Дело в том, что пару дней назад в наших краях объявился серебристый «мерседес». Объявился и пропал.
От этих слов Серега Телятников обмер. Да так, что у него скрутило живот. Боясь издать неприличный звук, он окаменел и начал медленно зеленеть. Уж он-то знал, где и почему находится исчезнувшая машина.
— Однако дело не в самом автомобиле. Пассажирами были бандиты. Их пропажа и беспокоит разбойничков.
У Сереги отлегло, живот враз отпустило. «Уф-ф!» Никаких разбойников он не видел. Был у Анны гость, но один…
— А сколько их? — осторожно спросил он.
— Четверо. Четыре человека в одной машине — это не иголка. Даже в наших дремучих лесах они не могли вот так просто сгинуть.
— Донской видел этот «мерседес». И людей в нем видел. Еще мотоциклиста… — доложил Тарас Данилович. — Я знаю…
— Что?! Что вы знаете, товарищ майор? — быстро спросил полковник.
— Вот это и знаю… — растерянно сказал начальник городской милиции. — Алексей мне что-то говорил, но я не обратил внимания. Мало ли кто к нам теперь заезжает. Не то, что раньше. Охраны-то никакой.
— Это вы бросьте, Тарас Данилович, — нахмурился полковник. — С охраной у нас все в порядке. Но с другой стороны… Да…
Он глубоко вздохнул. За ним вздохнули другие. Как не согласиться с милиционером? Одно дело — жить в хорошо запертом доме, и совсем иначе — быть открытым всем ветрам. Это, может, где-нибудь в Китае народ без замков живет, потому что руки отрубают, а у нас, на севере, без доброго бруса на дверях не прожить. Ни дикой твари, ни лихому человеку хода нету…
— А сам Донской где?
— С утра в разъездах. Он молодой, настырный. Чего-нибудь да разузнает…
— Хотелось бы, — вздохнул депутат Казаков.
— А вот тут, увольте, — встрепенулся Рябоконь. — Не будем нарушать субординацию. Вначале оперативная информация поступит ко мне, а там уж я решу, о чем докладывать.
Фоня в своем углу хихикнул. Он сидел под картиной, изображающей древних варягов. В свое время картину эту заказали в областном центре, и она по композиции очень напоминала полотно Василия Ивановича Сурикова «Покорение Ермаком Сибири». Та же композиция угадывалась в картине, под которой сидел депутат Казаков, но на ней превалировали казаки.
— И все же, Тарас Данилович, — продолжил полковник, — я настоятельно рекомендую вам вспомнить, пока нет Донского, и про людей в «мерседесе», и про этого неожиданного мотоциклиста. Что за мотоциклист? Может быть, как раз в нем и кроется главная причина.
— Да мало ли какой мотоциклист?! — возразил майор милиции. — Сколько их вон гоняет, самоубийц. Считаю, машиной этой заняться надо, «мерседесом».
У Сереги вновь что-то екнуло.
— По плотине никакой «мерс» не проезжал, — заявил Виктор Николаевич.
— Вспомнил! — радостно воскликнул Рябоконь. — Леха… Вернее, лейтенант, докладывал, что они за тем мотоциклистом по главной нашей улице рванули. А та ж, знаете, напрямки в леса уходит, там этих дорог… И все за шлагбаумами…
Отлично! — хлопнул в ладоши Геннадий Михайлович. — Там и будем искать. Уж кому-кому, а нам те
