— А я ни разу там не был, — вздохнул генерал. — Сами знаете, какие у меня теплые страны? Ангола, Афганистан, Чечня… Ладно, — он отмахнулся от воспоминаний. — Вся надежда на вас, Алексей Юрьевич, на вашу необычность. Как бы мы ни готовили своих людей, у них все равно другая реакция и не то ощущение пространства. Для вас там, наверху, дождь грохочет, а я только едва шорох различаю. Вы, наверное, единственный такой человек на земле. Не зря вас зовут Чудищем.
— Ну что вы! А Ольга?
— Как вы понимаете, к Ольге Константиновне с подобной просьбой обращаться нельзя. Не женское это дело. Хотя такого стрелка, как она, я в жизни не встречал. Прирожденный убийца, — сказал он с улыбкой.
Тут Ал расцвел. Очень он любит, когда его жену хвалят.
Они сидели в кабинете Ала, Алексея Юрьевича. Чудесное место! Правда, с такой меркой и лес может быть кабинетом. Но в отличие от леса здесь постоянно сухо. Помещение — около ста квадратных метров. Когда-то батя Ала проводил здесь заседания и встречал высоких гостей, чуть ли не первых лиц государства. Теперь же Ал наполнил комнату антиквариатом — на стенах картины, по периметру стоят шкафы с книгами, старинная мебель, и всякие сувениры, подарки и безделушки. На вычурном столе в стиле ампир стоит компьютер, прочая оргтехника и электрическая лампа «под старину». Свет от нее мягкий, теплый, до углов стола не доходит, и там зреет мрак, в котором копошатся тени. Возможно именно там сейчас присел дух Вальтера Скотта и слушает их беседу. Ему, небось, интересно: он в своем творчестве до вампиров не дошел. С привидениями у него все в порядке, а вот с вампирами — напряженка. Какие вампиры у них, на севере Шотландии?
— Кстати, — спохватился Ал, — а у нас-то они с чего?! Да еще в Сибири! Насколько мне помнится, нечисть эта европейская, откуда-то из Румынии. Они же тепло уважают. Холоднокровные, как динозавры. Не так ли?
Василий Владимирович развел руками:
— Сие мне не ведомо.
— Так может и нет никаких кровососов? Может, все эти исчезновения людей связаны с каким-нибудь таинственным облучением? Неудачные опыты или безалаберное захоронение радиационных отходов?
— Вы думаете, эту версию не проверяли? Ошибаетесь, Алексей Юрьевич. Там определенно действуют разумные существа. Есть еще один фактор. Стали пропадать деньги.
— В смысле, кошельки?
— В смысле миллионы. Вы же знаете, в каждом городе происходит оборот определенных сумм: доходы, расходы, налоги, отчисления, зарплаты… Здесь же система начала давать сбой.
— Простите, но уж что-что, а финансовые потоки поддаются контролю!
— Не получается. Пока ни один ревизор не смог разобраться. Местные банкиры начинают паниковать. А когда начинается паника, рушится мир.
— Круто…
Вдруг распахнулась дверь, и вбежал Юра.
— Папа! Папа, — крикнул он, — а я вот как умею!
Он вскочил на стул, с него взобрался на стол, затем расправил свои розовые крылья и прыгнул. Но не просто прыгнул со стола на пол, а, спланировав, пролетел метра три. Однако приземлился неудачно — ножка подвернулась и он упал набок, ушибив крылышко. Ал моментально оказался рядом и подхватил сына на руки. Но ребенок смеялся.
— Напугался, да?
Он обхватил голову отца руками, а сверху еще прикрыл крыльями. Ал словно оказался в раю, и ему на мгновение показалось, словно его обнимает ангел. Но обнимал его все-таки не ангел, а родной сын…
Василий Владимирович, который видел многое и даже верил в вампиров, вдруг поперхнулся, закашлял и сказал:
— Сказочное зрелище!
Ал опустил Юрочку на пол.
— Сынок, ты меня предупреждай. Я тебя страховать буду.
— Ага! — крикнул мальчик и убежал.
Гордый отец измерил шагами расстояние от стола до места приземления.
— Какие три метра?! — объявил радостно. — Все пять! Скоро полетим по-настоящему.
Генерал выбил трубку в пепельницу и произнес:
— Неволить вас, Алексей Юрьевич, не имею права. Подумайте. Хотелось бы уже завтра знать ваше решение.
С тем и отбыл. Ал стоял у ворот и долго смотрел, как его лаковый «мерседес» растворяется в вечернем холодном дожде. Юра жался к его ногам.
— Пойдем, сынок. Ты замерз, да и спать уже пора. А мне и впрямь надо кое-что обмозговать.
Знаете, когда собираешься над чем-нибудь серьезно поразмыслить, в голову начинает приходить всякая ерунда. Подобное происходит на концертах симфонического оркестра. Располагаешься в креслах, готовишься погрузиться в мир прекрасных звуков, но только дирижер взмахивает палочкой, как неведомо откуда появляются такие черные мысли, что невольно краснеешь и хочется бежать куда глаза глядят. Потом, правда, собираешься, все утихает, и тогда начинаешь различаешь обертоны скрипок и нерв меди… Слушайте, а может так и надо?! Может, для того музыка и существует, чтобы все очищались от всего темного и светлели самым натуральным образом?..
Вот тебе, пожалуйста… Ал не мог понять, почему его вдруг потянуло на музыку… Совсем о другом думать надо! Но нет, вспомнился почему-то Вальтер Скотт. Ведь если он даст согласие, если его понесет искать на свою… приключения, то невольно ему захочется все описать. Но, как сторонник эпического повествования, он будет вынужден вновь обратиться к стилю великого шотландца:
Внезапно в углу кабинета тьма шевельнулась и уплотнилась в высокую тень. Неслышно припадая на ногу, тень приблизилась к столу, взяла ручку и долго ее рассматривала.
Ал замер — ни жив ни мертв…
Наконец призрак разобрался с ручкой, склонился на столом что-то написал и вновь отступил во мрак кабинета.
«Господи! Кто здесь?! Никого…» Кажется, задремал. Немудрено — время за полночь.» — подумал Ал.
Он встал, подошел к столу и вздрогнул. Возле компьютера лежала записка. В ней по-английски было написано:
Чушь какая-то! «Шотландия будет богата Сибирью»? Где Шотландия, а где Сибирь?! Стоп! Что-то здесь знакомо… Ни фига себе! Это же парафраз на тему Ломоносова: «Богатство России будет прирастать Сибирью». Но ведь России, а не Шотландии!
