— Я догадываюсь об этом, государыня.
— И ничего не хотите сказать в свое оправдание?
— Я не собираюсь оправдываться за тот поступок, который совершил. Если вы считаете, что он требует наказания, то я готов со спокойной душой выслушать ваш приговор, каким бы он ни был.
В зале послышались голоса с нотками восхищения. Иных слов от Лесдигьера никто и не ожидал.
— Почему вы убили Монтескье?
— Потому, что он имел наглость поднять руку на принца крови, принадлежащего к семейству Бурбонов, имеющему родственные связи с домом Валуа, ваше величество.
— Браво, капитан! — воскликнул Карл IX. — Честное слово, я поражаюсь, матушка, как можем мы судить человека, отомстившего за нашего родственника?
— Это я приказал Монтескье стрелять в Конде! — воскликнул герцог Анжуйский. — Этот родственник был нашим врагом! — гневно произнес он, повернувшись к брату.
— Он был моим дядей, как, впрочем, и вашим, братец.
— Разве дядя не может быть врагом?
— Вы обязаны были доставить принца сюда, на наш суд, а не приказывать стрелять в него из пистолета кому-либо из подданных. Вы совершили бесчестный поступок и должны быть наказаны за это.
— Я, который разбил гугенотов при Жарнаке! — вскричал Анжу с побагровевшим от гнева лицом. — Я, который проехал через всю Францию, чтобы сообщить вам об этой победе? Честное слово, брат, слушая вас, начинаешь сомневаться в справедливости ваших решений.
— Вы смеете оспаривать решения короля?! — вспылил Карл. — Крийон!
Перед герцогом Анжуйским, словно из-под земли вырос верный страж королей.
— Я здесь, ваше величество.
— Крийон, видите этого человека? — и Карл указал рукой на своего брата. — Если он произнесет еще хоть слово, затрагивающее особу короля, я разрешаю вам арестовать его!
Невозмутимый Крийон молча, поклонился.
— Прекратите немедленно! — воскликнула Екатерина, вставая с места и глядя с укором на сыновей. — Вы забываете о том, что мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать действия принца или короля.
Все замолчали. Крийон почтительно отошел от герцога на один шаг.
Немного успокоившись, Екатерина снова села.
— Скажите мне, Лесдигьер, — снова спросила она, — если бы на месте Монтескье оказался герцог Анжуйский, вы так же выстрелили бы в него, как и в капитана?
Вот так вопрос! Все замерли.
Маргарита наклонилась к самому уху Карла и, не сводя глаз с пленника, прошептала:
— Если он скажет «нет», он спасен.
Карл кивнул и так же тихо ответил ей, чуть повернувшись:
— Не волнуйся, он так и скажет. Не враг же он, в самом деле, самому себе.
— Я поступил бы точно так же, ваше величество, — среди гробового молчания прозвучал голос Лесдигьера.
— Прикажите немедленно казнить его! — взвился Карл Лотарингский, бегая по залу с развевающимися полами своей фиолетовой мантии. — Он же богохульствует, разве вы не слышите? Он готов поднять руку даже на особу короля, помазанного на царствование самим Господом!
— Перестаньте бегать, кардинал, — вскинула на него глаза королева-мать. — Ваши антипатии к обвиняемому давно известны.
И она снова перевела взгляд на Лесдигьера, молча и невозмутимо стоящего перед ними всеми.
— Значит, причиной убийства капитана Монтескье явилась не личная месть?
— Нет, мадам. Я отомстил ему за смерть своего собрата по партии.
— Бывшего собрата, хотели вы сказать?
— Ваше величество, я рожден в семье гугенота, и переменить для меня религию вовсе не означало отречься от веры наших отцов и соратников по оружию. Я стал католиком, потому что вы этого захотели, но в душе я остался гугенотом, и смерть принца Конде для меня была равносильна смерти собственного брата, которого я горячо любил.
— Он признался, признался! — снова вскочил кардинал. — Он сделал это для того, чтобы завладеть наследством госпожи де Савуази, а потом передать его гугенотам!
Екатерина понимала, что стоило ей спросить, прав ли кардинал, как участь Лесдигьера будет решена, потому что он скажет правду.
Помня предсказания итальянских астрологов, она не стала задавать этого вопроса.
Кардинал же не унимался.
— Ну скажите, разве я не прав? — верещал он, бегая вокруг пленника и пытливо заглядывая ему в лицо. — Скажите же, скажите им! Что же вы молчите? Боитесь сказать правду?
Лесдигьер так посмотрел на него, что кардинал в смятении отшатнулся.
— Я буду отвечать только моему королю и вдовствующей королеве.
— Ваш вопрос неуместен, кардинал, — произнесла Екатерина. — Вы ворошите дело прошлогодней давности, о нем все уже забыли.
— Но о нем не забыла святая инквизиция, которая все еще разыскивает убийц преподобного отца Барреса.
— Полно, кардинал, вы ведь знаете, что в этом деле замешаны какие-то бродяги, обычные ночные разбойники. Следов их не обнаружили, но нашлись очевидцы, утверждавшие, что все было именно так. Кардинал не сдавался:
— Да, но кто может утверждать, что эти бродяги не были подкуплены самим Лесдигьером? А эти очевидцы? Может быть, их тоже подкупили, чтобы они дали заведомо ложные показания?
— Вы имеете тому доказательства?
— К сожалению, нет… Но при желании их можно добыть.
Екатерина усмехнулась, вздохнула и произнесла, бросив взгляд на сына:
— С вашим аналитическим умом, ваше преосвященство, быть вам только великим магистром ордена святой инквизиции, либо, на худой конец, одним из его членов. Только там, насколько мне известно, судят человека без всяких доказательств его вины, а если они требуются, их выдумывают сами.
Кардинал вдруг вскочил с места и тут же оказался рядом с Карлом IX.
— Спросите его вы, сир! Ведь Лесдигьер отдал золото баронессы гугенотам, которые воспользовались им для борьбы с вами! Спросите его, так ли это?
Но Екатерина не зря с минуту тому назад поглядела на Карла. Научившись распознавать эти взгляды и читать в глазах матери то, чего она не могла сказать, Карл мгновенно понял ее, ударил по столу рукой и высокомерно произнес:
— С каких это пор, господин кардинал, вы приказываете королю Франции!
Кардинал побагровел и сделал шаг назад. Карл в свою очередь шагнул вперед.
— Или власть церковная с некоторых пор в нашем государстве стала выше власти светской? Власти короля!
Кардинал добрался до своего места и тяжело сел, почти уничтоженный. Король вплотную подошел к нему и, что называется, «добил»:
— И какое вам, собственно, дело до золота госпожи де Савуази? Уж не собирались ли вы сами воспользоваться им, для чего и прибегли к услугам инквизиции, которая обвинила баронессу в колдовстве и пособничестве гугенотам?
— Клянусь вам, сир, если это и так, то я собирался использовать эти деньги исключительно в целях блага государства…
— Кто вам поверит?
Возгласы одобрения прокатились по рядам слушателей, стоявших в отдалении. Воодушевленный этим, король продолжал:
