Будешь здоровенький до самой виселицы!
– Среди вас хоть один знает, что такое 'артерия'? – безнадежно вздохнул я.
– Ты нам зубы-то не заговаривай, – злобно откликнулся пращник (я узнал его по голосу). – Слова он будет всякие непонятные говорить на ночь глядя… Ты не колдун ли часом?
Только этого мне не хватало!
– А очень может быть, – тут же отозвался до сих пор молчавший третий; он как раз в это время придвинул к себе одну из моих сумок и принялся рыться в ней. – Склянки тут у него с зельем каким-то…
– Я уже сказал, кто я! Это не зелья, а лекарства!
– Вот отвезем тебя, куда надо, там разберутся, – зловеще посулил третий, не прекращая, впрочем, своего занятия. Очевидно, упустив награду за спасение Рануара, они вознамерились получить хоть что-то за поимку того, кто, по их мнению, пытался его пленить. Ну что ж, в моем положении это была хорошая новость: по крайней мере, меня не прикончат прямо здесь.
Хотя, если меня все же доставят 'куда надо', я, вероятно, пожалею, что не умер быстро.
– Девчонка где? – спросил я как можно более равнодушным тоном, воспользовавшись паузой.
– А мы ее зажарили и съели, – вновь осклабился ближайший ко мне солдат; он, похоже, считал себя большим остроумцем. Устав сидеть на корточках, он плюхнулся кожаной задницей на землю.
– Съели вы, положим, свинину из моих корзин, – холодно ответил я. – Точнее, то, что вам показалось свининой. А что это за мясо на самом деле и что с вами будет уже… – я посмотрел на звезды, словно определяя время, – через три часа – об этом вы, конечно, даже не задумались.
Пращник испугано рыгнул. Пожалуй, сейчас блеванет, подумал я. И даже в свете костра, падавшем сбоку, было заметно, как побледнел остряк-самоучка.
– Ээ, – выдавил он из себя, – лекарь или кто ты там… ты так не шути, понял? Потому что, ежели ты не шутишь – мы ж тебя за эти три часа на куски порежем и самого эти куски жрать заставим…
– Ладно, – произнес я, выдержав паузу и насладившись их страхом, – я лишь показал, что не только ты тут шутить умеешь. Это просто мясо дикого кабана. А теперь давай так: я не шучу с вами, а вы со мной. Так где девчонка?
– Ускакала, – нехотя признал остряк. Я надеялся на такой ответ, и все же испытал немалое облегчение – не слишком логичное, учитывая мое собственное положение.
– И не догнали? – иронически приподнял бровь я.
– За Быстрым разве угонишься… – буркнул солдат и тут же озлился: – Ничего, нам и тебя одного хватит!
Я понял, что Быстрый – имя графского коня, и дано оно, конечно же, не просто так. Ну что ж – Эвелина поступила абсолютно правильно, что бросила меня, спасая свою жизнь. Если бы нас повесили обоих, от этого никто бы не выиграл…
Впрочем, я и сам еще отнюдь не собрался на виселицу. Осталось только придумать, как с оной разминуться. Блеф явно не проходил: это не деревенские старухи, они и в самом деле примутся меня пытать, требуя, чтобы я снял 'проклятье'. А поскольку проклятье будет мнимым, а боль настоящей…
– А это еще что за хрень?
Я похолодел. Третий вертел в руках огнебой.
– Флейта Пана, – криво усмехнулся я, чувствуя, как пересохло в горле. Хорошо, что никому из них не придет в голову щупать мой пульс…
– Так ты лекарь или музыкант? – с явным недоверием осведомился третий.
– Всего понемногу…
– И как же на ней играть? – спросил он, заглядывая в стволы. Разглядеть заряды внутри он при таком освещении, конечно, не мог. Его большой палец меж тем просунулся в круглое отверстие в рукоятке и лег на спусковую скобу. Я замер. Нет, если он просто нажмет, ничего не произойдет. Скоба упрется в ограничитель. Когда я показал учителю свой чертеж огнебоя, тот настоял, что надо предусмотреть защиту от случайного выстрела. Но если этот тип догадается сначала сдвинуть скобу вбок, а потом нажать..
Ну и что? Ему разнесет голову, двое других будут в ступоре, но я-то останусь связанным. Если бы они убежали в ужасе, бросив меня, то, рано или поздно, я бы сумел освободиться. В крайнем случае – пережег бы веревки в костре; руки бы, конечно, при этом тоже обжег, но свобода и жизнь того стоят. Однако шансов на их паническое бегство слишком мало. Будь я свободен и с огнебоем в руках – тогда конечно, но не при нынешнем раскладе сил.
Так что, вместо чуть не сорвавшегося с моих губ гибельного совета, я ответил:
– Дай сюда, я покажу.
Третий, пожав плечами, передал огнебой остряку, по-прежнему сидевшему ко мне ближе всех, а тот поднес стволы к моему лицу, вновь заставив меня занервничать, как бы теперь уже он не нажал на скобу.
– Руки мне развяжи, – потребовал я.
– Зачем? Так дуй, а я подержу.
– Ты что, никогда не видел, как на флейте играют? – возмутился я. – Там без рук никак. Ну чего ты испугался, вас же трое, у меня нет оружия, и я не прошу ноги развязывать. Это же просто музыкальный инструмент…
Остряк, казалось, заколебался, но все испортил пращник:
– Ну его на хрен с его флейтой, убери ее от греха. Видел я флейты Пана, не такие они. Похоже, но не такие.
– Это новая конструкция, – сделал последнюю попытку я.
– Новая-хреновая… Убери, кому говорят.
Весельчак не стал спорить и вернул трофей третьему. Тот положил его на землю, рядом с другими моими вещами. Сумку он, похоже, уже выпотрошил полностью и собирался заняться второй.
– Чего-нибудь интересное нашел? – осведомился пращник. Полагаю, что под 'интересным' он имел в виду деньги или что-то вроде и спрашивал не из праздного любопытства, а из опасения, что товарищ может зажать общую добычу. Интересно, кстати, как они с моим кошельком обошлись? Вряд ли имевшиеся там монеты можно было разделить на три с точностью до гроша… Но, похоже, шанс, что они передерутся из-за денег, уже упущен.
– Да нет, дрянь одна, – брезгливо ответил третий. – Склянки-коробки, зелья эти… ну, для перевязки кой-чего… ножик вот, только дурной, хлипкий совсем, кого ткнешь – сломается…
Ну еще бы, дубина тупорылая, он предназначен для тонких хирургических операций, а не для того, чтобы пробивать доспехи!
– А сдается мне, ты искать не умеешь, – перебил пращник. – Ну-ка дай-ка сюда… да сумку дай! Чтоб такой хитрозадый хмырь все в кошельке хранил и нигде заначку не припрятал… в сапогах нет, в куртке только флейта эта идиотская, в сумке… ага! Вот она, монета-то! внутри зашита! Говорю же, не умеешь искать!
Монета? Никаких монет я никуда не зашивал. Но тут я вспомнил, что еще недавно эта сумка принадлежала герцогскому гонцу. А ведь мне даже не пришло в голову ощупать ее как следует! Я лишь обратил внимание, что она сделана из плотной и прочной ткани – значит, прослужит долго… но я не подумал, что эта ткань – двойная…
Пращник уже, вооружившись ножом, азартно вспарывал сумку. Какая там может быть монета? Ну, пять крон максимум… а глядя на этого солдата, можно подумать, что он надеется извлечь наружу целое состояние.
Однако он извлек нечто иное.
– Да это ж печать, а не монета! – удивленно произнес третий.
– Сам вижу, что печать, – раздраженно ответил камнеметатель, вытаскивая вместе с сургучным кругляшом плоский пакет, к которому этот кругляш был приложен. Пакет уже был случайно надрезан ножом. – Это что такое еще? – произнес он, недоуменно глядя на меня.
– Видите теперь, болваны, на кого вы напали? – надменно произнес я. – Я – посланец его светлости герцога. Немедленно развяжите меня и верните пакет и все мое имущество.
Но пращник не впечатлился.
