стороны; мы, естественно, помчались в другую.
Но какие шансы у двенадцатилетней девочки убежать от тренированных бойцов, пусть даже обремененных тяжестью доспехов? На открытой местности – разумеется, никаких. Петляя в переулках, можно затянуть погоню, но удастся ли оторваться совсем? Да и на других врагов натолкнуться недолго. Главное – я бросил взгляд через плечо – за нами гнались уже шестеро. Если бы хотя бы четверо…
Мы свернули за угол. Дверь ближайшего дома! Если она открыта, мы спрячемся внутри, и они почти наверняка пробегут мимо. Я изо всех сил рванул ручку – сначала в одну, потом в другую сторону. Бесполезно – заперто на хороший засов! Вновь ухватив девочку за руку, я помчался к следующему дому, но тут наши преследователи уже выскочили из-за угла.
– Эвьет, стреляй! – крикнул я.
Она крутанулась на бегу и выстрелила, не имея времени прицелиться. Возможно, потому стрела вонзилась одному из преследователей не в голову или грудь, а в ногу. Выкрикнув непристойное проклятие, он упал на колено и на руки; бросив еще один взгляд назад, я заметил, что один из его товарищей остановился возле раненого, но остальные продолжали погоню. Ладно, с четверыми я уже могу справиться, но по-прежнему чертовски не хотелось привлекать к себе лишнее внимание – может, все же удастся оторваться, не прибегая к этому способу… На мостовой был распростерт чей-то обезглавленный труп; мы перепрыгнули через него. Нагнувшись на бегу, я подхватил за волосы валявшуюся в луже крови голову и швырнул ее в ближайшего к нам солдата. Тут впереди послышался стук копыт и частый ритмичный лязг; навстречу нам мчалась испуганная лошадь, волоча по мостовой запутавшегося ногой в стремени всадника в чешуйчатом доспехе. Доспех не спас его – из груди торчал обломок копья; голова в шлеме билась о булыжники, издавая тот самый лязг. Не знаю, был ли то лангедаргец или йорлингист. Мы проскочили под носом у бегущего животного; на миг оно отсекло нас от наших врагов, позволив выиграть пару ярдов. Я увидел на другой стороне улицы висевшую на цепях гигантскую жестяную кружку – вывеску какого-то кабака. Замка на воротах не было. Не были закрыты и ставни на окнах, но внутри было темно. Скорее всего, в кабаке еще шла гулянка, когда началась тревога; затем народ разбежался – а может быть, погасил свет и забаррикадировался внутри. Что ж, придется рискнуть. Я устремился к воротам.
Есть! Они легко распахнулись, и мы с Эвьет вбежали внутрь. Еще прежде, чем ворота закрылись за нами, я заметил на их внутренней стороне железные уголки, куда вкладывается засов. Но где теперь искать этот засов в темноте? Лунный свет, падавший через окно, слабо озарял длинную скамью, стоявшую возле ближайшего стола. 'Помоги!' – крикнул я Эвьет, с трудом отрывая тяжеленную скамью от пола. Девочка, быстро положив арбалет на стол, подхватила другой ее конец; стало немного легче.
– Закрываем! – крикнул я. – И-раз – и-два!
Мы рывком приподняли скамью и с грохотом обрушили ее на ворота, водрузив на место засова как раз в тот момент, когда первый из наших преследователей попытался вломиться внутрь. Он опоздал на ничтожную долю мига – но все-таки опоздал. Ворота тут же затряслись от ударов, но я знал, что теперь им так просто их не высадить. Окна же, даже если выбить стекла, были слишком узки, чтобы через них мог влезть взрослый мужчина в доспехах.
Мы тяжело дышали, особенно Эвьет, которой пришлось во время этого забега выложиться больше, чем мне. Но расслабляться было рано. Кабак отнюдь не был неприступной крепостью – недаром клиенты и хозяева убежали отсюда. Здание деревянное, и, если солдаты не смогут высадить дверь, они его просто подожгут. Тем более что факелы у них есть.
Однако у каждого подобного заведения, помимо главного входа – для клиентов, всегда имеются выходы с обратной стороны, которыми пользуются хозяева и обслуга. Я тихо сообщил это Эвелине, и мы ощупью двинулись между столами через погруженный во тьму зал в направлении прилавка. Внезапно Эвьет остановилась и дотронулась до моей руки. 'Тут кто-то лежит!' – прошептала она.
Я нащупал тело ногой и наклонился, почувствовав винный запах. У меня мелькнула мысль, что это пьяница, который набрался слишком основательно, чтобы бежать даже перед лицом смертельной опасности; собутыльники, конечно же, бросили его, спасая собственные жизни (хотя едва ли они внятно представляли себе, где надеются укрыться). Однако тут же я понял, что не слышу его дыхания, а затем мои пальцы влезли в мокрое и липкое. И это было не вино.
Следующий мертвец сидел за столом, навалившись на него грудью. Еще чья-то голова с длинными немытыми волосами свешивалась со скамьи… Подошвы наших сапог ступали по кровавым лужам и липли к полу. Не знаю, сколько там всего было мертвых. Чтобы оценить картину в целом, надо было зажечь огонь, а, хотя кремень и огниво были у меня с собой, я не хотел, чтобы враги увидели нас через окна. Скорее всего, гулянка была в полном разгаре, когда солдаты ворвались внутрь. Может быть, в первый миг их даже спьяну приняли за своих… Потом те, кто еще мог твердо стоять на ногах, побежали прочь от смерти, в сторону прилавка – но знали ли они, где там выход, успел ли хоть кто-нибудь из них таковым воспользоваться? Похоже, что этого не успел сделать даже хозяин. Во всяком случае, скорее всего именно им был толстяк в фартуке, найденный нами в проходе за прилавком. Его закололи, пригвоздив к дощатому полу его собственным вертелом.
И тут, как раз когда мы проходили мимо пригвожденного трупа, тяжело заскрипели доски, и колеблющийся багровый свет, идущий снизу, обрисовал квадрат открытого люка. Мы замерли. В следующий момент из люка показался факел, а затем – всклокоченная голова поднимавшегося по крутой лестнице солдата. Его подбородок был в потеках темно-красной жидкости; красные пятна были и на его железном нагруднике. У меня на миг возникло жуткое ощущение, что этот тип, явившийся словно из преисподней, только что рвал зубами тела своих жертв и пил их кровь. Но на сей раз это было всего лишь вино. А люк вел, конечно, не в подземное царство, а в винный погреб.
– Как-кОго… – пробормотал он, недоуменно глядя на Эвьет. Очевидно, его привлекли не наши осторожные шаги, а брань и удары, по-прежнему доносившиеся снаружи. Я ждал, что сейчас он получит свою арбалетную стрелу, но девочка не стреляла. Наверное, ей все же не хотелось убивать йорлингиста, вроде бы не представлявшего непосредственной угрозы. Он тоже медлил, ибо, хотя и спустился в винный погреб не более четверти часа назад (трупы были еще теплые, да и вообще с начала захвата города прошло не так много времени), набраться уже успел основательно.
– Что там, Игорь? – крикнул снизу другой голос, более трезвый.
Я с размаху ударил Игоря сапогом в челюсть – благо он так и не успел вылезти в полный рост. Он с грохотом сверзился вниз вместе со своим факелом. Я захлопнул люк и встал на него сверху. 'Ищи выход!' – велел я Эвелине.
Черт, поставить бы на люк что-нибудь тяжелое… Но за те несколько мгновений, что я видел помещение при свете факела, я так и не заметил поблизости ничего подходящего. Мебель из зала сюда, в проход за прилавком, не протащить, да и нет на это времени. Солдаты – которых, судя по масштабам резни, было явно больше двух – уже ломились снизу, и люк вздрагивал от их ударов. А потом из подсвеченной изнутри щели между досками люка резко высунулось вверх жало меча, и я едва успел отдернуть ногу. Проклятье, долго мне так не продержаться…
'Дольф, сюда!' – крикнула из темноты Эвьет. Я побежал на голос, вытянув руку вперед. 'Сюда!' – повторила девочка откуда-то справа, и я вовремя свернул в боковой коридор, уже слыша за спиной, как люк откинулся, и солдаты выбираются наружу. Затем я увидел слева открытую дверь, которую держала Эвелина, и выбежал на улицу.
Справа улица кончалась тупиком – к счастью, луна позволила вовремя это разглядеть, так что мы сразу побежали налево. Преследователи, выбравшиеся из винного погреба, не заставили себя долго ждать. Бросив быстрый взгляд назад, я увидел пятерых – и, похоже, несмотря на выпитое, они были еще в достаточно хорошей форме для погони.
Но, что было гораздо хуже – впереди, в начале улицы, послышались крики и топот. Навстречу нам бежало не менее двух десятков жителей, а за ними тоже гнались солдаты.
– Направо! – я увлек Эвьет в узкий переулок, в котором едва ли разъехались бы два всадника.
Мы уже почти пробежали его до конца, когда впереди появились фигуры в доспехах, с обнаженными мечами. 'Проклятье!' – мысленно взвыл я и хотел уже крикнуть Эвелине, чтоб она стреляла, но тут вдруг солдаты прижались к стенам, пропуская нас. В первый миг у меня мелькнула мысль, что это какая-то ловушка, но тут же я понял, в чем дело. Это грифонцы! За время этого бегства по улицам обреченного города я и забыл, что, помимо безжалостных захватчиков и беспомощно мечущихся горожан, в Лемьеже
