стала покрываться мелкими пупырышками: юная красавица готова провалиться в преисподнюю от стыда, страха и от предвкушения наказания.
«Ад от тебя никуда не денется, — ухмыльнулся Инкуб, — но твой земной путь еще не закончен! Ты даже не представляешь, какой у тебя впереди вечерок!»
«Для начала хорошая порка, — подумал демон, — а потом она станет женщиной, но ее грехопадение будет куда более страшным, чем у ее покойной мамочки! Я не говорю уже про наивную и глупую Эвелину!»
— Ты ничего не хочешь сказать? — Спросил дедушка и подбросил в камин несколько поленьев. — «Facinora ostendi duni punientur, flagitia autem abscondi debent».[83]
Теперь на белое тело внучки, падали красные отблески разгорающегося огня.
— Прости! — успела произнести Джейн и крепко зажмурилась.
И в то же время, как вдруг показалось Карлу, внучка беззвучно потребовала: «Возьми меня! Возьми так, как мужчина берет любимую женщину».
«А теперь надо расслабить тело, — вспомнила она уроки деда, — так легче терпеть будет? Да только как его расслабишь, в такой вот позе? Лучше бы на кровать положил!»
— Ну-с, нерадивая кухарка, начнем! — Мужчина по-хозяйски погладил и потискал кругленькую попку, чтобы усилить и без того мучительные переживания внучки. — Греховодница! Сейчас твоя попа получит то, что заслуживает! Понятно?
— Да! — Сумела выдавить из себя Джейн.
«Подумать только, — думал дед, сжимая правую половинку, — и когда она у меня успела вырасти? Попка крепкая, круглая, мясистая как хороший окорок, так что порция ремня ей не повредит!»
— Ну, теперь разговаривать с тобой будет мой ремень. Надеюсь, не забыла его кожаный язык! Кажется, целый месяц не разговаривали? Ну, ничего, сейчас вспомнишь!
«Век бы с ремнем не разговаривала!» — успела подумать девушка.
Карл сделал шаг назад и первый шлепок просаленной кожи смачно припечатал правую половинку.
— Шлеп!
Джейн, зная, что дедушка не любит криков во время порки, стиснула зубы и тихонько зашипела.
— Шлеп! — Второй получился сильнее, и попку пересекла широкая, быстро краснеющая полоска.
«Слабовато получилось, — подумал Карл, — ну да это только начало!»
Еще один звонкий щелчок, и на попке вспухла еще одна красная полоса, а девушка, не сдержавшись, взвизгнула как поросенок. К четвертому удару Джейн отчаянно мотала головой, лицо блестело от слез, а ротик скривился.
Черный таракан, выползший из щели, пошевелил усами прямо перед носом девушки и уже собирался уйти, но Карл, ненавидевший насекомых, прихлопнул его ударом ремня, дав, тем самым девушке небольшую передышку.
«Это вытереть невозможно! Еще немного и моя душа отправится в рай!» — Успела подумать девушка, крепко вцепившись руками в стол. Усы прибитого таракана продолжали шевелиться перед самым носом Джейн.
Дед любовался шикарным видом: черные как смоль волосы растрепались, спинка покрылась мелкими бисеринками пота, бедра, и ягодицы сжимались, пока внучка старалась справиться с болью и боролась с желанием убежать подальше от жалящего ремня.
— Шлеп!
— Ай! Ой! — Теперь девушка не могла удержаться от крика.
— Вот. Начинается разговор, а то молчать как-то не вежливо! — Улыбнулся Карл.
От каждого нового удара она вздрагивала, покачивая попкой вправо-влево, словно пытаясь освоить новый придворный танец под руководством дирижера-ремня.
Теперь, к удовольствию Инкуба, она уже не могла стоять неподвижно и безмолвно.
— Запела, птичка! — После десятого удара Карл остановился, и Джейн с облегчением выдохнула.
«У меня такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает, — мужчина подошел к маленькому окну, посмотрел, достаточно ли хорошо оно занавешено, — странно! Никого нет!»
— Господи, прости меня грешную, — шептала она, — во имя Отца и Сына и Святого духа!
«Неужели мое тело заслуживает только разговора с ремнем, — думала Джейн во время очередной передышки, — неужели оно совсем не заслуживает ни нежности, ни ласки? Ну почему у меня нет крыльев, чтобы улететь прочь отсюда? — она снова почувствовала, как боль раздирает тело на куски. — Куда угодно, лишь бы подальше от деда и страшного ремня?» Но эта мысль была прервана новым жгучим укусом.
— Шлеп!
— «Incredulus odi».[84] — Ухмыльнулся дед. — мало тебе досталось!
— Ой! — Из глаз девушки брызнули слезы: у деда рука была тяжелая, да и соль вносила свою лепту: каждый последующий удар казался вдвое сильнее предыдущего.
Не удивительно, что теперь она еле-еле удерживалась от крика во весь голос.
— Вот послал Бог внучку! — Карл уже бил изо всех своих сил. — Господи, прости ее, грешную!
Ремень, в отличие от розог, не сдирал кожу, но участь ягодиц все равно была печальной: соленая бычья кожа оставляла память как минимум, на неделю.
— Шлеп-ка! — Зачастил ремень. — Шлеп-ка!
Карл так и не понял, что на этот раз порча была наведена на него самого. Вместо мыслей о строгом, но справедливом наказании, в голову старика полезли совсем другие, крамольно-похотливые мысли. Мало того, он вдруг осознал: и тело уже поддается соблазну.
— Ай-ай! — Взвизгнула Джейн от неожиданной и резкой боли, когда кожаная петля попала четко между ягодиц, «поцеловав» при этом шоколадную дырочку.
Ей вдруг показалось, что третий, невидимый участник расправы вернулся и придавил ее к столешнице: не смотря на желание убежать, подальше от озлобленного деда и его ремня. Какая-то сила удерживала на месте.
«За молитву я тебя накажу, — подумал скорчившийся от боли Инкуб, — путь дедушка воспользуется своей властью в полную силу, не буду ему мешать!» Вскоре уже вся попа девочки горела адским огнем, к великому удовольствию демона.
Поняв, что пора сделать небольшой перерыв, дед сделал шаг вперед, сжимая натруженный ремень в руке. Он решил слегка погладить попку, уже получившую порцию «дисциплины», и бедра, ожидающие своей очереди, чтобы и самому слегка успокоиться отдышаться, а за одно, чтобы соль подействовала.
— Прости меня! — жалобно хныкала девушка. — Прости!
— Стой, как стоишь! — Приказал дед. — А я свет поправлю!
«Может, действительно, хватит? — Карл остановился в нерешительности. — На попе ни одного белого пятнышка!» Масляный светильник начал чадить, и деду пришлось прервать наказание, чтобы долить масла и привести убогий источник света в порядок.
«Продолжай!» — приказал недовольный Инкуб.
Джейн тихо плакала: соль начала давать о себе попа горела, как раскаленная сковорода. Хоть яичницу жарь!
— Шлеп! — Ремень шмелем прогудел в воздухе и впился чуть ниже ягодиц.
Ответом был отчаянный визг Джейн. Терпеть пытку ремнем после перерыва казалось просто невозможным.
«Еще немного и я не выдержу!» — Успела подумать Джейн между ударами.
«Мне надо, обязательно надо быть жестоким, — думал старый замковый повар, вновь размахиваясь для удара, — глупая девчонка не понимает, что только так можно выбить дурь из головы! Пусть эта порка послужит хорошим уроком! Он еще раз вспомнил весь ужас того дня, когда пришлось спасаться бегством с маленькой внучкой на руках, он еще раз ударил Джейн изо всей силы. Однако, до чего же соблазнительный вид! Эх. Лет двадцать назад…»
