губки, а средним стал ласково водить сверху вниз, так, как это она сама делала, проверяя отсутствие нижних зубов.
— Пожалуйста, на надо! — Девушка несколько раз дернулась, и с губ сорвался слабый всхлип.
Дед стал дышать прерывисто и часто.
Девушка закрыла глаза и не сопротивлялась: казалось, боль куда-то ушла, а впереди только счастье и ожидание чего-то нового, волшебно-прекрасного. Она чувствовала силу руки, которая лежала под животом, а пальцы другой стали сладко входить через раз внутрь ее. Вся тяжесть внизу живота чугунно, как колокол откликалась на бесстыдные действия.
«Кажется, я всю жизнь только и мечтала быть распластанной на этом столе! — подумала она. — Хотела, что бы он так ласкал так меня всю оставшуюся жизнь!» И заполнившее желание достигло такого предела, что она полетела в пропасть. Она смогла только произнести какой-то незафиксированный языковедами гласный звук. И, как ей показалось, умерла без всякого права на восстановление.
А потом была боль другая, какой она не испытывала никогда. Что-то огромное, теплое, давившее между ног, казалось, разрывает изнутри.
Джейн было больно, страшно, но она боялась ослушаться строгого деда. Тот снова надавил, и опять не до конца!
— Не надо! — Джейн чувствовала, что при третьем заходе в ней что-то начало рваться.
Что-то жгло, внутри, казалось, кол палача проткнул между ног насквозь и разворошил внутренности.
— В первый раз всегда больно, — дед тяжело дышал, — но это только один раз. Потом только спасибо скажешь.
Тут он резко надавил, воткнул член полностью, и начал неторопливо двигаться, вперед и назад, внутрь и наружу.
«Не забыл! — Обрадовался дед, — не забыл, как это делается! Столько лет без практики!»
Девственная кровь смешалась с месячной кровью. У нее кружилась голова, хотелось пить, и все тело превратилось в мешок, наполненный болью. Впрочем, после порки Джейн окончательно потеряла способность к сопротивлению и позволила сделать с собой все, что желал Карл и Инкуб.
Крови было столько, что она стекла по бедрам и образовала на полу небольшую лужицу.
— Ну что скажешь, пошел тебе урок на пользу? — Он продолжал возвратно-поступательные движения, постепенно увеличивая напор.
— Больно! — Выдавила из себя Джейн.
Ощущение, что с ней происходит что-то не только болезненно-неправильное, совсем не христианское и ужасное, закралось к ней в душу. Решившись, наконец, открыть глаза повернуть голову, она снова увидела сквозь слезы на месте деда Адского монстра, широко расправившего черные перепончатые крылья.
«Я погибла навсегда!» — Слова молитвы застряли у нее в горле.
— Скажешь, кому — до смерти запорю! — Дед вот мощными точками вгонял член на всю длину, до шлепка бедрами об исхлестанную попку, и вновь вытягивал назад, так что внутри оставалась только головка.
«Похоже, на деда навели самое настоящее проклятие, а может, весь наш род действительно проклят? Чтобы спасти его есть несколько способов, — вспомнила Джейн наставления деда, — чтобы снять ее самостоятельно, надо пойти в церковь, и там молиться, не просто, а полностью отдать себя молитве! Потом покаяться священнику! Душу я его может, и спасу, а вот тело отдам палачу! Нет, клянусь вечным своим спасением, я этого не сделаю! Буду просто молиться за него всей душой!»
— Все! — не в силах сдерживаться, мужчина разрядился и отвалился от сладкого тела, как насосавшийся крови клещ. — Понимаешь, внученька, я должен был это сделать!
Несчастная Джейн поняла, что теперь ни один священник не сможет снять такой грех с ее души.
— Мама! — Она уже не могла плакать. — Лучше бы меня сожгли вместе с тобой!
Старик намочил в ведре и приложил к попке мокрую тряпку. Только теперь до него дошла та низость, что он сотворил. Ему вдруг очень захотелось выпить.
— Ты на меня не сердишься? — Из глаз деда, осознавшего всю глубину грехопадения, покатилась скупая слеза. — Вставай! Выпьем по глоточку вина из моего заветного кувшина.
Поняв, что пытка, наконец, закончилась, Джейн поднялась на трясущиеся ноги. Карл взял из кадки немного воды и смыл с натруженного члена кровь внучки.
— Ай да я, — Инкуб был очень доволен сегодняшней ночью, — сразу две души без всякого договора отправятся в Ад!
Карл отошел на шаг в сторону, посмотрел на внучку и полез в угол за заветным кувшином.
«Он выпорет меня еще раз! — подумала Джейн. — Его запас наполовину пуст! Ну, я ведь только попробовала вина, правда, несколько раз!» Тут с глаз Джейн будто спала пелена: монстр и не думал таиться от нее.
— Воровка, что пьет чужое вино и соблазняет любимого деда, достойна второго круга Ада! Теперь твоя душа навеки погибла, — услышала она голос Инкуба, — твой дедушка тоже отправится на вечные муки, но не сейчас! Твоя юность и красота погубила его бессмертную душу!
— Нет! — Закричала Джейн!
До нее еще не успел дойти весь ужас того, что произошло в эту ночь.
«А к вам, мои сладкие, я еще не раз прилечу! — Демон, посчитав, что получил на этот вечер достаточно, вылетел через трубу. — До скорых встреч!»
Легкое дуновение ветерка, и присутствие третьего лишнего перестало ощущаться. Теперь несчастная, избитая и изнасилованная внучка жалобно смотрела на Карла. Сил плакать уже не оставалось, впрочем, девичий стыд тоже куда-то пропал.
— Дедушка, ну прости! — Внучка подняла к нему залитое слезами лицо и дед больше не могла выдержать строгости.
Дед чувствовал себя как выжатый лимон, и никак не мог отдышаться. А Джейн, так и не одевшись, тихо плакала, без сомнения радуясь тому, что суровое испытание подошло к концу, и больше ее не будут бить и мучить. Вина набралось всего лишь на одну оловянную кружку. Однако наказывать за воровство дед не стал.
«Бог ты мой, что же я наделал! — подумал старый повар, но раскаяния почему-то не почувствовал. — Теперь сушиться нам обоим на солнышке, если хоть кто-то узнает, что здесь произошло!»
— Прости меня! — Джейн вдруг бухнулась на колени перед дедом. — Я виновата во всем! Я пила вино из твоего кувшина, хотела водой долить, но не успела! Грез на мне! Если бы я не потеряла мамин крестик, ничего бы этого не было!
Теперь Джейн каялась деду так, как будто решила признаться законному мужу в измене и воровстве и предать себя в его руки, надеясь на милосердие.
— Допей! — Карл сделал глоток и протянул остаток внучке. — Запомни, что если ты нарушишь запрет, или расскажешь о том, что здесь было сегодня ночью, пытать нас будут в тысячу раз больнее! Тогда тебе мой ремень покажется нежной лаской! Я из-за тебя впал в величайший грех! Гореть мне в геенне огненной!
Зубы несчастной стучали о края, и часть вина вылилась на глиняный пол.
— А теперь, становись в корыто! — Надо же привести тебя в порядок!
«Странно, никакого стеснения я теперь не чувствую, — думала она, позволяя деду смыть с себя следы их грехопадения, — теперь я женщина, порождение греха! Теперь мне неделю точно не сесть! На мне уже столько грехов, что можно каяться всю оставшуюся жизнь!»
Утром, как всегда, Карл ушел работать на кухню в замок сэра Шелли.
Впрочем, мужчины из замковой челяди успели заметить, что девушка с трудом передвигает ноги и с большой аккуратностью садится на чурбан, служивший вместо стула.
— Хорошо ей перепало, — злорадно шептались они, — видимо, за дело!
Джейн, после той ужасной ночи, преобразилась. Она, позабыв недавний стыд, снова и снова приходила на ложе к Карлу. Девушка быстро вошла во вкус, Карл удивлялся своим мужским способностям, а
