— Знаешь, я все эти дни думал о тебе, звал тебя. Как хорошо, что ты пришла, не опоздала, — торопливо говорил он тихим, глухим голосом.
«Не опоздала? Куда?» — хотела она спросить, но побоялась.
Андрей снова взял ее за руку.
— Где ты была все это время?
— В деревне. У двоюродного брата Кромуэля.
Андрей не удивился.
— Тебе там хорошо было?
Лиза покачала головой.
— Не очень.
Больше он ни о чем не расспрашивал.
— Тебе все-таки придется вернуться к нему, — сказал он только.
«Почему?» — хотела она спросить и опять не посмела.
Теперь она уже привыкла и к закрытым ставням, и к зажженной лампе. В сущности, ничего почти не изменилось в доме, только беспорядка больше, и пыль повсюду, и воздух стал затхлый и сырой.
Лиза смотрела на знакомый диван. «Сколько вечеров просидела она тут вот так, как сейчас, под лампой с Андреем. И Андрей почти такой, как прежде. Только немного худее, немного беспокойнее. В сущности, все почти как прежде», — уговаривала она себя, понимая, что от прежнего уже ничего не осталось.
— Лиза, — Андрей прижался щекой к ее плечу. — Как хорошо, что ты вернулась, что ты еще застала меня.
Он замолчал на минуту. Судорога пробежала по его лицу.
«Что это? — испуганно мелькнуло в ее голове. — Откуда? Раньше никогда не было».
Андрей закрыл глаза.
— Как спокойно с тобой. Я бы заснул вот так. Знаешь, я почти не сплю.
Она погладила его волосы.
— А где Николай?
— Николай в Брюсселе, — Андрей поднял голову и оживился. — Там было очень хорошо. Мы ездили играть в Остендэ. Сначала мне повезло, а потом я все проиграл. И тогда мы опять перебрались в Брюссель. Там очень хорошо.
— Зачем же ты вернулся?
Он боязливо оглянулся на дверь.
— Тут осталось пальто.
— Пальто? Какое пальто?
— «Его» пальто. Мы забыли сжечь его. Могли найти. Костюм мы сожгли, а пальто забыли.
Он обнял ее крепче, как будто защищая ее.
— Ты не бойся. Тебе ничего не сделают. Ведь ты ни о чем не знала.
Она слабо покачала головой.
— Я не за себя.
— Когда я уехал, — быстро продолжал он, — Николай остался совсем без денег. Он хотел продать жемчуг и попался. Я узнал из газет.
Он перевел дыхание.
— Теперь конец.
— Конец, — повторила она тихо, не то соглашаясь, не то спрашивая.
Они сидели за столом, крепко обнявшись. Голова его лежала на ее плече. После бессонной ночи в вагоне хотелось лечь, вытянуться. Электрический свет неприятно слепил глаза.
— Лиза, — он сжал ее руку в своей. — Мне следовало бы сейчас же отослать тебя обратно к тому. Но я не могу. Будь доброй. Ведь ты ангел, мой ангел-утешитель. Останься со мной до вечера. До последнего поезда, — он прижал ее руку к губам. — Но если ты боишься, Лиза?..
Она зажала ему рот ладонью.
— Молчи. Я не уйду от тебя.
Он наклонился и заглянул блестящими умоляющими глазами в ее глаза.
— Ты останешься со мной до вечера? Обещаешь?
— Обещаю.
Его бледные щеки порозовели, он встал, взял с буфета путеводитель. Тот самый путеводитель, который перелистывал Кромуэль в последний вечер.
— Как называется твоя станция?
— Vieux Rouen[137].
Страницы быстро зашуршали.
— Последний поезд в половине одиннадцатого.
Андрей повернул к ней взволнованное лицо. Губы его улыбались. Он взглянул на часы.
— Теперь десять часов, Лиза. У нас целый день впереди, Лиза. Целый день.
Он захлебнулся от волнения.
— Только не думай ни о чем. Забудь. Мы будем целый день вместе.
Он оживленно заходил по комнате.
— Здесь не убрано, прости. Тебе должно быть противно. И электричество, как ночью. Подожди, я сейчас все устрою.
Он открыл окна, толкнул ставни, потушил лампу.
Серое утро заглянуло в комнату. Андрей поморщился.
— Какое дождливое небо и день какой тоскливый. Но подожди.
Он задернул желтые шелковые шторы, и свет сквозь них стал
желтым и теплым.
— Вот и солнце. Видишь? Небо синее, солнце светит, в саду сирень цветет и жаворонки поют, — говорил он быстро. — Тебе не видно оттого, что занавески затянуты. Но если их открыть, станет слишком жарко.
Он, улыбаясь, повернулся к Лизе.
— Вот какой сегодня чудный день. Наш день. Надо быть совсем веселыми, совсем беспечными.
Лиза устраивалась на диване.
— Да. Совсем беспечными. Садись ко мне. Знаешь, сегодня день такой чудный, как тот, когда мы познакомились. Помнишь?
Он сел рядом с ней.
— Конечно, помню. На тебе было белое платье, и волосы распущены, и глаза большие и голубые. Ты мне не очень понравилась, ты была стишком похожа на куклу. Мы играли в теннис, и мяч попал тебе в грудь, и ты вскрикнула. Я подумал: «Вот эту девчонку я полюблю» — и рассердился на себя.
Лиза улыбнулась.
Она вдруг поверила и в солнце, и в жаворонков за окном. Она чувствовала себя веселой и беспечной. Ничего не было, ни настоящего, ни будущего. Ничего, кроме счастливых детских воспоминаний.
— Это было в четверг, в сентябре, в Булонском лесу. Мне было двенадцать лет, — перебила она его. — Ты мне сразу понравился. Ты был такой серьезный. Я даже Колю стала уважать за то, что у него такие товарищи.
Но Андрею тоже хотелось говорить, показать, что и он ничего не забыл.
— Когда меня в первый раз пригласили к вам, я уже был влюблен в тебя.
Они сидели на диване, держась за руки, и говорили быстро, глядя друг другу в глаза.
— Мне показалось, что вы живете очень шикарно. Ты так по-светски поила меня шоколадом и занимала. Я очень смутился. И еще Джим чуть не укусил меня.
— Джим? Ты помнишь Джима?
— А помнишь, как я тебе сказал, что я тебя люблю?
Лиза подняла брови.
