На первый взгляд казалось, что это всего лишь демонстрация замечательного воздействия, которое оказывают блестящие камешки на женщину, – в этом их истинная (и, возможно, единственная) ценность. На лице Луизы отражалась не алчность, а некая мистическая эмоция, близкая к любви, – так любят животных, лошадь, ребенка, мужчину. От такой радости теплело на душе.
Зуге внезапно захотелось, чтобы это он послужил ее источником. Ах, если бы он, а не Родс сделал подарок, от которого Луиза так преобразилась!.. С усилием стряхнув наваждение, Зуга чуть не пропустил взгляд, брошенный Родсом поверх плеча миссис Сент-Джон.
Все ясно! Родс вовсе не хотел произвести впечатление на Луизу. Демонстрация предназначалась для Мунго Сент-Джона – человека с полумиллионом фунтов стерлингов в кармане. Родсу требовался капитал. Тот, кто вознамерился скупить все участки на прииске и отчаянно стремится к поставленной цели, наверняка остро нуждается в средствах. Родс не делал тайны из своих намерений – Зуга лично присутствовал в баре клуба Кимберли, когда Родс объявил о них публично.
«Есть лишь один способ стабилизировать цену товара, – товаром Родс называл алмазы, – а именно – обдуманная политика централизованного сбыта. Единственный способ прекратить воровство алмазов – это введение жесткой системы надзора. Достичь и того и другого можно только в том случае, если все участки принадлежат одной компании».
Все знали, кого Родс собирался поставить во главе компании.
С тех пор прошел год. Ведерко алмазов на обеденном столе служило доказательством того, какую часть прииска Родс подмял под себя: цели он наполовину достиг. Правда, ему пришлось принимать в компанию партнеров, причем даже это не помогло: средств катастрофически не хватало.
Серьезным препятствием на пути к полному достижению цели была компания Барни Барнато: чтобы сделать последний шаг, Родсу понадобятся миллионы фунтов стерлингов.
Теперь Зуга понял, в чем дело. Он хотел было перевести взгляд на генерала Сент-Джона, чтобы оценить его реакцию, но застыл, пораженный увиденным.
Небрежно одетый молодой человек, ссутулив широкие плечи, склонился над столом – непокорные локоны падали на широкий лоб; полное лицо раскраснелось; сильные короткопалые ладони обхватывали горку блестящих драгоценных камней. За его плечом стоял изящный худощавый подросток с живым, привлекательным лицом. Позади обоих, держа людей в своей власти, возвышалась статуя сокола.
Зуга вздрогнул: птица впервые вызвала у него суеверный холодок – никогда раньше он не чувствовал исходящей от статуи злобы, которую старик-готтентот мгновенно разглядел в каменных глазах. На одно жуткое мгновение Зуге почудилось, будто сокол вот-вот расправит острые изогнутые крылья и по-хозяйски вознесет их над головами двух людей. Через секунду наваждение рассеялось.
Складывая алмазы обратно в ведерко, Родс негромко разговаривал с Джорданом.
– Ты все еще изучаешь стенографию? Учебник, что я прислал, помогает?
– Да, мистер Родс.
– Хорошо, он тебе очень пригодится.
Джордан понял, что его задача выполнена, и незаметно ускользнул на кухню. Родс вручил ведерко служащему и обратился лично к генералу Сент-Джону:
– На принадлежащей нам части прииска мы добываем в среднем десять карат из каждой переработанной тонны породы. К этому следует прибавить еще минимум два карата, украденных рабочими по дороге между шахтой и сортировочной. По мере того как система надзора становится все более эффективной, а законы, карающие нелегальную скупку алмазов, совершенствуются, потери будут сведены на нет…
Высокий голос странно звучал из уст крупного мужчины. Красноречиво и убедительно, жестикулируя большими короткопалыми руками, Родс сыпал числами: производственные расходы, предполагаемый возврат, ожидаемая прибыль на тонну переработанной породы, доходность капитала…
Родс обращался к одному-единственному слушателю, бородатому мужчине с черной повязкой на глазу, однако и все остальные, включая миссис Сент-Джон, завороженно слушали.
Взглянув на Луизу, Зуга убедился, что она внимательно следит за путаницей чисел и, похоже, неплохо в них ориентируется. Его догадка вскоре подтвердилась.
– Мистер Родс, сначала вы сказали, что на участке номер девять затраты составляют десять шиллингов и шесть пенсов, а теперь вдруг заговорили о двенадцати шиллингах! – неожиданно заявила Луиза.
Родс слегка кивнул, признавая правильность замечания.
– На более глубоких уровнях затраты увеличиваются. На данный момент они составляют десять шиллингов и шесть пенсов; согласно расчетам, через год расходы достигнут двенадцати шиллингов. – В его голосе теперь звучало уважение. – Мадам, я польщен, что меня слушают с таким вниманием. – Родс снова обратился к Сент-Джону: – Генерал, как видите, у нас прекрасная прибыль на вложенный капитал: десять процентов гарантированы, пятнадцать – вполне достижимы. Лучшие показатели трудно найти.
Сент-Джон вынул изо рта незажженную сигару и пристально посмотрел на Родса единственным глазом.
– Мистер Родс, пока что вы ни слова не сказали о «синеве».
Слово «синева» заставило вздрогнуть всех присутствующих – они замолчали, будто Сент-Джон сказал нечто ужасно непристойное.
Именно «синева» вынуждала Родса отчаянно искать источники финансирования.
Из-за нее банки обращались к старателям, которые взяли заем под залог участков и просили их снизить превышение кредита на пятьдесят процентов, – Родс взял в долг миллион фунтов, пытаясь скупить все участки на прииске. Он был по уши в долгах: покупая одну шахту, немедленно использовал ее в качестве залога для приобретения другой.
Зуга оставался одним из немногих, кто не поддавался на уговоры Родса продать участок. Несмотря на гложущие душу сомнения, Зуга отказался от пяти тысяч фунтов стерлингов, предложенных за Чертовы шахты, – это было полгода назад, до того, как жуткое слово «синева» шепотом произнесли в закрытом для посторонних баре клуба Кимберли.
Теперь никто не даст за Чертовы шахты пяти тысяч. Через неделю после того, как Зуга впервые услышал про «синеву», управляющий прислал записку с просьбой зайти в банк. «Майор Баллантайн, в связи с недавними событиями банк вынужден пересмотреть стоимость залогов, обеспечивающих займы клиентов. Согласно подсчетам, нынешняя стоимость ваших участков составляет пятьсот фунтов». – «Надеюсь, вы шутите, сэр». – «Майор, на участках компании «Орфен» показалась 'синева'».
Пояснений не требовалось: между Чертовыми шахтами и владениями «Орфена» всего десяток участков.
«Майор, мне очень неприятно, но я вынужден попросить вас снизить превышение кредита до одной тысячи фунтов».
Именно «синева» заставляла многих торговцев города распродавать остатки товаров в преддверии отъезда.
Из-за «синевы» многие перевозчики грузов изменили маршрут, направляясь в Пилгримс-Рест, недавно открытое месторождение золота.
– Что такое «синева»? – поинтересовалась Луиза.
Все промолчали. Зуге, как хозяину дома, пришлось ответить:
– «Синевой» старатели называют определенную породу – твердый вулканический конгломерат темно- синего цвета. Из-за его твердости с ним исключительно тяжело работать.
Подняв бокал шампанского, Зуга отхлебнул глоток золотистой жидкости и уставился на лопающиеся пузырьки.
– И это все? – тихо спросила Луиза.
– В нем есть цирконий – кристаллики размером с крупинку сахара, но цирконий никому не нужен, – неохотно добавил Зуга.
– Так чем примечательна «синева»? – не унималась Луиза.
Зуга помолчал, выбирая слова.
– Алмазоносная порода представляет собой рыхлый желтый гравий.
– Благодарю вас, – улыбнулась Луиза, не обижаясь на пояснение. – Мне это известно.
– В некоторых наиболее глубоких шахтах в северной части прииска желтый гравий закончился, и мы
