Хватит с меня чертовщины!
— Нет, любезная моя нечисть. Никаких кругов. Вы меня упекли сюда. Вы и вызволяйте. Сейчас. Немедленно!
— Это оговор! — пискнул кот. — Вы сами в любой момент можете покинуть эту богадельню.
— Черт побери, это невероятно! — воскликнул Лукоморьев.
— Хотите денег? — недоуменно предположил его клон. — Но какие деньги можно заработать, выкладываясь с десяти до шести? Это же смешно. Давайте лучше займемся алюминием!
— Мы вполне можем устроить любые деньги и без этого, — приподнял брови его оригинал. — Сколько вам нужно?
Кот в своем человеческом обличье сосредоточенно и хмуро выкусывал грязь из-под ногтей.
— Василий, прекрати! — раздраженно воскликнула я. — Как тебе не стыдно?
Он, еще более насупясь, спрятал руки в карманы.
— А вам? Не стыдно? На кой черт вам нужна работа?
— Синьорина права, — вмешалась Ингигерда, снова дитя с косичками. — Она идет своей дорогой, а вы все просто не понимаете. Пусть идет. А я пойду в школу.
— В здешнюю? — не поверил Лукоморьев. — Преподавателем? А есть такой предмет — основы каббалы?
— Нет, не преподавателем, — отвечала Ингигерда. — Я тоже хочу побыть ребенком. Кикимора утащила меня еще в дошкольном возрасте. Я ее об этом просила?
— Твоя мать утопила тебя, дурочка, — нежно пробормотал Василий.
— Одиннадцатый век, дикие нравы, — со взрослой рассудительностью высказалась Ингигерда.
— Довольно препирательств, — отрезала я. — Вы мне надоели смертельно. Хочу нормальной человеческой жизни.
— Желание царевны — закон, — усмехнулся Лукоморьев. — Куда бы вы хотели устроиться?
— На свою прежнюю работу.
— Там что, медом намазано? — спросил Василий.
— Напротив. Там мне придется тяжеленько, — отвечала я.
— Я ничего не понимаю, — вздохнул клон. — Вот уже, кажется, ты знаешь любое людское движение наизусть. А потом они выкидывают такое коленце, что хоть стой, хоть падай.
— Ладно, — нахмурился Лукоморьев. — С завтрашнего дня вы работаете. Получите удостоверение. — Он достал из кармана мое потертое конторское удостоверение со всеми необходимыми печатями и подписями. — Приступайте.
С этими словами он очертил в воздухе силуэты своих соратничков, и все трое выпали куда-то, будто их вырезали ножом. Сам он подошел к батарее парового отопления и просочился в нее.
Удивительно, что самыми верными моими друзьями оказалась самая что ни на есть нечисть.
— Здравствуйте, Сергей Павлович, — не без некоторой робости я заглянула в кабинет начальника.
Сергей Павлович привстал.
— Ах, Аленушка, — фальшиво обрадовался он. — Что же вас так долго не было?
— Вы же не хотели меня видеть, — невинно напомнила я.
— Ну что ты…
Во мне подняла голову ведьма.
— Вы знали, что мне некуда податься и что у меня возникли небольшие проблемы, — ласково продолжала я, — но все-таки уволили.
— Ну, ты же понимаешь, — растерялся он.
— Да, я все понимаю, — согласилась я. — Ведь я два дня не появлялась на работе без уважительной причины.
— Да! — встрепенулся он. — Вот именно.
— Но вы знали, не так ли? — улыбалась я. — И тем не менее устроили мне головомойку публично, а потом, не выслушав объяснений, указали на дверь. К тому же ведь я украла деньги…
— Послушай, у каждого в жизни бывают ошибки.
— Что же случилось такого, что вы вдруг их осознали? Вам являлась тень отца Гамлета?
Начальник побледнел. Я поняла, что мои твари успели убедительно побеседовать с ним.
— Прошу вас! — заговорил он. — Присядьте. Не губите меня. Я уже не молод, и у меня дети… Жена, да. Теща. Ну, хотите, я встану на колени перед вами? — Его маленькие глазки забегали по углам. — Умоляю, не погубите. Я запутался…
Я уже жалела, что завела этот разговор. Мне было стыдно за него.
— Сколько вам нужно?
— Чего?
— Я ничего не меряю на рубли, — захихикал он. — Разумеется, речь идет о долларах.
— Нет, спасибо. — Я встала. — Я хотела бы просто продолжить свою работу.
— Конечно, конечно, — торопливо забормотал он, — вы же знаете, я выправил все документы. Не держите зла, ради бога.
— Кого ради? — обернулась я от двери.
— Ради кого бы то ни было, — поправился Сергей Павлович. — Умоляю!
Я вошла в рабочую комнату. Следом просеменил начальник.
— Господа, — голос его сорвался. — Господа, — тверже повторил он, не без некоторого напряжения обретая свой обычный импозантный вид. — Ошибка разъяснена. Денег Алена не брала. Гм! С сегодняшнего дня она снова работает у нас.
Коллеги кивнули и снова уткнулись в бумаги. Объятий и извинений ожидать не приходилось. А может, они чувствовали вину передо мной?
Я села за свой стол, пальцем провела черту по пыльной столешнице. И слезы полились у меня из глаз. Я так скучала по ним, так хотела сказать, что произошло недоразумение, что я даже без вины прошу у них прощенья. Катя Хохлома, яркая девчонка, всегда в цветных платках на голове и с целым набором елочных украшений в ушах и на шее, — как мне недоставало ее простого и веселого взгляда на жизнь! Димка Малышев и Лешка Шестопалов — Шестилапый, как он сам себя величал еще, наверное, с детского сада, — с которыми мы бродили по городу и трепались, неужели они поверили, что я взяла?
Катя о чем-то рассказывала, но я не вслушивалась.
Вдруг раздался взрыв общего хохота. Я тоже почему-то фыркнула. Они смолкли.
— Включить радио, что ли, — сказал Дима, потягиваясь. — А то ведь так можно и с ума сойти. Целый день с этой.
Я не поверила своим ушам. Не обо мне же он говорит?
Включили радио.
— Ладно, не реви. — Подошла Катерина, небрежно кинула передо мной стопку бумаг. — С каждым может случиться.
— В следующий раз, когда понадобится, можешь просто занять, — не поднимая головы, буркнул Лешка.
— Я не брала, ребята.
— Это мы слышали, — криво улыбнулась Катя.
Похоже, донести до них правду не мог бы и сам Господь Бог. Мне нечего было здесь делать. Здесь тоже был сумасшедший дом.
Иуда стал моим частым гостем. Теперь он выглядел лет на тридцать. Одевался в джинсы и куртку из белого полиуретана. Он говорил:
— Я не делал ему зла.
— Не хочу с тобой спорить.
