— Болезни Паркинсона тоже не наблюдается.
— Про Паркинсона я тоже никогда не думал.
— Тем не менее, — продолжает врач — у вас наблюдаются некоторые симптомы, которые соответствуют этим болезням и определить диагноз весьма трудно. Могу сказать только то, что на данный момент вы абсолютно здоровы.
— Чего???
Я смотрю на Шарон, которая, потупив взгляд, выдавила из себя:
— Не хотела тебе говорить, Оззи — и мне кажется, что она с трудом сдерживает слезы. — После того, как ты несколько раз прошел обследования, врачи сказали мне, что есть повод для беспокойства. Поэтому мы здесь.
Оказалось, что всё это началось полгода назад. Врачи в Лос-Анжелесе были уверены, что у меня болезнь Паркинсона или рассеянный склероз, и мы должны были полететь аж в Бостон, чтобы проконсультироваться со специалистом. И даже если он ничего не нашел, от самих слов «Паркинсон» и «рассеянный склероз» я запаниковал. Хуже всего, если бы я действительно болел одним или другим, то знал бы уже, откуда взялась эта сраная дрожь в руках. Поэтому мы решили проконсультироваться у другого специалиста. Доктор порекомендовал нам своего знакомого, который руководил исследовательским центром при Оксфордском университете. И мы поехали туда. Врач проделал со мной то же самое, что и его коллега, поставил тот же диагноз: я был здоров.
— Если закрыть глаза на вашу наркотическую и алкогольную зависимость, вы являете собой образец здоровья, мистер Осборн. Как врач, советую вам с сегодняшнего дня начать жить как нормальный человек.
Поэтому, я решил закончить карьеру. В 1992 году отправился на гастроли в поддержку «No More Tears». Мы ее называли «No More Tours»[86]. Это значит: конец, точка, спёкся Оззи. Я колесил с концертами по всему миру уже двадцать пять лет, довольно много. Вертелся как белка в колесе: альбом, гастроли, альбом, гастроли, альбом, гастроли, альбом, гастроли. Покупал дома и никогда в них, на хрен, не жил. Именно так выглядит жизнь пролетария: такое впечатление, что он ни на минуту не может расстаться с работой. Но после визита к врачу в Бостоне я подумал: «Зачем я это делаю? Я могу уже не работать, бабла хватает».
Когда мы вернулись в Англию, Шарон вдруг говорит:
— Не сходи с ума, я купила новый дом.
— Где?
— Называется Welders House. В деревне Джорданс в Бекингемшире.
— До паба далеко?
— Это деревня квакеров, Оззи.
И это был вовсе не прикол. Наверное, ни один дом в Англии не находится так далеко от паба, как Welders House. Я на самом деле разозлился на Шарон, когда мы его купили, и не разговаривал с ней с полгода, потому что сам дом был в плачевном состоянии. Сказать, что дом был полуразрушен, значит, ничего не сказать. Мы должны были снять дом в Джеррард Кросс и ждать год до окончания ремонта. Даже сегодня я считаю, что Welders House и в подмётки не годится Beel House. Но изнутри оба выглядят замечательно. Говорят, Бенджамин Дизраэли, премьер эпохи королевы Виктории, построил его и подарил своей дочери на свадьбу. Во время второй мировой войны здесь был дом отдыха для офицеров. Когда же на него положила глаз Шарон, дом принадлежал парню, который занимался спецэффектами в «Звездных войнах».
В конце концов, я простил Шарон, потому что когда мы въехали туда, это была сказка. Погода в то лето стояла отличная, у меня было много земли — более ста гектаров — и я мог с утра до ночи гонять на квадроциклах и ни о чем не беспокоиться. Что касается здоровья, то я чувствовал себя намного лучше. Перестал переживать по поводу рассеянного склероза и болезни Паркинсона. Просто думал: «Ну, заболею, и заболею».
Но как только мне стало лучше, я начал скучать, просто подыхал от скуки. Частенько вспоминал отца, который ушел на пенсию раньше срока и сразу же после работы в саду попал в больницу. Я думал так же о счетах за ремонт, вознаграждении для людей из менеджерской фирмы и о том, что бабло, необходимое для того, чтобы эта махина постоянно крутилась, бралась исключительно из моих сбережений. А потом подумал: «Как можно уйти на пенсию в возрасте сорока шести лет?». Я же не работал на дядю, я работал на себя.
Впрочем, то, чем я зарабатываю на жизнь, трудно назвать работой. И даже если это работа, то самая лучшая, бля, на земле, однозначно.
Однажды просыпаюсь, делаю себе чай и говорю Шарон, как бы нехотя:
— Можешь организовать мне концерт в этом году на каком-нибудь фестивале в Америке?
— О чём это ты, Оззи?
— Я хотел бы сыграть концерт. Вернуться на сцену.
— Ты уверен?
— Я скоро свихнусь от скуки, Шарон.
— Хорошо. Если ты говоришь серьезно, я позвоню людям.
Она связалась с организаторами Лоллапалузы. Ей сказали идти в жопу. «Оззи Осборн? Это же, бля, динозавр!» Примерно так сформулировали.
Можете себе представить, как Шарон взялась за дело. Через несколько дней говорит:
— Да пошли они! Мы сделаем свой фестиваль, хрен с ними!
— Подожди-ка, Шарон — я ей в ответ. — Что это значит: «Сделаем свой фестиваль»?
— Наймем какой-то зал и сделаем это сами. А Лоллапалуза сама пусть идет в жопу!
— Дороговато получится.
— Не хочу тебя обманывать, Оззи, даже очень дорого. Но в жизни нужно рисковать.
— В порядке, но прежде чем ты начнешь арендовать стадионы налево-направо, сперва попробуем, хорошо? Начнём скромно, как с «Blizzard of Ozz». Если идея выгорит, тогда и перейдём на большие площадки.
— Ты гляди, какой бизнесмен нашелся!
— Как собираешься назвать фестиваль?
— Оззфест.
Как только она сказала это, я думал только об одном: Beerfest. Офигенное, точное название.
И так всё началось. Замысел был таков: взять весь «неформат» — все группы, которым не давали выступать, собрать их в кучу и предоставить публике. Мы и не надеялись, что всё пройдет гладко, но у этих групп не было выбора. В шоу-бизнесе дошло до того, что организаторы заставляли молодых артистов выкупать все билеты за свои деньги, а потом — хоть раздавайте их даром, хоть продавайте. Говённая идея. «Black Sabbath» в начале своего пути с такой херней не сталкивался. В противном случае, мы бы никогда не вырвались из Астона. Откуда бы взялись на это деньги?
Через год, в 1996-ом, мы уже были готовы. И сделали всё именно так, как и предполагалось. Начали скромно, в двух городах Финикс и Лос-Анжелес, в рамках тура в поддержку альбома «Ozzmosis» — тура, который мы неофициально называли «Retirement Sucks Tour»[87]. Лучше и быть не могло. Фестиваль с самого начала был офигенным.
Как только он закончился, Шарон подходит ко мне и говорит:
— Угадай, какая группа была бы самой лучшей рекламой для Оззфеста'97?
— Какая?
— «Black Sabbath».
— Чего?! Ты прикалываешься? По-моему, там же остался только Тони. А их последняя пластинка даже не попала в хит-парады.
— Я имею в виду настоящий «Black Sabbath»: тебя, Тони, Гизера и Билла. Снова вместе спустя восемнадцать лет.
— Ну, хорошо.
— Самое время, Оззи. Топор войны зарыт. Раз и навсегда.
