препятствий.
Он, слегка коснувшись пергамента, провел по карте пальцем длинную дугу:
– Вот бы отсюда перелететь сразу туда, тогда бы мы опередили Халуга точно.
– Как перелететь? – уныло спросил Искрень.
– Соколом, соколом. Я же из рода Рюрика, а Рюрик, сказывали, и есть сокол[35] в той стране, откуда пришел наш предок. От того сокол и на щитах наших изображается.
– Ну да, конечно, если только ты оземь стукнешься и этим самым соколом враз обернешься.
Все замолчали, ибо сказать больше было нечего, и каждому было ясно, что сделать здесь ничего нельзя.
– А как называется корабль грека, который тебе подарил карту? – вдруг раздался совсем рядом голос Люта, так что все вздрогнули, ибо никто не заметил, как вошел в светлицу первый боярин.
– «Фалко», – машинально ответил Мстислав, недовольно глядя на боярина.
– Это по-гречески так, а ведь ты сам говорил, что в переводе это звучит, как Сокол, и что, мол, не случайно именно этот купец стал тебе другом, – прочеканил слова Лют.
– Ну да, – морща лоб, напрягся Мстислав, пытаясь угадать, к чему клонит боярин.
– Вот тебе и да, – беззлобно передразнил Лют. – Садишься на корабль и летишь, почти как хотел на Соколе, к устью Кодори.
– Ай да Лют! – воскликнул Искрень. – Ай да молодец! Какой умница!
– Да, Сокол, – растерянно повторил Мстислав, – точно, Сокол.
– Только грузиться на корабль надо не здесь на причалах, а где-нибудь в тихой бухточке, подальше от чужих глаз, чтоб никто не знал про то, что ты, князь, не в городе, а на каком-то кораблике посередь моря, где чего только не случается, – продолжал поучать мудрый Лют Гориславич.
«А ведь действительно, – вдруг подумал Мстислав, – чего только не случается в этом море: и бури, и нападения разбойничьих кораблей. Может, Лют не случайно спроваживает меня морем? Не станет князя, и он тогда будет всем править, а там, глядишь, и сам в князья потянет».
– Не дай бог, что случится в этом море, как нам без тебя тогда, князь? – словно прочитав мысли Мстислава, прогудел боярин. – Нам без тебя никак нельзя. Потому беречь тебя надо ото всяких бед с великим усердием.
– Каких бед? – недоверчиво спросил князь, все еще силясь понять тайну боярина.
– Ну, как же, – только и ответил хитрый Лют, нагло улыбаясь хорошо спрятанному испугу в глазах Мстислава.
Князь вдруг понял, что в сущности у него даже выбора нет. Он не может отказаться от предложения боярина, не выказав себя трусом, но и другого пути быстро попасть к устью Кодори тоже просто не было. И все-таки что-то его настораживало и тяготило.
– Слуг надо бы взять поболее, – пролепетал Мстислав, чувствуя, как вдруг вспотела спина от выползающего наружу предательски липкого страха.
– Нельзя поболее, – продолжая улыбаться, пробасил Лют. – Большой отряд сразу же касоги заметят, да и на корабль много народу с лошадьми не посадишь.
Он окинул полупьяных гридей цепким оценивающим взглядом, словно случайно скользя глазами по легким доспехам, годным для охоты, но не для серьезного боя.
– Десяти гридей будет довольно, – задумчиво проговорил первый боярин, – да еще отроков возьмешь по дороге, тех, которых давеча послал с волхвом. Кстати, его возвращения в городе ждать – только время терять, а потому следом за ним идти надо и соединяться. Вот тебе и будет отряд, которого должно хватить для любого дела.
– Маловато будет, – выдавил из себя Мстислав.
– Нельзя, князь, нельзя, – с упрямством старшего, поучающего малолетку, пробубнил Лют. – Такой отряд за купеческий обоз сойдет, а будет людей больше – сразу заподозрят неладное.
– Ладно, будь по-твоему, – согласился Мстислав, лихорадочно соображая, как потом, исподтишка, взять с собой еще воинов и какое придумать этому оправдание.
– Ладно, – губы первого боярина чуть покривились легким презрением, – бери себе еще пяток гридей, если душа того просит. Но помни, что с тобой великий волхв, который один стоит многих воинов.
Щеки Мстислава вспыхнули, он гордо вскинул голову с твердым намерением отказаться от брошенной ему, таким образом, подачки, но в последний момент передумал. Впервые отправляясь в путь, он чувствовал смутную безотчетную тревогу, подобную той щемящей душу тоске, которую он испытал много лет тому назад, когда, возвращаясь с охоты, попал с небольшим отрядом воинов во вражескую засаду и едва спасся.
Сейчас он с трудом преодолел это тягостное чувство, смахнув капельки пота со лба, а Лют Гориславич, тем временем, продолжал продумывать детали похода. Но, судя по тому, как быстро и легко говорил боярин, он не продумывал, а просто проговаривал то, что было уже давно продумано до мелочей и лежало в его голове открытой для чтения книгой.
– Где-нибудь напротив Медвежьей горы на корабль погрузитесь, – долетел до князя голос первого боярина.
– А почему там? – удивился князь, лихорадочно соображая, откуда Лют узнал, что ему придется идти именно к этой горе.
– Да место там удобное, – простодушно улыбаясь, отвечал боярин, но в глубине его глаз то вспыхивал, то погасал затаившийся огонек темного пламени.
– Три костра зажжете на берегу, чтобы корабль мог вас найти.
– Почему три? – мучаясь подозрениями, опять спросил Мстислав.
– Два могут случайно рядом оказаться, – вздохнул боярин, – а вот три – едва ли.
Он вдруг с досадой махнул рукой и быстро пошел к выходу, решительно намереваясь покинуть собрание. Гриди просто открыли рты от такой дерзости. Но уже в дверях Лют так же резко остановился.
– Не глазами, а сердцем на все смотреть надо, тогда не будет вопросов всяких ненужных, и многое будет понятней, – выпалил он одним махом. – А священный меч мы непременно достанем, будь в этом уверен!
Мстислав просто опешил от такой наглости. Он-то, как раз, смотрел на все сердцем, и оно ему постоянно шептало про то, чего глаза не видели и не могли видеть. И боярин, открыто заявив об этом, выставил напоказ то, что князь тщательно скрывал в своей подозрительной душе, и этой внезапной ясностью спутал все его мысли, словно вдруг вытолкнул князя к кривому зеркалу, где все мигом перевернулось с ног на голову. Всего лишь краткое замешательство, но ловкий царедворец моментально уловил эту растерянность и взял дело в свои руки.
– Воины, за мной, к походу готовиться, – властно скомандовал он гридям, простирая руку и делая ею короткий увлекающий взмах.
И дружинники тут же зашевелились, шумно вставая с лавок, словно это манящее движение разом сдернуло всех их с места. Мстислав уже было открыл рот, чтобы заставить боярина замолчать, посадить воинов обратно и вообще сделать так, чтобы все слушали только его приказы, но было поздно.
– Князь, на тебе самое сложное и ответственное дело, – грозные очи Люта без малейшего уважения к облеченному властью скрестили свой взгляд на переносице Мстислава. – Договориться с купцом будет очень непросто. И, кроме тебя, сделать этого никто не сможет. Причем попасть в гости к этому любителю наживы надо будет тайно; чтобы никто не знал, что ты был у него, и о чем говорил – тем более.
Боярин уже вывел воинов из светлицы, как вдруг опять быстро вернулся назад. Его полусогнутая рука снова простерлась вперед, но на этот раз с поднятым вверх указательным пальцем.
– Возьми Искреня да пару отроков и подземным ходом – за городские стены, – Лют выразительно тряхнул указательным пальцем, сообщая своим словам особую значимость. – Только так можно скрытно дойти до купца. А я пойду готовить отряд; путь вам предстоит долгий и трудный.
Он еще раз тряхнул своим указующим перстом и стремительно вышел, словно специально оставив дверь за собой приоткрытой, чтобы слышно было, как он удаляется, а не стоит за дверью, пытаясь подслушать разговор. Мстислав и Искрень какое-то время ошалело смотрели ему вслед. Потом Искрень
