совершил это преступление. Тем не менее у каждой медали две стороны. И вы услышите не только версию обвинения… но и версию мистера Сент-Брайда о событиях той ночи. — Он коснулся рукой перил, отделяющих присяжных от зала. — Меня зовут Джордан Макфи, и я представляю здесь интересы Джека Сент-Брайда. Как только что сказал мистер Гулиган, я хочу, чтобы вы внимательно слушали… но я также хочу напомнить вам, что иногда первое впечатление обманчиво.
Неожиданно Джордан подался вперед, как будто хотел достать что-то из-за уха одной из присяжных. Женщина залилась румянцем, когда он отступил, держа в руках сверкающую монету.
— Протестую! — выкрикнул Мэтт. — Это вступительная речь, а не шоу Дэвида Копперфильда.
— Да, мистер Макфи, — вмешалась судья. — Разве я не говорила о том, что не стоит превращать суд в балаган?
— Прошу прощения, Ваша честь. Я просто хотел проиллюстрировать свои слова. — Джордан усмехнулся, сжимая в руках монетку. — Думаю, все понимают, что я не мог достать это из головы третьей присяжной. Но все выглядело именно так, верно? Как я уже говорил, порой первое впечатление обманчиво. А иногда даже и второе. — Джордан подбросил монетку, которая перевернулась и словно растворилась в воздухе. — Не забудьте об этом, когда будете слушать показания свидетелей обвинения.
Мэтт вскочил с места.
— Протестую!
— На каком основании, мистер Гулиган? — спросила судья.
— Ваша честь, присяжным самим решать, надежен свидетель или нет, а не мистеру Макфи… особенно во время вступительной речи.
Судья удивленно приподняла бровь.
— Мистер Гулиган, может быть, дослушаем эту вступительную речь?
— Я хотел бы услышать решение суда для протокола, Ваша честь, — настаивал Мэтт.
— Отклонено. — Судья повернулась к Джордану. — Продолжайте.
— Слушайте всё, — напутствовал адвокат присяжных, — но верьте не всему услышанному. Представьте себе, что говорит свидетель… но не делайте сразу выводы, что произошло именно это. Как уже говорил мистер Гулиган, ваша работа в этом процессе крайне важна. И хотя прокурор призывает вас быть губкой, я хочу, чтобы вы были фильтром. Я хочу, чтобы вы задали себе вопрос: кто там был? Спросите себя, что они видели. А потом — верите ли вы им.
Мэтт считал, что хуже всего иметь дело с жертвами насилия.
К тому времени, когда дела о краже или побоях доходят до суда, потерпевшие, которых вызывают в качестве свидетелей, разгневаны случившимся. В делах об убийстве, разумеется, потерпевших вообще нет. И только в делах об изнасиловании человек, который подвергся насилию и в большинстве случаев все еще не оправился от случившегося, вынужден встретиться лицом к лицу со своим обидчиком.
— Это он, — ответила она на последний вопрос Мэтта и указала дрожащим пальцем на Джека.
— Ваша честь, — сказал Мэтт, — пусть в протоколе отметят, что потерпевшая указывает на подсудимого. — Он встал перед девочкой, закрыв от нее Сент-Брайда. — Джиллиан, что произошло той ночью?
Она опустила голову, пряча лицо.
— Я сказала отцу, что буду дома, но на самом деле это было не так. Мы все обманываем, чтобы выйти погулять. Все обезумели… и родители не разрешали нам… для нас это было как проверка на храбрость.
— Куда вы пошли?
— В лес за кладбищем. Там растет большое кизиловое дерево. — Джиллиан сглотнула. — Мы разожгли костер, просто сидели вокруг него, шутили, старались… казаться смелыми.
— Кто еще был с тобой?
— Мэг, Уитни и Челси.
— В котором часу это было? — спросил Мэтт.
— Около одиннадцати.
— Что произошло потом?
— После полуночи мы решили… что пора идти домой. Мы уже стали засыпать костер, когда появился он.
— Кто, Джиллиан?
— Джек Сент-Брайд, — прошептала она.
— Во что он был одет?
— На нем была желтая рубашка, джинсы и ботинки.
— Он вам что-нибудь говорил?
— Он улыбнулся, — ответила Джиллиан, — и поздоровался.
— Вы ему ответили?
— Мы все по-настоящему испугались. Все знали… Все только и говорили о том, что он изнасиловал какую-то девочку…
— Протестую! — вмешался Джордан. — Показания с чужих слов.
— Поддерживаю. — Судья взглянула на присяжных. — Не принимайте последние слова во внимание.
— Вы испугались, — подсказал Мэтт.
— Да. Он вдруг пришел к нам… да еще какой-то растрепанный. Поэтому, если честно, все молчали. Мы были слишком напуганы.
— Что произошло потом?
Казалось, Джиллиан погрузилась в себя, силясь вспомнить.
— Он посмотрел на костер и сел. Спросил, жарили ли мы маршмэллоу. Я помню, что подумала: совсем невинный вопрос. Я ожидала, что человек, которого все считали таким опасным, будет… не таким безобидным, что ли.
— Что было дальше?
— Я сказала ему, что мы собираемся домой. Он сказал: очень жаль. Потом попрощался и направился в лес.
— Ты помнишь, в какую именно сторону? — спросил Мэтт, указывая на карту, которая висела рядом с Джиллиан.
Она коснулась тоненькой дугообразной линии, ведущей на север, — совсем не той тропинки, которая вела назад к кладбищу.
— Вот сюда.
— Что потом?
— Как только он ушел, мы стали перешептываться: «Не могу поверить своим глазам! Неужели это на самом деле был он?» — Она сжалась. — Потом мы ушли.
— По какой тропинке?
Джиллиан указала на тропинку, ведущую к северо-востоку, в дальний конец леса.
— Я пошла по этой, — негромко сказала она. — Для меня это самый короткий путь. А остальные пошли в сторону кладбища, потому что так быстрее всего добраться до их дома.
— Ты боялась идти одна?
— Нет, — ответила Джиллиан. — Я имею в виду: тот, кого считали воплощением самого дьявола, уже ушел. Чего еще бояться, если он ушел?
— Что ты сделала потом?
Глаза Джиллиан наполнились слезами, и в душе Мэтта все перевернулось. Господи, он не хотел, чтобы она снова пережила этот ужас!
— Не прошло и нескольких секунд, как я поняла, что не посмотрела, погас ли костер. Мы потушили пламя, но угольки еще продолжали дымиться. Поэтому я решила вернуться и проверить, не разгорелся ли он. — Ее голос был едва слышен. — Когда я вышла на поляну, на ней никого не было. Я забросала костер землей, и вдруг он… он схватил меня сзади. Должно быть, он где-то прятался… или… или преследовал меня, — прошептала Джиллиан.
— Что произошло потом?
