рассказываешь? К тому же, должен напомнить, ничего из этих декораций ни полиция, ни мой детектив не обнаружили.
Джек опустился на стул.
— Я хочу, чтобы мои показания проверили на полиграфе, — решительно заявил он.
Джордан закрыл глаза.
«Боже, храни моего подзащитного!»
— Даже если ты пройдешь тест на полиграфе, он не будет являться доказательством в суде. Ты сделаешь это только для себя, Джек.
— И для вас. Чтобы вы знали: я говорю правду.
— Я уже говорил, что мне все равно, совершил ты преступление или нет. Я все равно буду тебя защищать.
Джек опустил голову на руки.
— Если бы вы были на моем месте, — негромко произнес он, — вас бы это успокоило?
Рой в недоумении смотрел на дочь, уверенный, что ослышался.
Но Делайла спросила прямо:
— Ты ведешь к тому, что уезжаешь из Сейлем-Фоллз? И что за старшего остается этот старый пьяница?
— Этот старый пьяница заправлял закусочной
Эдди решила прекратить перепалку.
— Не за старшего, Делайла. Скорее что-то сродни приходящему родителю.
— В таком случае твоя маленькая закусочная быстро потеряет доверие, милая.
— Я просто не понимаю, зачем тебе уезжать… на поиски, — вставил Рой.
Эдди попыталась заглушить внутренний голос, который шептал то же самое. По иронии судьбы именно Джек научил ее, через Хло, что нужно оставить прошлое в покое. Что может быть болезненнее, чем неуверенность в том, совершил ли он этот ужасный поступок? Осознание того, что он ей солгал?
— Я не прошу меня понять. Я просто прошу мне помочь. — Эдди повернулась к отцу. — Это ненадолго.
Рой оглядел сверкающие столы и шипящую от попавшей на нее воды плиту.
— А если я не захочу?
Об этом Эдди не подумала.
— Не знаю, — нерешительно сказала она. — Наверное, мы закроемся.
— Закроемся?! — воскликнула Делайла.
Рой нахмурился.
— Закроемся? Мы уже много лет не закрывались. С тех пор…
— С тех пор как умерла мама, — негромко закончила за него Эдди. Она глубоко вздохнула. — Дарла согласилась подменить меня в зале. Делайла, ты работаешь как обычно, только заказы тебе будет приносить другая официантка. А тебе, папа, остается общее руководство.
Рой опустил глаза.
— В этом я не силен, Эдди.
— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Неужели ты думаешь, что я просила бы тебя, если бы эта закусочная столько для меня не значила? Все эти годы я смотрела, как ты прикладываешься к бутылке, и делала вид, что ничего не замечаю. Я просто понимала, что иногда человеку нужно чем-то себя занять… и плевать на последствия! Почему же ты не хочешь дать мне такую возможность?
Рой подался вперед и накрыл руку Эдди ладонью.
— Почему ты так с собой поступаешь? Когда случается что-то плохое, зачем теребить незажившую рану?
— Затем! — воскликнула Эдди. — А если он этого не делал?
— А если Хло на самом деле не умирала? А если твоя мать сейчас войдет в эти двери? — вздохнул Рой. — Ты едешь не потому, что хочешь доказать себе, что он виновен, — скоро это решит суд. Ты едешь, потому что не хочешь признать, что правда — вот она, у тебя под носом.
— Ты даже не знаешь, откуда начать поиски, — добавила Делайла.
— Решу по дороге.
— А если не найдешь того, что ищешь?
При словах отца Эдди вздернула голову.
— В таком случае я просто потеряю время.
Это была неправда, и все трое это понимали. Но ни Рой, ни Делайла, ни сама Эдди не хотели признавать, что в какой-то момент сердце, которое столько страдало, разобьется.
Джордан стоял перед зеркалом в ванной комнате, обернув вокруг талии полотенце, и скоблил бритвой щетину. С каждым движением его руки в креме для бритья появлялась полоска, как будто работал снегоочиститель. Он думал о Джеке, который уже, слава богу, побрился и помылся к тому времени, когда разбудил Джордана среди ночи, чтобы поговорить о распятиях из веток или что там, черт возьми, еще свисало с деревьев!
Он постучал бритвой о край раковины, промыл лезвие под струей воды и снова поднес его к подбородку. Он всегда мог построить защиту, базируясь на знаменитой «защите Твинки»,[xiii] когда убийце двух человек был вынесен чрезвычайно мягкий и спорный вердикт на основании того, что подсудимый злоупотреблял фастфудом в ночь перед убийством, хотя всегда считался приверженцем здорового питания. Или он мог просто давить на то, что ухудшение физического состояния — не единственный побочный эффект спиртного, что алкоголь парализует и мысли. Возможно, он даже смог бы найти чокнутого психиатра, который засвидетельствовал бы, что употребление алкоголя вызывает расщепление личности, или придумал какое-нибудь иное модное словцо, которое бы оправдывало Джека в том смысле, что он не отдавал отчета в своих действиях. Нечто сродни признанию невменяемым… Невиновен по причине опьянения.
— Папа?
Томас открыл дверь, Джордан, погруженный в собственные мысли, вздрогнул. Бритва полоснула по щеке, по подбородку и шее потекла кровь.
— Черт, Томас! Стучать умеешь?
— Господи, я только хотел взять крем для бритья! — Он посмотрел в зеркало на лицо отца. — Лучше останови кровь, — посоветовал Томас и закрыл дверь.
Джордан выругался, потом плеснул водой в лицо. В том месте, где крем попал на порез, запекло. Он вытерся полотенцем и посмотрел в зеркало.
Прямо посредине правой щеки шел длинный, прямой, тонкий порез.
— Боже! — подумал Джордан вслух. — Я похож на Сент-Брайда.
Он несколько раз промокнул порез туалетной бумагой, пока не перестала течь кровь, потом вытер раковину и пошел в спальню одеваться. Спустя секунду он снова стоял у зеркала, еще пристальнее вглядываясь в щеку.
Джиллиан Дункан утверждала, что поцарапала Джека, пытаясь сбросить его с себя. Чарли Сакстон сфотографировал царапину, когда его оформляли в участке, и этот снимок есть в деле. Но если бы сопротивляющаяся девушка оцарапала насильника, у него на щеке осталось бы четыре или пять параллельных царапин — отметины от нескольких ногтей, оцарапавших кожу.
А у Джека их не было.
Май 2000 года
Сейлем-Фоллз,
Нью-Хэмпшир
