группе наконец появился человек, который не побоялся Мазая и смог дать ему «сдачу»; другие обиделись за Мазая и были возмущены тем, что Жутаев, придя в группу, вместо того чтобы беспрекословно подчиниться старосте, как это делали все, затеял драку. Да не просто подрался, а избил Ваську Мазая. А кто такой Мазай? Лучший формовщик в училище! А что такое новенький? Пока никому не известно, что он умеет и на что способен. Коля и еще несколько поклонников Мазая ни о чем больше и говорить не хотели, кроме того, что новенького нужно проучить. Своеобразно отнеслась ко всему Оля Писаренко. Но о ней нужно рассказать несколько подробнее.
В Чкалов Писаренко попала из Ленинграда. Родители девочки погибли во время блокады. Олю эвакуировали вместе с другими детьми работников завода, на котором ее отец был литейщиком. В Чкалове ее поместили в детский дом, и она на «отлично» закончила семилетку. Когда ей и двум ее подругам — Наташе и Наде — посоветовали поступить в один из городских техникумов, они наотрез отказались и заявили, что пойдут в ремесленное училище. Оля хотела стать металлургом, а Наташа и Надя — токарями. Обе подруги Оли не встретили препятствий в достижении своей цели, но Оле осуществить свое желание оказалось нелегко. На все отделения в ремесленных училищах ее охотно принимали, но на металлургическое взять отказывались, говоря, что это мужская профессия. Оля побывала в трех училищах и везде получила один ответ. Тогда она пошла в областное управление трудовых резервов.
Девушка-секретарь провела ее к инструктору, а инструктор подтвердил, что да, действительно профессия металлургов считается мужской и что есть распоряжение министерства на металлургические отделения девушек не принимать. Она снова пошла к девушке-секретарю, объяснила, что инструктор не смог помочь ей, и попросила пропустить к начальнику. Та согласилась.
Оля с волнением ожидала своей очереди. Она почти неотрывно смотрела на дверь кабинета и, когда оттуда выходили, старалась по выражению лица отгадать, помог начальник или нет. Наконец она вошла в таинственный кабинет. За столом сидел мужчина с седой головой. Изучающе посмотрев на посетительницу, он попросил ее сесть и рассказать о цели своего прихода. Волнуясь,
Оля коротко сообщила о желании быть металлургом, работать в литейном цехе и о том, что ей везде отказали.
Начальник выслушал и пожал плечами, словно желая сказать: и хотел бы помочь, но не могу. Он подтвердил, что действительно есть такое указание: девушек на металлургические отделения не принимать.
Она так надеялась на помощь начальника, а оказывается, что и он ничем не может помочь. Чтобы не расплакаться от обиды, Оля крепко закусила губу. Ома встала со стула, решив высказать начальнику все, о чем передумала, пока ходила по ремесленным училищам:
— Товарищ начальник! А я думаю, что никто не имеет права запретить мне учиться и работать там, где я хочу. Я так понимаю, что нельзя насильно навязывать человеку специальность и нельзя отказывать, если он твердо выбрал себе профессию. По-моему, нет такого закона. Я учила в семилетке Советскую Конституцию и знаю.
— Вы, дорогая моя девочка, наверно, не представляете себе, как тяжело работать в литейном цехе.
— Почему не представляю? Я все представляю. У меня и папа и мама в литейном работали.
— Со стороны вам могло казаться, что им легко, а в действительности — совсем другое.
— Папа сам хвалил работу в литейном. И мама тоже.
— Я бы советовал вам избрать другую профессию — электрика, например. Очень интересная специальность.
Оля отрицательно покачала головой.
— Ну, связиста. Разве плохо работать, скажем, на телеграфе? Хорошая работа. Очень интересная.
— Не хочу я никакой другой профессии! — стояла на своем Оля. — У нас и дедушка работал в литейном на заводе, не только папа и мама. И я хочу работать в литейном. И, если вы не поможете, я напишу письмо прямо в Москву. Думаете, не знаю, куда писать? Знаю: в Цека партии. Я понимаю: сейчас война, у них и так много всяких важных дел, но все равно и мое письмо прочитают и помогут. Потому что я не о глупости какой-нибудь прошу, у меня законная просьба. Вот увидите — помогут!
Настойчивый характер девушки нравился начальнику. Он, не прерывая, выслушал взволнованную речь Оли, потом незаметно для нее перевел разговор на другую тему, чтобы дать ей успокоиться.
Беседа продолжалась больше часа. И вдруг в конце разговора начальник сказал, что Олино желание ему понятно и он постарается помочь ей поступить на отделение формовщиков-литейщиков.
Через день Оля зашла за окончательным ответом. Начальник уже успел согласовать вопрос с министерством и вручил ей записку к директору третьего ремесленного училища, куда просилась Оля, так как туда уже были зачислены Наташа и Надя. Так Оля Писаренко стала учиться на отделении формовщиков-литейщиков.
С виду ей нельзя было дать шестнадцати лет. Невысокая, стройная, словно молоденький тополек, она казалась совсем подростком.
Лицо у Оли чистое, удивительной белизны, маленький нос чуть вздернут, глаза синие, но они постоянно меняются. могут быть светлыми и лучистыми и вдруг потемнеют, могут стать веселыми, грустными и добрыми, злыми и насмешливыми. По глазам можно безошибочно узнать Олино настроение. Одежда на ней обычно опрятна. Строгую форму трудовых резервов она всегда разнообразит какой-нибудь мелкой красочной деталью: то цветок воткнет в волосы, то чуть выдвинет из верхнего кармана уголок цветного шелкового платка. Оля была находчива и остра на язык. По теории успевала хорошо, но не отлично, а в цехе шла в первой пятерке формовщиков училища.
Ребята были горды, что в их группе учится единственная на всем отделении формовщица, ревниво оберегали ее, чтобы никто не обидел, всегда старались услужить и терпеливо сносили ее колкие насмешки. Короче говоря, она была любимицей не только в группе, но вообще в литейке. Ее любили за веселый нрав, за острое словцо, за смелость и жизнерадостность.
Васька Мазай считал себя другом и покровителем Оли, и она знала это, хотя он и разговаривал с ней никак не чаще и не дольше, чем принято между соучениками. Ему иногда и хотелось пошутить, посмеяться с Олей, пройти с ней рядом по пути в столовую или в кино, но он сдерживал себя, боясь, как бы товарищи не стали вышучивать его и не окрестили «девчатником». Многие ребята в училище серьезно побаивались Мазая и старательно избегали столкновений с ним, но Оля не только ие боялась, а даже чувствовала какое-то превосходство над ним. Если у нее появлялось желание подшутить над Мазаем или высмеять его, она проделывала это так же, как со всеми, не обращая ни малейшего внимания, краснеет он или злится. Бывали случаи, когда она заставляла смеяться над Мазаем всю группу. Тогда он разъяренно рычал, угрожал и в конце концов, чувствуя себя бессильным перед Олей, уходил прочь. Но в группе знали, что Оля из всех ребят Мазая выделяет, считает его находчивым, смелым и решительным. Такими, по ее мнению, должны быть все лучшие мальчишки.
Хотя Оля иногда и доводила Мазая до белого каления, но во всех ссорах и столкновениях в группе вставала на его сторону, даже не интересуясь, кто из спорящих прав: она была убеждена, что прав он. А если ей доводилось услышать, что в разговоре меж собой кто-то из ребят плохо отзывается о Мазае, тут же начинала спорить, защищая его.
Сергей, придя в цех, рассказал ей о вчерашней драке. Оля сначала не поверила, что новичок избил Мазая. Она просто не могла представить себе, чтобы Ваську мог кто-то обидеть, чтобы Мазай допустил это. Она была убеждена, что Мазай справится с любым забиякой. А тут рассказывают, что он даже закричал. Оля живо представила себе сцену драки. Вот новичок — огромный, широкоплечий, в два раза выше Мазая — схватил Ваську, прижимает к земле, Васька сопротивляется, отбивается, но тот всей тушей наваливается на Ваську, пускает в ход свои страшные, огромные кулачищи…. Оля почувствовала к этому новичку отвращение и неприязнь.
— Он, наверно, такой, что и быка свалит? — спросила она у Сергея.
— Кто?
— Ну, новичок этот.
— Новичок? Почему ты так думаешь?
— А как же иначе? Разве Ваську возьмет какой-нибудь заморыш? Да никогда!
