Лиду об этом.
— Здесь была Моутеликова, — сообщила Лида. — Она сказала мне, что уйдет от мужа, поскольку ей уже надоело, что она со своим образованием превратилась в домашнюю хозяйку и лишь видит, как ее муж почти каждый день возвращается домой поздно вечером усталый и расстроенный.
— Поручик Моутелик, командир второй роты… — Я машинально проговорился, что мне самому не понравилось. Вечерами я делюсь с Лидой самыми различными проблемами своей работы, но всегда, насколько это возможно, в общих чертах. То есть соблюдаю военную тайну. Однако я никогда не опускался до того, чтобы под маркой военной тайны утаивать от жены, сколько я зарабатываю. И когда я недавно получил четыре сотни премиальных, я честно выложил их на стол и был очень горд собой. Пусть Лида видит, что меня оценили. И я совершенно не могу понять тех офицеров, которые аккуратно прячут свои премиальные в сейф — на личные расходы. Какие же это премиальные, если ты не можешь похвастаться ими перед собственной женой?
— А что ты? — спросил я у Лиды.
— Я сказала, что ты попробуешь в этом разобраться.
— За что покорнейше тебя благодарю! — Теперь я попытался взять на себя роль обиженного.
Лида сделала шаг в сторону. Вправо, но повернулась ко мне.
Я обнял ее.
Утром я прежде всего забежал в кабинет надпоручика Ванечека, чтобы узнать, чем он может мне помочь.
— Поручик Моутелик, — вызывающе начал я, — возвращается домой поздно вечером усталый и издерганный. Насколько мне известно, женщины у него нет, по кабакам он не ходит и в карты не играет. Значит, это связано со службой. Вы — опытный офицер, и я вас прошу, разберитесь в этом.
— А почему мы с вами на «вы»? — спросил Ванечека протянул мне правую руку.
Я пожал ее с нескрываемой радостью. Я чувствовал, что он станет мне настоящим другом.
— Ну а если говорить о Моутелике, то мне не нужно ни в чем разбираться. Я могу сразу сказать. Моутелик…
— Ирка, — впервые я осмелился назвать Ванечека по имени, — ничего не говори мне сразу, а сначала по-настоящему разберись в его работе. И даже если тебе кажется, что все ясно. Речь идет о том, чтобы мы не ошиблись.
— Можешь на меня положиться. Петр. — Он тоже впервые назвал меня по имени. — Такая прекрасная женщина, как пани Моутеликова, не заслуживает, чтобы по вечерам сидеть дома в одиночестве.
Я пристально посмотрел на него. Это должен был быть укоряющий взгляд, но, видимо, он мне не совсем удался. Одно мне все-таки было ясно. То, что мне удалось убедить бабушку помочь Ванечеку в уходе за детьми, было явлением временным. Настоящие проблемы еще впереди.
В этот момент в кабинет ворвался Индра. Мы встали.
— Я вижу, что у вас отдых с утра пораньше. Кофе уже, наверное, варится, — сказал Индра громким голосом, в котором звучали язвительные нотки. Было ясно, что он не в духе.
У Ванечека на лице не дрогнул ни один мускул. Он не считал нужным с утра полемизировать с Индрой. Да и я считал это излишним.
С минуту царило молчание, и Индра не выдержал его.
— Куда ни посмотришь — везде беспорядок! В городке, в казармах, в парке. Совсем недавно — неполадки с коробкой передач. Ну, я задам этому Моутелику! Я постараюсь, чтобы он сидел в роте до посинения. Он лентяй и плюет на службу.
— Не плюет. Он в роте с утра до вечера, — использовал я свою осведомленность.
Индра взглянул на меня:
— Так в чем же дело? Ну скажи, ты, защитник обездоленных!
Я почувствовал, что от возмущения покраснел. Но непроницаемое лицо Ванечека успокаивало. Ванечек ответил за меня:
— Он молодой офицер и еще не научился командовать ротой.
— Этому он должен был научиться в училище! — Индра чуть-чуть успокоился. — Кто здесь с ним будет возиться?
— Командир батальона, — отрезал Ванечек все с тем же непроницаемым лицом. — Прежде всего он.
Индра выбежал из кабинета Ванечека, хлопнув дверью.
Я тоже ушел. Естественно, без хлопанья дверью. Мне не хотелось ни с кем говорить о случившемся. Даже с Ванечеком.
Было около шести часов вечера, когда, возвращаясь со службы домой, я встретился на лестнице с женой поручика Моутелика. Безусловно, она забыла что-то купить и теперь спешила, пока не закрыли магазин. Я поздоровался с ней и хотел добавить» что-нибудь приветливое, ну, что-нибудь в смысле того, что ей очень идет… Но когда я увидел ее расстроенное лицо, то мне ничего не пришло в голову. Однако она не допустила, чтобы мы ограничились только обменом приветствиями.
— Политрукам хорошо, — заявила она. — Я уже забыла, когда мой возвращался раньше шести часов. Неужели вы не можете ничего с ним сделать? Придет чуть ли не ночью, весь скрюченный, сонный, нервозный, ничто его не интересует, вытащит бумаги — ему нужно еще подготовиться к занятиям, — а через минуту уже спит над ними. Трижды я покупала билеты в кино, на восемь часов, понимаете, договорилась, чтобы присмотрели за ребенком, но он ни разу не пришел вовремя. Но вас это, наверное, совсем не интересует. Вы сейчас дома хорошенько поужинаете в кругу семьи, поиграете с детьми, а потом сядете смотреть телевизор. А вот разговоров о том, как заботятся в армии о человеке, у вас полон рот. Так что я желаю вам провести прекрасный вечер в кругу семьи, товарищ поручик! — Моутеликова завершила свой монолог и вышла из подъезда.
Мы действительно поужинали в кругу семьи, правда, кусок застревал у меня в горле. Мы действительно поиграли с детьми, но я не мог хотя бы чуть-чуть сосредоточиться на игре. Когда мальчики ушли спать, а Лида уселась проверять тетради, я хотел включить телевизор, но, вспомнив слова Моутеликовой, посчитал это святотатством.
Утром, еще до развода на занятия, я как можно точнее передал Индре содержание вчерашнего монолога Моутеликовой. Индру это ничуть не взволновало. Он ответил:
— Как тебе, очевидно, известно, до Моутелика этой ротой командовал я. Когда я ее принимал, она была в прорыве, а когда я оттуда уходил, она слыла лучшей в полку. Но не думай, что это сделал кто-либо за меня. Вначале и я торчал в роте чуть ли не до десяти. Короче, и Моутелик должен отпахать свое. Кто-то справится с этим раньше, у кого-то это проходит дольше.
— А что мы сделали, чтобы Моутелику не пришлось пахать — не сердись, но это слово мне совсем не нравится — целую вечность? А если ничего не изменится, то жена уйдет от него — это нас тоже должно волновать, — возразил я.
— Моутеликовой нужно было бы пойти работать. Тогда сразу решились бы все проблемы. А она сидит с дочкой с утра до вечера дома и не может дождаться, когда вернется муж. А он, получив за целый день в роте кучу задач, и не вспоминает о жене. В этом все и дело.
— Ты же прекрасно знаешь, что Моутеликова не может найти работу. Поэтому она с девочкой и сидит с утра до вечера дома.
— Если бы она захотела, сразу бы нашла работу. Ты, наверное, был в магазине самообслуживания и обратил внимание, что там кругом наклеены объявления с приглашением на работу-от продавцов до кассиров.
— Но ведь она по профессии инженер-экономист, что ей делать с такой профессией в магазине?! — Я начал немного сердиться.
— Для кассира — это самая лучшая квалификация, — рассудил Индра. — Она же знала, что выходит замуж за офицера.
— Я удивлен, что это мнение отстаиваешь именно ты! — Кажется, я чуть-чуть повысил голос.
— Запомни, Петр, мы с тобой можем говорить о чем угодно, можем и спорить, но Ирена — это табу. Я
