был бы очень рад, если бы ты придерживался этого! — Индра тоже немного повысил голос.
— Но я о ней не сказал ни слова, — парировал я.
— Ay меня создалось впечатление, что сказал, — заявил Индра. — Ну а теперь иди, не то мы опоздаем на развод.
Как только закончился развод на занятия, я нашел десатника Ружичку, секретаря батальонного комитета ССМ.
— Я хотел бы встретиться с молодежным комитетом роты Моутелика.
— Могу сейчас же собрать, — предложил он.
— После окончания занятий, — решил я.
Члены комитета пришли в сопровождении Ружички. В их глазах можно было прочесть вопрос — что мне от них нужно?
Меня же интересовало их мнение о состоянии работы членов Союза молодежи во второй роте.
— Какое же может быть состояние? Как и везде, — удивленно ответил секретарь комитета. — Ребята стараются, члены Союза для них пример. — Тут он немного замялся и потом для уверенности добавил слово «некоторые». — В чем-то мы лучше, в чем-то хуже. Многое зависит от условий, в которых мы работаем, — закончил секретарь комитета, довольный своим дипломатичным ответом. Как бы готовясь уходить, он слегка приподнялся со стула.
Но уйти ему не удалось. Следующие два часа прошли в оживленной беседе, к которой ребят не требовалось подталкивать. Выяснилось, что Моутелику нужно больше верить людям, больше опираться на них, быть внимательнее к инициативе. Мы договорились, что молодежная организация сосредоточит свою работу прежде всего на укреплении авторитета командиров отделений.
— Но это зависит не только от нас, — счел необходимым подчеркнуть один из членов комитета.
— Спасибо за напоминание, — подвел я итог, и всем стало ясно, о чем идет речь.
Когда все ушли, я подготовил некоторые дела на завтра и собирался уже идти домой. Но мне захотелось посмотреть, ушел ли Моутелик из роты.
Поручик, конечно, был на месте. Именно в этот момент он занимался со старшиной роты какими-то хозяйственными делами, и, видимо, они не могли чего-то досчитаться, потому что прошло некоторое время, прежде чем они заметили меня и поручик Моутелик представился. Он очень удивился моему предложению пойти вместе домой и по дороге немного поговорить.
— Я пока не могу, — попытался он отделаться от меня, — тут нужно навести порядок, а завтра на это не будет времени.
— На каком факультете учился командир третьего взвода десатник Иржичка? — спросил я умышленно официальным тоном.
— На физико-математическом, — ответил Моутелик.
— Ну вот. Специалист высшей квалификации. Найдите его и передайте ему приказ командира роты, что к утру все должно быть в порядке, — обратился я к старшине роты. — Пойдем, — сказал я Моутелику. — А то живем в одном доме, а домой ходим каждый сам по себе. Это надо будет исправить.
Мы вышли в прохладу вечера. Поручик Моутелик нервничал, как будто бы его кто-то постоянно дергал, а может быть, просто злился из-за того, что не нашел смелости отказаться от моего предложения. Несколько минут мы шли молча.
— Сегодня я беседовал с твоими ребятами из молодежного комитета, — начал я.
— Знаю, — сказал Моутелик, чем очень меня удивил. Однако объяснение было предельно простым. — Кованда попросил меня освободить их от занятий.
— Ты не спрашиваешь, с какой целью?
— Наверное, вы мне это скажете сами. Иначе вы об этом не стали бы говорить.
— Да, скажу. — Я почувствовал, что он опередил меня. — Мы беседовали о тебе.
— Обо мне без меня? Это неправильно, — чуть отстранился он. — К тому же с подчиненными. Я что- то слышал о единоначалии. Вероятно, я что-то пропустил, его уже не существует. — Чем дальше, тем больше Моутелик убеждал меня, что мое первоначальное суждение о нем как о забитом человеке, вероятно, будет ошибочным.
— Я выразился недостаточно ясно. Мы беседовали о положении в роте, о том, чем могут помочь члены Союза молодежи, чтобы работа улучшилась. Чтобы не получалось так, что один работает как вол, а другой прохлаждается. Наверняка они бы только приветствовали, если бы им побольше доверяли и если бы на них лежало и больше ответственности.
— К этому прибегают часто, но когда речь заходит о деле, то все остается по-старому. Пару раз я это попробовал, и результаты оказались слабыми, — сказал Моутелик.
— Боюсь, что ты больше не пробовал, чем пробовал.
— Другими словами, мне следовало бы лучше организовать работу, повысить требования к подчиненным, не стараться все делать самому и быть более требовательным? — спросил он с оттенком иронии в голосе.
— Да, приблизительно это я и хотел сказать, — признался я.
— На словах все просто, — отрубил он. — А на деле все значительно сложнее. Но все равно я благодарю вас. Вы первый в батальоне человек, кто проявил ко мне столь глубокий интерес.
Мы стояли у двери его квартиры. Моутеликова, услышав голос мужа, открыла дверь, а когда увидела меня, не удержалась, чтобы не съязвить:
— С сегодняшнего дня вы лично будете приводить моего мужа домой?
— Не буду, — ответил я, сделав вид, что не замечаю ее язвительного тона. — Я придумал кое-что получше.
— А что именно, не скажете ли мне? — спросила она равнодушно.
— Да нет. Я еще не знаю, получится ли. Желаю вам доброй ночи, — сказал я и поднялся на этаж выше.
Утром, уходя в часть, я спросил у Лиды:
— Так как, собственно, у вас закончилось дело с заместителем директора Беранеком?
— Мальчика он уже не бьет, а школа все же выедет на природу. Директор школы обратилась куда следует.
— Так что если я теперь обращусь к нему за помощью, то он охотно мне поможет или выгонит меня?
— Думаю, второй вариант предпочтительнее. Если, конечно, ты не скроешь свое настоящее имя под псевдонимом. Что ты хочешь попросить у него? — Любопытство не оставляло Лиду в покое.
— Место для Моутеликовой. Если я не ошибаюсь, Беранек — заместитель директора по экономическим вопросам.
— Ты придерживаешься принципа, что жильцы одного дома должны друг другу помогать? — спросила Лида.
— Я придерживаюсь принципа, что политработник должен заниматься и такими вопросами.
— Особенно когда речь идет о всем известной красавице, не так ли? — заметила Лида.
Я воспринял это как не совсем удачную шутку, поцеловал Лиду в лоб и, прежде чем уйти, заглянул в детскую на безмятежно спящих мальчиков, которые через минуту будут разбужены, так как и для них уже настало время подниматься.
Я набрал телефонный номер завода, и, когда девушка на коммутаторе соединила меня, на другом конце провода ответил сам инженер Беранек.
Я представился и при этом очень старался, чтобы моя речь звучала решительно. Затем я спросил, сможет ли он принять меня.
Мы договорились на три часа дня.
Я уже собирался положить телефонную трубку, когда заместитель директора как-то неуверенно проговорил:
— Извините, товарищ поручик, я плохо расслышал ваше имя.
— Поручик Шебек, муж учительницы Шебековой. — Я подтвердил ему то, чего он, судя по всему, не хотел бы слышать. — Но мой вопрос совсем не связан со школой, — добавил я, и у меня создалось
