покосилась куда-то в сторону. — Ты ведь тоже больше не там, верно?
Ему неприятно было говорить об этом с Бринной.
— А что, есть разница?
— Гигантская. Мы вместе можем пойти к мистеру Уотсону и рассказать о том, что знаем. Я уверена, что он нас поддержит. Можно создать этакое школьное движение сопротивления.
О нет. Бринна плюс Ник против всего остального мира. Нет, только не это.
— Поищи для своих планов кого-нибудь другого. Выбывших — полно.
Краем глаза он заметил Дэна. Чем ближе тот подходил, тем медленнее переставлял ноги. Проклятье. Они привлекли к себе внимание.
— Ну и что же ты собираешься сказать Уотсону? — прошептал Ник. — Он давно в курсе, что в событиях в школе виноват Эреб. Теперь ему нужны конкретные имена: кто, что, где, когда и так далее. Если тебе они известны — вперед. Только меня в это не впутывай.
Похоже, Бринна растерялась:
— Я больше не выдержу.
— Ну так и что ж? Теперь ты вне игры. Конец проблемам.
Дэн подчеркнуто не лез на глаза, стоял всего в какой-то паре шагов от них и как будто сосредоточенно изучал объявления на стенде балетного класса. Нику надо уходить отсюда, хватит быть мишенью. Чем меньше внимания он привлечет, тем лучше для их небольшой команды, взявшейся за расследование.
Но Бринна, получив отказ, просто так отставать не собиралась.
— Что, Никки, струсил? — сказала она так громко, что Дэн точно услышал. Да и те, кто толклись в конце коридора, — тоже.
— Ну я тебе это припомню! — прошипел он сквозь зубы и пошел прочь.
— Подумаешь! — крикнула она ему вслед. — Я и одна все сделаю! Сама справлюсь! Вы еще тут все попляшете!
Ник, хоть ему и не хотелось, развернулся и подошел к Бринне.
— Тихо! Ты что, решила обязательно нажить себе неприятности?
Она засмеялась, и смех ее был ужасен. Как будто девушка вот-вот сойдет с ума или уже чокнулась.
— Неприятности? Никки, милый, да ты же ничегошеньки-ничегошеньки не понимаешь. Или почти ничегошеньки. В любом случае хуже уже не будет.
Остаток дня у Ника голова шла кругом от ожидания ужасной катастрофы, которая вот-вот неминуемо разразится. Однако ничего ровным счетом не происходило. Все было даже спокойнее, чем обычно. На школу, словно бесконечный серый шлейф, опустилась какая-то безмерная усталость.
На уроке английского мистер Уотсон сообщил новости:
— Состояние Джеми улучшилось настолько, что в ближайшие дни врачи выведут его из искусственной комы. Что с ним будет дальше, когда он вернется в сознание, — никто не знает. Так что с посещениями пока все еще придется повременить.
Известие ненадолго взбодрило класс, но Ник остался к нему странным образом равнодушен; так и не произнесенное слово инвалид мучило его, словно впившаяся в тело заноза, и не давало ощутить радость.
Ник тер ладонями лицо, пока кожу не стало жечь. Этого не будет. Точка.
После обеда он сидел дома и гипнотизировал телефон. Виктор сказал, что пошлет ему эсэмэску, Эмили — тоже. Почему же никто о себе не напоминает? Как жаль, что они не договорились встретиться сегодня вечером. До среды оставалась еще целая вечность.
Вторник выдался таким же серым и безрадостным, как понедельник. Ника не покидало ощущение, что время остановило свой бег; оно словно склеилось и теперь только и могло, что крошиться на мелкие кусочки.
Все мгновенно изменилось, когда около двенадцати на его телефон пришла SMS.
Тревога! Нужен твой совет. Приходи, как только сможешь. Виктор.
Интерес к послеобеденным занятиям, если он вообще оставался, тут же пропал. «Как только сможешь» — значит, немедленно; значит, надо смотаться из школы еще до обеда. Стоит ли сообщать Эмили? Ник отправился на поиски девушки и нашел ее в холле, где школьники отдыхали между уроками; она что-то набирала в телефоне. Удивительно, но Эмили оказалась одна. Ник рискнул быстро обменяться с ней эсэмэсками.
«Ты тоже получила сообщение от Виктора?»
«Да».
«Ты знаешь, что случилось?»
«Нет».
«Я еду туда. Сейчас же».
«ОК».
«Ты придешь?»
«Пока не знаю. Может быть».
Виктор открыл дверь. На лице у него не было видно и следа привычного веселья, он даже не предложил Нику чай.
— Я тебе сразу это покажу. Надеюсь, ты не потеряешь голову. Знаешь, оно вполне может оказаться враньем. Но мы со Спиди просто не знаем, что делать.
Они втроем расположились на кушетках в комнате, и на Ника сразу же нахлынули будоражащие воспоминания о том, что произошло здесь в эти выходные.
— Так в чем же дело?
— Спиди получил задание. Ему надо ближайшей ночью развесить плакаты на стенах вашей школы. Не менее десяти штук, и они просто громадные.
Пока что все звучало не особо драматично.
— Ну и? — поинтересовался Ник.
— Проблема в тексте. Это… это… я даже не знаю. В лучшем случае это клевета. В худшем — дело полиции.
Спиди протянул Нику свернутый лист бумаги.
— Вот такие плакаты мне надо развесить. Хорошо хоть не стены краской марать, — вымученно улыбнулся он.
Ник развернул туго стянутый рулон. Прочитал.
Ничего не понял.
Прочитал еще раз.
— Думаешь, это правда? — спросил Виктор.
Нет. Или все-таки да. Вероятно. Смысл в этом вполне мог быть.
Чувствуя себя совершенно беспомощным от охватившей его злобы, Ник уставился на бумагу.
Бринна Фарнхем вывела из строя тормоза на велосипеде Джеми Кокса.
— Если подобное расклеить на стенах вашей школы, то эта Бринна Фарнхем пропала. И без разницы, виновата она на самом деле или нет, — сказал Виктор. — Спиди и я вот уже несколько часов обсуждаем, как лучше всего поступить. Если никаких плакатов не появится, Квоксу дадут пинка под зад, не так ли?
Ника словно оглушили. У него даже губы онемели, так что он едва смог выговорить «да». Бринна.
