Генерал-губернатор великодушно отпустил меня, а разбираться с убийством лакея поручил полицеймейстеру Дурасову. Я попросил, чтобы полковник Парасейчук также остался и принял участие в расследовании. Егор Александрович скривил губы, но возражать не посмел, вероятно, из боязни, что я могу напомнить, кому именно я обязан вызволением из плена.
—
Поговорите с прислугой, — напутствовал я Парасейчука. — Возможно, кто-нибудь знает, куда, по каким адресам мадам Арнье посылала своего слугу.
—
Да, это превосходная мысль, — согласился полковник.
—
Кстати, я даже не успел спросить, как вы устроились, — поинтересовался я. — Вам удобно в Спасском подворье?
—
Видите ли, вопреки вашему совету я остановился в гостинице мадам Обер- Шальме, — ответил Парасейчук. — Совсем неподалеку от Петровки.
—
Хм, у мадам Обер-Шальме всегда полно иностранцев, — заметил я. — Пожалуй, вам будет с кем поработать, не покидая гостиницы.
Домой я вернулся под самое утро. Из кухни доносился теплый аромат свежей выпечки, готовился завтрак. Я прошел в гостиную, навстречу мне, жуя на ходу, явился старый слуга Мартемьяновых Сенька. Он провел ладонью по обвислым усам и с поклоном спросил:
валился с ног от усталости, но запах горячего хлеба пробудил аппетит.
— Изволю, Сенька! Но сначала подай умыться.
Слуга лил воду из кувшина: я ополаскивал лицо, скреб руки, но как ни старался, мне мерещился аромат духов мадам Арнье. Я тер полотенцем ладони, принюхивался к ним — предательский запах не исчез. Сказав себе, что это воображение разыгралось из-за чувства вины, я сел за стол.
Обжигаясь чаем, я быстро покончил с парой ватрушек и отправился наверх.
Заглянул в спальню: Жаклин спала на правом боку, утренний свет обрисовал на тонком одеяле линию ее тела. Она равномерно дышала, левую руку вытянув поперек свободной половины постели. Хотелось приподнять руку Жаклин, юркнуть под одеяло и опустить ее руку на свое плечо. И она, не открывая глаз, обняла бы и прижалась ко мне, сладкий утренний сон унес бы обоих.
Странное дело, столько событий произошло за последние часы: я рисковал жизнью, чудом спасся из плена, перед графом Ростопчиным выставил себя в совершенно неприглядном свете, а только и помнил теперь, что податливое тело мадам Арнье и запах ее духов. И теперь я не смел прикоснуться ни к руке Жаклин, ни даже к нашей постели.
Я прошел по дому, размышляя, где бы прикорнуть хоть на несколько часов, прежде чем идти к де Санглену с рассказом о ночных происшествиях. Я поравнялся с комнатой мосье Каню. Паршивый французишка! Я наказывал ему как можно быстрее ехать в Москву, а он ослушался, потратил время на то, чтобы навестить мадемуазель Мими! И не побоялся, что там его узнают и заподозрят в причастности к убийству поляка! А теперь выяснилось, что и французская шлюха убита. И я решил расспросить Жана, не заметил ли он ничего подозрительного.
—
Жан!
Filthy
dog
! — Я вошел в его комнату.
Кровать пустовала, каналья не ночевал у себя.
—
Filthy
dog
! — повторил я. — Наверняка Дуняшку пользует.
Я прилег на кровать камердинера и, хотя чувствовал себя совершенно разбитым, с досадой понял, что отдохнуть не удастся. Тревожные мысли не позволят уснуть. Накануне я изрядно преуспел и оказался на расстоянии вытянутой руки от цели. Я был уверен, что напал на след именно того шпиона, о котором писал генерал Вилсон, изловить которого поручил мне император Александр. А если мадам Арнье и есть тот агент, то вот и объяснение, почему меня не убили, а только заперли в темнице. Любовная интрижка пробудила в душе Изабель какие-то чувства ко мне, и она приказала оставить меня в живых.
Усталость все же взяла свое, и я задремал, сквозь сон размышляя о перипетиях минувшей ночи. Ни шагов, ни дверного скрипа я не услышал. Но, слава богу, сон был поверхностным, в последнее мгновение я пробудился. Надо мной возвышалась черная фигура. Незнакомец бросился на меня с занесенным ножом. К счастью, я отдыхал, ничем не укрывшись, и успел выставить правую ногу. Противник наткнулся на стопу, махнул рукой, клинок просвистел в воздухе. Я врезал ему левой ногой, метя в голову, но попал в грудь. Ударом его отшвырнуло к стене, и я успел вскочить, прежде чем незнакомец вновь кинулся на меня. Я увернулся и, поймав его руку, дернул его так, что он споткнулся о кровать и влетел головой в окно. Со звоном разлетелось стекло. Я обхватил противника поперек пояса, поддал вперед, и он вывалился наружу.
Со двора донесся заполошный женский крик. Мгновение я сомневался: что делать? Прыгнуть следом, чтобы не дать уйти нападавшему?! А что, если он явился не один? Вдруг в доме находятся сообщники убийцы? Я выглянул в окно, и сомнения мои разрешились. Незнакомец упал крайне неудачно, напоровшись на балясины. Незадачливый убийца корчился в предсмертных судорогах, деревянный колышек разворотил ему горло.
Я выбежал из комнаты, в доме все выглядело спокойно, заглянул к девочкам — они еще спали, бросился к Жаклин — она встретила меня недоуменным взглядом:
—
Кто это кричит? Что случилось?
—
Я пойду, посмотрю. А ты спи, рано еще, — скороговоркой выдал я и поспешил вниз.
Сенька как ни в чем не бывало уплетал ватрушку, прихлебывая чай из кружки.
—
Не спится вам, барин, — промолвил он, обтерев рот ладонью.
—
Сенька! Ты видел, кто в дом вошел? — выпалил я.
—
Никого, — протянул слуга.
—
Как — никого?! — рявкнул я.
Сенька развел руками, физиономия его чудесным образом отобразила одновременно и чувство вины, и непонимание, в чем его винят.
—
Вот разве что к мусье вашему кто-то пришел, дык я комнату мусье и показал, — промямлил он.
—
Кому показал?! Сколько их было?!
—
Один он был, вот истинный крест, один, — побожился слуга и через мое плечо бросил взгляд на лестницу, словно надеялся, что гость покажется в подтверждение его слов.
—
Я его в окно выкинул, — сказал я и побежал мимо Сеньки на улицу.
—
Кого? — бросил в спину недоумевающий слуга.
—
Того, кто к мусье пришел, — ответил я на бегу.
Я выскочил через парадное на Петровку. К сожалению, сюда уже донеслись крики со двора, и сообщник убийцы — а сообщник конечно же был, — бросился наутек. Я увидел только сухопарую фигуру, метнувшуюся на бульвар. Но пока я достиг перекрестка, злоумышленника и след простыл.
Я повернул назад. Гнев переполнял меня. Неизвестные убийцы посмели прийти с войной в мой дом, в дом, где находились моя жена и мои дети. Теперь поимка шпиона из поручения его величества превратилась в личное дело.
Одновременно появилась и надежда, что не все потеряно. Злоумышленники покушались на мою жизнь, а значит, они уверены, что я представляю для них опасность. Я упустил мадам
