Программист и бабочка (сборник)

женских прелестях:

– Подбородков у невесты должно быть не меньше, чем денег в кошельке, – любил говорить он.

Подбородков у Сони было больше.

Зато, в отличие от других невест, жениху она особо не докучала, не долбила его ежеминутными напоминаниями, почему он неправ всегда и во всем, не смеялась над его провинциальным вкусом, над его тоненькими ручками-ножками, над дворняжьей родословной, не сравнивала с другими женихами.

Иногда она летала к родственникам в Китай.

– Я та Кита, – говорила Соня.

– Я буду скучать, – обещал Сеня.

Сеня I

Даже страшно представить, как давно это было. Школа. Девочки с бантиками. Мальчишки в белых рубашечках и в смешных пиджачках. Лица у ребят серьезные, и от этого они кажутся маленькими старичками и старушками.

Мы и вправду были не по возрасту развитые и взрослые. В пятом классе уже знали, кто пойдет в космонавты, кто в бизнесмены. Валерка собирался стать журналистом.

В стакане на столе несколько веток черемухи. Любопытное утреннее солнце поднимается над занавеской и заглядывает в стакан, отчего тот начинает светиться.

Валентина Никифоровна объясняет физику. Красивая стройная женщина. Чем-то напоминает актрису Терехову. Королевскими манерами? Отстраненностью?

Мы с Валеркой, тем самым, который журналист, сидим на первой парте. Мы – самые маленькие в классе, самые непоседливые, задиристые и вредные. Мы самые близкие друзья и самые непримиримые враги. Нам интересно вместе, но мы ненавидим друг друга. Достаточно нелепого слова, неудачной шутки, чтобы последовал незамедлительный вызов на дуэль. После уроков мы встречаемся за зданием школы, разбиваем друг другу носы, украшаем лица фингалами.

– Ты, Мельников, как гвоздь в заднице, – успокаивает Валерку наш математик.

– Это комплимент?

– Нет, Мельников. Гвоздь в заду вызывает у нормальных людей неприятные ощущения.

– Почему тогда вы его не достанете? Радуетесь, что гвоздь попался маленький?

Класс смеется. На задней парте просыпается здоровенный второгодник Леша Гвоздь:

– Валерка, получишь на перемене.

Математик уточняет:

– Нет, перемены ждать не будем. Давай, Мельников, дневник. Поведение – два.

Валерку двойки не пугают. Его дневник проверять некому: отец – в тюрьме, мать ишачит уборщицей, а в свободное от работы время пьет. При этом Валерка учится очень даже неплохо.

– Родителей привести?

– Папу приведи, – не выдерживаю я.

– Крюков, ты тоже неси свой дневник. Не одному же Мельникову в двоечниках ходить.

У меня в семье все в порядке. Папа регулярно отдает зарплату маме. За это мама регулярно смотрит дневник:

– Коля, скажи свое веское мужское слово, – после чего папа обязан достать из брюк ремень.

Папа – добрый. Он ругается, иногда лупит, но потом казнит сам себя. Типичный продукт совковой интеллигенции.

Когда же это было?

Дни оборвали цепь и сбежали. Не успел оглянуться, а уже годы машут из последнего вагона рукой девочки, которую любил на пятом курсе.

Гвоздь пошел в десантные. Отслужил положенное. Остался на сверхсрочную. Воевал. После ранения вернулся домой. Женился, близнецы у него забавные – он сам их иногда путает. Работает токарем на том же танковом заводе, что и я.

Наши девочки с бантиками тоже повыходили замуж. Когда встречают меня на улице, отворачиваются. Я, по их мнению, – неудачник. А это – болезнь. Причем заразная. Зачем общаться с таким?

Вообще-то я закончил политех, но с карьерой как-то не сложилось. Пытался крутиться сам – тоже без толку. «Раздолбай и лентяй», – выдал мне диагноз пузатый и пьяненький кадровик, когда увольнял из последней фирмы. Пришлось опять начинать с нуля – идти в сборочный цех сменным мастером.

Валерка закончил журфак. Работает в районной газете. Его читают.

Валерка умный, мыслит остро, язык – что тот гвоздь, за который математик ставил нам двойки по поведению.

Недавно он начал писать роман. Говорит, что использует в нем элементы биографий и имена живых людей. Наверное, это оригинально и сюрреалистично, но то, как он пишет, мне не нравится. Я читал куски. Стеб и ни слова правды.

Скажем, ну зачем он делает из Сони монстра? Она полноватая, это правда. Но есть женщины, которым полнота идет, придает им пикантность и индивидуальность. Соня из таких. Он же сам возле нее крутился, как муха возле меда, да только Соня на него ноль внимания. Вот он и завелся. Знакомое дело. Валерка и раньше такой был. Если девушка не обращала на него внимания, начинал сочинять про нее всякие небылицы. А сочинять он умел всегда.

Соня действительно родом из Китая. Была в наших краях с группой на экскурсии, да заблудилась в пещерах и отстала. Там, на правом берегу Дона, только название безобидное – пещеры. На самом деле – настоящий лабиринт. Немцы в войну к тем ходам, что создала природа, еще свои дополнительные нарыли. Говорили, для самого Гитлера бункер готовили. Наши бабки про те места всякие ужасы рассказывают. С привидениями, драконами и прочей ерундой. Привидения – не привидения, а без карты в пещерах делать нечего. Сам Минотавр потеряться может – сядет на перекрестке и будет рыдать, пока местные не найдут.

Соня не рыдала.

Мы в тот день устроили в пещерах мальчишник. Недалеко от выхода. Костер разожгли. Сидим, пиво пьем. Валерка, как всегда, про свой роман байки травит. Народ слушает. Интересно им и забавно: вроде свой, кореш, а смотри ты, настоящий писатель. Рядом на камне улитка застыла – тоже слушает. Валерка важный, словно яйцо на Пасху. По стенам рыжие блики. Треск горящих веток. Романтика, одним словом, картина «Пионеры пришли в гости к Достоевскому». И стало мне от всего этого так тоскливо. Какого черта я должен восторгаться планами нашего доморощенного гения в десятый раз? Отошел чуть от костра, вижу – кто-то стоит. Посветил фонариком – девчонка. Стоит такая симпатичная, вся из себя растерянная, лицо красное, плакать стесняется. Что-то лопочет не по-русски. И так мне ее жалко стало.

Подвел к костру. А она, как увидела людей – не выдержала. Глаза – сразу мокрые – испереживалась. Валерка, разумеется, тут же к ней, дескать, подающий надежды, большой писатель, то да се. А она, наоборот, от него отодвигается ко мне поближе. Перевести его умные речи не может, а нутром женским чувствует, кто понадежней будет. В конце концов вижу, прячет в мою ладонь свои пальчики. Взял я ее тогда за руку и привел к себе в общагу.

Отрывки из романа Валерия Мельникова «Двухголовая улитка» Глава II

Как правило, Соня возвращалась с подарками от кучи многочисленных родственников, поэтому Сенино «скучать» имело серьезное финансовое основание.

Часть подарков шла на продажу, так что в принципе, сладкая парочка могла не спеша двигаться к далекой пенсии, не работая ни дня.

Да только Сенину невесту доход от скромного купи-продай не устраивал. Попав в глухую Воронежскую глубинку, она быстро сообразила, что может заткнуть за пояс всех местных бизнес-сонь, даже несмотря на критический недостаток места у нее за этим самым поясом. Тем более что в городе Сонь было не так много: единственную на весь городок Соню по паспорту звали Таня, а Соней прозвали за трепетное отношение к услугам Морфея.

Короче, конкуренток у нашей Сони не было.

Не успел духовой оркестр городского кладбища отыграть молодым марш Мендельсона, как предприимчивая дама открыла компанию «Соня и Сеня», которую местные острословы тут же