Литераторы почтительно с ним согласились.
Хозяин велел одному из гостей прочитать стихотворение Суэфуса, а другому — аккомпанировать на кото. Это было восхитительно. Масаёри поднёс Суэфуса чашу с вином:
— Осень пришла. И хочу
Для ветки глицинии
Место найти в высоких горах.
Оставим же сосны стоять
Там, где вечно они зеленеют[560].
Суэфуса, приняв чашу, ответил:
— Скорбел, что всю жизнь
Должен в земле,
Как руда, оставаться.
Но сегодня ветка глицинии
Вверх поднялась. О, ликованье!
Масаёри, тронутый жалким видом Суэфуса, обратился к помощнику главы Налогового ведомства Фудзивара Мотонори, который был в яркой красивой одежде и великолепном поясе:
— Этот студент, который сейчас добился славы, — красивый мужчина. Ты на некоторое время переоденься в простое платье, а свою одежду отдай ему.
Мотонори повиновался. Он подозвал Суэфуса, и они удалились в другое помещение. Там Суэфуса причесался, побрился и переоделся.
— На вашу долю выпала большая удача. Я знаю, что на пути овладения учёностью много трудностей ‹…›. И вы больше не будете в таком состоянии. Я во всём буду вам полезным. Пожалуйста, обращайтесь ко мне без стеснения, — сказал Мотонори.
Суэфуса привёл себя в порядок. Одеждой и красотой лица он оказался несравненно лучше всех литераторов, смеявшихся над ним. И сочинение, которое представил Суэфуса, было выше всех прочих. Никто из литераторов, собравшихся в тот День у Масаёри, не мог с ним сравниться.
Студенты, сидевшие на местах у изгороди, начали исполнять музыку. Наступил рассвет. Литераторам четвёртого ранга преподнесли по полному женскому наряду, а литераторам пятого ранга — по охотничьему костюму из белого полотна, а кроме того всем вручили штаны на подкладке. Суэфуса получил награду. В том, что он принял отчаянное решение и отправился с другими литераторами к Масаёри ‹…›.
Суэфуса покидал усадьбу Масаёри, обманутый в надеждах[561]. В нём кипели чувства настолько мучительные, что казалось будто они пронзали ему грудь, как меч воина. В растерянности он написал на листьях бамбука, растущего у восточной стороны срединных покоев:
«Не так мучила скорбь
Ткачиху и Волопаса,
Когда на заре
Приблизился час расставанья,
Как мучит меня…»
Наконец Суэфуса покинул дом генерала. Он вернулся в свою комнату в западной части университета и всё время проводил в грустных размышлениях.
Пришло письмо от наследника престола, адресованное Атэмия:
«В напрасной тоске
Бессердечную жду.
Уж сколько раз
Встречались друг с другом
Звёзды на небе!
Они всегда пробуждают во мне зависть. Неужели и дальше будет так продолжаться? Не отправиться ли мне к ним?» Атэмия ответила:
«Считаешь ли ты, сколько ночей
Пастух с Ткачихой встречался.
Но целый год
Надо ждать терпеливо
Одну ночь такую!
Завистью полно Ваше сердце, а разве при этом остаётся запертой дверь Вашей спальни из вечнозелёного дерева[562]?»
Как-то раз вечером, когда господа играли в шашки на веранде срединного дома, советник Санэтада, подойдя к занавеси, обратился к Хёэ:
— Почему прошлой ночью ты не вышла из вашего помещения? Как горько, что и ты стала бесчувственной!
— Я всё такая же, и только вам кажется, что я бесчувственная, — ответила девушка. — Прошлой ночью я должна была заниматься кое-какими делами в доме.
В это время послышался звон цикад и Санэтада, думая, что даже цикады вернулись в свои гнёзда, сложил:
— Вечером каждым,
Как путник, один
В поле ложусь на ночлег.
Плачут цикады. Но разве
Им известна такая печаль?
Но Атэмия и слушать не стала.
