И если при жизни не задавался вопросом, зачем живу, то сейчас я не знал, зачем существую. Чья глупая шутка выдернула меня из речной могилы? Почему все это свалилось на мою голову? Ведь тысячи людей тонут и лежат себе спокойно. Почему я?! – взывал я к темным небесам, шагая прочь из парка.
Небо молчало. Оно всегда молчит. Потому что мы – не его дети, вдруг понял я. Земля породила нас, в землю мы и уйдем. Ее слушать надо.
…Я старался, чтобы меня не заметили. Я крался водными путями, как вор, прижимаясь к илистому дну и холодным выщербленным камням набережных. Я боялся Слизня и не хотел встречаться с Анфисой.
Я хотел найти Дарью.
Она приснилась мне этой ночью. Она парила в сумеречной воде и улыбалась. Видя ее жалкое, полупрозрачное тело, я чувствовал вину. Ведь Ковров просил, очень просил, чтобы я показал Дарье медальон. Но я ничего не сделал. Конечно, ведь осталось шестнадцать дней до того, как я исчезну…
Я проснулся и понял: все оставшиеся дни буду паниковать и метаться… Затем исчезну и стану призраком. Мои последние шестнадцать дней пройдут так же глупо и бесцельно, как двадцать лет моей недолгой жизни.
Я должен ее найти! Я уже знал, чувствовал лучше Коврова, что это она, та самая Дарья. И еще знал, что времени мало. Так мало, что я дрожал от страха, от боязни опоздать, хоть и не знал, чем вызвана эта боязнь.
Вот и Охта, а скоро будет и мост.
– Дарья! – закричал я изо всех сил, приближаясь к источенным временем и водой опорам. – Дарья!
Тишина. Опоздал! Слишком поздно!
– Я здесь, – раздался тихий голос. Я мигом обернулся. Дарья была рядом. Тоненькая и прозрачная, она притягивала взгляд странной, необъяснимой красотой. «Да что же в ней такого, – подумал я, – почему хочется обнять ее и назвать сестрой?..»
– Вас Слизень послал? – кротко спросила она.
– Нет! – торопливо воскликнул я. – Не Слизень! Я сам пришел. Мне нужно… отвести тебя в одно место… к одному человеку… Он ждет тебя.
Я запоздало вспомнил о медальоне, но ничуть не стушевался. Я уже знал, что она – это
– Павел просил отдать тебе…
Дарья подняла руку, и медальон лег в ее узкую, хрупкую ладошку. Она смотрела на него долго и так, что внутри у меня все сжалось.
– Это он! Это он! – вдруг воскликнула она звонким и чистым голосом. – Я знала… Знала, что еще увижу Павла! Я иду с вами! Идемте немедленно! Где он?
Я хотел сказать: на кладбище, но мой язык не повернулся, хотя умом понимал, что она должна все знать. Не может человек прожить столько. А любовь прожила…
– Идем! – кивнул я и протянул ей руку. – Только быстрее. Он ждет. Он все время тебя ждал! – вдруг добавил я от себя.
– Подождите. – Она остановилась, глядя испуганно и тревожно. – Я ничего уже не боюсь. Но… Слизень накажет вас, если узнает…
Страх обжег изнутри. Крошечный Слизень поселился во мне, десятками щупалец сжимая сердце.
– Если узнает, – как можно спокойней произнес я.
Дарья заколебалась.
– Я не могу погубить вас. Передайте Павлу…
Она не договорила и заплакала. Я не мог этого вынести:
– Если вы сейчас же не пойдете, я потащу вас силой! Обо мне не думайте, думайте о нем!
Необъяснимая, яростная решимость овладела мной. Я намеревался отвести Дарью к Коврову, чего бы это ни стоило! Я обещал и сделаю это! Семи смертям не бывать, а одна уже случилась!
Я взял Дарью за руку, и мы поплыли. Путь назад был еще страшнее. Если нас заметит кто-то из свиты Слизня, наше путешествие закончится. Я знал о вечной вражде Слизня с живущей на суше нечистью и понимал, что делаю, сводя русалку и мертвеца… Но пробираться темными окольными каналами и грязными протоками с Дарьей я не мог. Я стыдился своего малодушия. Даже она, хрупкая девушка, не имея сил, имела волю держаться и верить до конца.
Мы плыли, не скрываясь, в темно-зеленой полупрозрачной мгле, недалеко от поверхности. Тогда я понял, что чувствуют поднимавшиеся в атаку, под пули, солдаты. Стайки рыбешек равнодушно скользили мимо, и впервые за эти дни я думал не о своей участи, а о Коврове и Дарье. Как встретятся эти двое? Что скажут друг другу? Предстоящее настолько захватило, что я не думал об опасности, о десятках глаз, возможно, следящих за нами сейчас, и о черных щупальцах Слизня…
– Подожди меня здесь! – сказал я. Мы остановились в Обводном, у какого-то моста. – Я быстро!
Она кивнула.
Помня об Упыре, на кладбище я хотел пройти с другой стороны реки Монастырки. Так называлась протока, с давних времен отделявшая комплекс лавры от города. Я всегда думал, что это рукотворный канал, но это была река, если верить карте. Она протекала под дорогой и впадала в Обводный канал. Если идти по территории лавры вдоль Монастырки, видно, как река исчезает в черной, непроглядной дыре под дорогой. Это Казачий мост. Неприятное место, хотя напротив высится здание духовной академии. Я всегда проходил в лавру по дороге через ворота, как все. Но сейчас следовало быть вдвойне осторожным. Дарья ждала меня, и я не имел права на ошибку. Мы пройдем здесь.
Черный, непроницаемый для солнца и света тоннель под мостом вел на территорию лавры. Несмотря на приобретенные навыки, я с трудом мог что-то различить в мертвой воде. Сюда стекались воды со всего кладбища и растворялись в Неве. Я двигался против течения, впрочем, оно здесь почти не ощущалось. После встречи с Упырем я знал, что эта вода мертва. Сотни лет она впитывала в себя останки похороненных, ее берега сложены из костей и плоти, превратившихся в землю и в корни кладбищенских деревьев. Она была черной и тягучей, совсем неживой. Несмотря на отсутствие обоняния, я чувствую, насколько она гнилая. Какая-то водоплавающая дрянь касается тела отвратительными бархатными пальчиками, и я вздрагиваю. Стены черной протоки заросли бесцветным мхом, заглушающим любые звуки. Казалось, я не плыву, а падаю в бездонный колодец. Или в чью-то глотку. Даже размытое серое пятно впереди не справлялось с этим наваждением. Наконец-то, выход! Я вздохнул свободнее, но подумал, что теперь надо быть вдвойне осторожным. Не хотелось бы встретиться с Упырем снова. Тем более что со мной Дарья. Но, раз она не испугалась, поверила мне, не испугаюсь и я.
Я выбрался из ручья и, спрятавшись за склепом, надел магическую одежду. Сейчас день, и на кладбище много людей. Место, где я выбрался на берег, было мне незнакомо, и пришлось побегать по аллеям, пока не нашел Коврова.
– Павел Иванович! – закричал я, подбегая к могиле. – Она здесь, она ждет вас!
Ковров обернулся. Его глаза сверкнули:
– Идем!
– За мной, – сказал я, и мы побежали. Вернее, бежал я, а Ковров стремительно обогнал меня, проносясь сквозь деревья и надгробия.
– Где она, где? – лихорадочно повторял он.
– Здесь, за ручьем!
Мы достигли моста, и Ковров остановился перед черной водой. Лицо его потемнело.
– Дальше я не могу идти! – Он умоляюще посмотрел на меня. – Приведи ее сюда!
– Конечно, Павел Иванович! Ждите!
Я нырнул в воду и понесся вперед. Черный тоннель промелькнул так быстро, словно я моргнул чуть дольше обычного. Дарья ждала на дне.
– Идемте. – Я взял Дарью за руку и повлек за собой. Она без слов подчинилась.
Я подумал, что в тоннеле ей станет страшно, потому что было страшно мне, – и от страха без перерыва болтал, рассказывая что-то о себе и Коврове…
Еще не доплыв до конца речки, я увидел силуэт Коврова. Он спустился в Монастырку и стоял по пояс
