Люди и тени кружились вокруг, хохоча и танцуя. Голова пошла кругом, я стал падать, но вовремя подскочивший Костик сгреб меня и поволок к выходу.
Черви! Гниль! Это с ними я учился, встречался и ничего не замечал! Я расхохотался. Перед глазами маячили полуразложившиеся тела, щерясь гнилыми щербатыми пастями. Да это не клуб, это я попал в морг!
– Смотри, как наширялся, – услышал я голос администратора. – Давай волоки его отсюда!
Костя помог выйти, но свежий воздух никак не повлиял на меня. Да и не мог повлиять на того, кто не дышит. К черту их. К черту всех! Себя бы спасти, да как?
Какая ясная ночь! Как светят звезды, как хочется жить! Но до сорокового дня осталось… Сколько же осталось? Помню только, что мало. Как там говорил Павел Ковров: время – жестокая и неумолимая сила, сокровище, которое нельзя спрятать и нельзя накопить. И, если оно есть у тебя, нельзя разбрасывать его попусту, или станешь безумцем, сорящим золотом. И время, и золото имеют свойство заканчиваться, но золото еще можно вернуть, а время – нет.
Я шел с Костей по улице и не мог успокоиться:
– Нет, ты слышал? Они ржали надо мной! Эти мертвяки!
– Забей, – говорил Костя, сжимая мне плечи. – Забудь. Они же ничего не знают!
– Не знают – и не хотят знать!
– Ты думаешь, я очень рад, что знаю?! – выкрикнул Костик.
Я остановился.
– Ты о чем?
– О твоей смерти, – чуть помедлив, проговорил друг.
– А я не о том!
– А я о том! Думаешь, приятно знать, что твой друг умер и превратится в привидение? Думаешь, хорошо мне будет в глаза Юльке смотреть? Ведь я же знал и не сказал! И ты не говоришь!
– Опять ты!
– Да, опять! Ты не только ее, ты и меня за идиота держишь! Я тебе про отца рассказывал, а ты ни хрена не понял!
Костик отошел и уселся на скамейку. Я сел рядом. Хотелось пить.
– Понял я все, Костя. Думаешь, мне легко? Сам бы попробовал…
– Спасибо, не надо.
– То-то…
Мы посидели молча. В темноте, мигая фарами, по проспекту неслись автомобили, где-то надрывно загудел припозднившийся троллейбус.
– Ладно, Костя, завтра я ей все расскажу. Обещаю.
Я дал обещание и уже не мог отступить. Я намеренно загнал себя в угол, отрезав путь к отступлению. Все знали, что Бойцов держит слово. Но главная причина в том, что у меня не осталось времени.
Не в силах терпеть жажду, я поднялся со скамьи.
– Пойдем к метро, жутко пить хочу…
И тут я увидел
Чудище напоминало помесь облезлой полусгнившей собаки и огромного, неизвестного науке земноводного. Оно бежало ко мне на голенастых ногах, необычайно длинный хвост твари волочился по земле. Всю ее покрывала шерсть, походившая на спутанные зеленовато-бурые водоросли, лишь голова была практически голой, и на жутко вытянутой морде блестели желтые, не собачьи, зрачки. Несмотря на сумерки, я видел его отчетливо. Оно не светилось, но выделялось во тьме непостижимым образом.
– Что такое? – спросил Костик. Он заметил, как я привстал, и вскочил тоже. – Ты куда?
– Там… собака! – проговорил я. – Мне валить надо!
– Какая собака? Нет здесь никаких собак! Ты куда? – ухватился за меня приятель.
Чудовище оскалилось. С острых крокодильих клыков стекала отвратительная желтая слюна. Я не стал ждать продолжения знакомства, ударил Костю по рукам и бросился бежать. Косте она ничего не сделает, она по мою душу…
Не оглядываясь, я несся по улице к набережной и знал, что зверь бежит следом. Я подбежал к перекрестку и увидел тот самый троллейбус. Двери его были закрыты – остановки тут не было, но я заметил металлическую лесенку, укрепленную позади машины. Красный свет погас, включился желтый, затем зеленый. Я ринулся к набиравшему ход троллейбусу и, прыгнув, уцепился за лесенку, стараясь, чтобы водитель не увидел меня. Некоторое время ноги волочились по асфальту, затем я сумел укрепить их на скользком от дорожной пыли бампере.
И только тогда оглянулся. Зверь бежал за троллейбусом, а я боялся глядеть в его сторону. Нагнавшая пса иномарка засигналила, но посланник ада не обращал на клаксон ни малейшего внимания. Автомобиль обогнал троллейбус, и я заметил удивленное лицо водителя. Подумаешь, человек за троллейбус уцепился! Как же ты не видишь, какое чудище перед тобой?! Но он его просто не видел. Морок.
Троллейбус заехал на мост и сбавил скорость. Я испугался, что чудище догонит машину, но пес отстал и бежал все медленнее. Я обрадовался и увидел, как псина подошла к бордюру, вскочила на него и рыбкой сиганула в воду! Я чуть не упал. Так это… водная тварь? Какие еще чудовища служат Слизню?!
Я переехал Литейный мост и на светофоре соскочил с троллейбуса, заметив вырулившую откуда-то машину ДПС. Попадать к ментам мне не хотелось, но в темноте они меня не заметили. Страшный зверь сгинул в водах Невы, и я с облегчением зашагал к дому. Было довольно поздно, за полночь, и я был рад, что улицы пусты – так легче выделить и вычислить врага. Прохожие почти не попадались, лишь жажда была неотделимым попутчиком. Пройдя по улице Пестеля, я обошел какой-то храм и проулком вышел на Кирочную. Здесь набрел на круглосуточный магазин и, нашарив какую-то мелочь, купил бутылку воды.
Приложившись к горлышку, я долго и жадно пил, а когда оторвался, заметил бегущую в мою сторону приземистую тень.
Пес нашел меня! Водяной зверь шел по следу. Он двигался точно там, где до того проходил я. Но сейчас он был не один. За ним виднелась гладкая фигура русалки. Анфиса? Рассматривать времени не было, и, вылив остатки воды в рот, я швырнул бутылку и побежал. Никогда не мусорю на улицах, но тут не до морали. Я несся скачками так, что ветер свистел в ушах. Вот Чернышевского, здесь метро, в нем люди, туда чудище не сунется! А почему? Раздумывать некогда, я рванул к метро. Рванул и увидел запертые двери. И куда теперь? Страх быстро подсказал: Таврический! Тогда выручил Леший, может, выручит и теперь? Через дворы, мимо школы с белыми полуколоннами я выскочил на Фурштадскую и побежал по прямой. Метров двести по длинной улице совершенно вымотали меня, и к решетке я подбежал на полусогнутых от усталости ногах. Оглянувшись, в десятке метров увидел пса и русалку. Жуткая тварь бросилась ко мне, на остатках сил я взлетел над оградой, разодрал о венчавшие решетку копья футболку и мешком упал на другую сторону. Упал – и не мог бежать дальше. Чудовищная морда пыталась протиснуться между прутьями – и не могла. Я подумал, что сейчас псина перепрыгнет (чего ей стоит?) ограду – и мне конец! Но она все тыкалась облезлым носом в решетку, беспокойно дергалась, переступая черными влажными лапами. И не прыгала.
Я поднялся на ноги и увидел русалку. Гладким, холеным телом похожая на Анфису, только, пожалуй, выше ростом – она вцепилась в решетку белыми бескровными пальцами, и водянистые, недвижные, цвета разбавленного водой неба глаза остановились на мне.
– Владыка зовет тебя! Иди со мной! – проговорила она низким, неприятным голосом.
– Не пойду.
Я чувствовал – она тоже устала. Мой взгляд упал на ее грудь, совершенно бездвижную. Ну да, ведь русалки не дышат. Все же я видел, что ей нелегко, ведь так же, как мне, русалке тяжело находиться на воздухе. Тяжелее, чем мне, наполовину живому.
– Иди, хуже будет! – пригрозила она.
– Хуже не будет, – ответил я. – Пошла к черту!
Я медленно отступаю в глубь сада, не сводя с нее глаз. Если полезет через ограду – побегу к озеру. Зайду в воду, и силы появятся! Посмотрим еще!
Русалка колебалась недолго. Ухватившись за решетку, она сноровисто перелезла через нее. Конечно, одежды нет – и зацепиться нечем! Я рванул по аллее в глубину. Где ж этот Леший?
