— Катрин, отведи Пьеро в дом, смотри, туфельки у тебя совсем грязные, и тебе пора на урок. После уроков можешь снова поиграть в саду, если хорошо позанимаешься.
Катрин упрямо выпятила нижнюю губу.
— Я хочу заниматься в саду, — заныла она, тыча пальцем в мою книгу. — Мсье Еретик берет книги в сад.
Мари бросила на меня быстрый взгляд, на лице появилась полуизвиняющаяся улыбка, а затем она вновь обернулась к дочери:
— Господину Еретику много чего позволено, чего вообще-то делать не полагается, так что ты лучше на него не смотри. Он человек опасный, — подмигнула мне Мари.
Девочка с приоткрытым ртом рассматривала меня, ожидая подтверждения или же опровержения.
Я раскрыл глаза как можно шире и кивнул:
— Боюсь, это правда.
Малышка хихикнула.
— Ступай, ступай, — повторила Мари и уже не так ласково похлопала девочку по плечу.
Катрин поспешила к дому, собачка с визгом понеслась за ней.
— Прошу прощения, теперь моя дочка думает, что вас так и зовут «господин Еретик». — Посмеиваясь, супруга Кастельно легко попала мне в ногу, руки она сложила на груди, и мы неторопливо двигались к дому. — Но ведь так прозвал вас король Генрих. Ласковое прозвище, то есть когда он вас так называет, — поспешно добавила она, искоса поглядывая по сторонам, а затем вновь устремляя взгляд себе под ноги.
— Вы с королем Генрихом беседовали обо мне?
Она засмеялась — точно флейта запела.
— Нет, но ваше имя частенько упоминалось в наших разговорах с королевой Луизой. Мы с ней знакомы с детства. Похоже, король без вас заскучал. Говорит, в Париже не осталось ни одного оригинального мыслителя, с тех пор как господин Еретик уехал от него в Лондон.
— Приятно слышать, что он так говорил обо мне.
В молчании мы прошли несколько шагов, солнышко пригревало нам лица.
— Должна сказать, я с любопытством ждала встречи с вами, — продолжала она таким шелковым голоском, что я насторожился. — Королева Луиза говорила, вы всеобщий любимец парижских дам.
— Неужто? — Вот это для меня и правда новость.
Кое-какие пустые забавы при французском дворе случались, но едва ли подобный флирт удостаивался внимания королевы. После той истории в Тулузе я дал обет сосредоточить все силы души на творчестве и запереть свое сердце от соблазнов любви.
— О да! — Мари легонько коснулась моей руки и не сразу отняла пальцы. — Все потому, что вы — великая загадка. Столько всего про вас рассказывают, но никому не удалось познакомиться с вами достаточно близко, чтобы отделить правду от слухов. И конечно же вы огорчили всех дам, так и не выбрав из них ни одну, отчего сплетни разгорелись с новой силой.
— У меня нет средств, чтобы жениться.
— Или нет к этому склонности? — с лукавой улыбкой подсказала она.
Я остановился и внимательно посмотрел на свою спутницу. Она и в самом деле намекает?..
— Женщины у меня были, — защищаясь от постыдного намека, ответил я. — То есть я, бывало, влюблялся в женщин. Но, к несчастью, всегда в тех, кто оставался недоступен для меня.
Она улыбнулась скорее своим мыслям, чем моим словам:
— Но ведь так оно намного интереснее, не правда ли? Однако у меня и в мыслях не было того, о чем вы подумали. — И после маленькой паузы добавила: — А вот о лорде Генри Говарде поговаривают…
— Что поговаривают, что он не интересуется женщинами? — Я припомнил, как накануне Говард лупил то и дело кулаком по столу, как яростно сверкали его глаза. Может быть, вот оно — объяснение его подавленного, из года в год накапливаемого гнева?
— Он так и не вступил в брак. Хотя… — Тут Мари подалась ко мне, словно желая что-то доверить по секрету. — Может быть, его отпугнул от женитьбы пример брата. Вам известно, за что был казнен его старший брат?
— Как я слышал, за измену.
— Да, но в чем заключалась измена — этого вы не знаете? Герцог Норфолк задумал жениться на Марии Стюарт и сделаться королем Англии, когда они избавятся от Елизаветы и Мария займет также и этот престол.
Она увлеченно кивала, ожидая моей реакции, глаза у нее загорелись, будто она рассказала мне что- то недозволенное и получила от этого удовольствие. Теперь она стояла вплотную ко мне, до неприличия близко, и так и не убрала руку с моего локтя, а мы уже приблизились к дому настолько, что нас могли видеть из окон. Инстинктивно я поднял взгляд и действительно заметил возле дома силуэт — кто-то наблюдал за нами, а я, даже сощурившись и прикрыв глаза козырьком ладони, так и не смог распознать, кто же это был, но поспешно отступил на два шага от Мари, словно и стоять с ней рядом уже было проступком с моей стороны. Я и так предавал Кастельно в делах государственных, не хватало еще, чтобы он заподозрил меня в обмане иного рода.
— Генри Говард не доверяет вам, — продолжала Мари, и голос ее вдруг стал более серьезным. — Из- за того, что вы не в ладах с Римом. Но мой супруг заступается и говорит, что вы истинный католик и друг Франции, сколь бы странными идеями вы ни забавлялись. А Говард на это заявляет, будь вы настоящим католиком, вы бы давно уже примирились с церковью.
— Вы задаете мне вопрос?
— Сама не знаю, кажется, вы и для меня загадка. Не могут же они оба, муж и Говард, быть правы. Я никогда не встречала католика, который бы спокойно относился к тому, что его отлучили от церкви. Почему бы вам не покаяться и не обратиться к епископу, чтобы он допустил вас к таинству причастия?
— Я был отлучен за то, что покинул доминиканский орден. Отлучение снимут лишь с тем условием, что я возвращусь в монастырь, но, боюсь, я не создан для жизни затворника.
Эта реплика вызвала у мадам сочувственный взгляд и даже полуулыбку — понятно, какая причина представлялась ей, хотя я имел в виду совсем другое: я не гожусь в монахи, ибо не терплю, когда мне предписывают, как и о чем думать. Монах твердит старые речения и не смеет искать собственную, новую философию.
— Что ж, мсье Еретик, я бы не стала отчаиваться на ваш счет. Я буду молиться за вашу душу. Терпение и молитва помогут вернуть вас обратно в лоно церкви.
Рассмеявшись, она заскользила вперед, обгоняя меня, придерживая юбки и шаловливо разбрасывая мыском туфель палые листья. Я глядел ей вослед, недоумевая, что ж это за женщина такая. Может быть, просто любительница сплетен, а здесь, в посольстве, ей и поболтать не с кем? Но мне она показалась чересчур умной для праздной болтовни, и что-то в ее манерах настораживало. Я не был даже уверен, флиртует ли она со мной развлечения ради или же подозревает, что я не совсем тот, за кого себя выдаю, и пытается уличить. В любом случае, твердил я про себя, ни лести, ни соблазну я не позволю завести меня так далеко, чтобы эта коварная женщина что-то у меня выпытала. Ясно было одно: мадам де Кастельно — что угодно, только не скромная и набожная католическая супруга. Однако в рассказе о брате Говарда содержалась полезная информация. Тоже неплохо.
— Значит, это место все еще не занято? — крикнул я ей вслед, когда она приостановилась сорвать с куста у тропинки ветку лилового вереска. — Место супруга Марии Стюарт?
Она обернулась, машинально продолжая терзать сорванную ветку, лиловые клочья летели к ее ногам.
— Вас это заинтересовало? — Звонкий смех пронесся по саду. — Должна вас предупредить, Бруно, супруги этой леди долго не живут. Первый умер от нарыва в ухе, второму она подстроила взрыв, третий умер в датской тюрьме, лишившись рассудка. Герцога Норфолка обезглавили за то, что он лишь помыслил стать четвертым.
В этот момент человек, наблюдавший за нами со стороны дома, отлепился от стены, и я узнал в нем Клода де Курселя; он бежал к нам, подскакивая на ступеньках, и солнце ярко отражалось в его светлых
