— У вас, мальчики, всегда видно, что и как.
— Черт побери, Бриз! — Мак впился губами в ее рот и крепко прижал к себе. — Черт бы побрал тебя и твои губы. Ты разве не знаешь, как сделать, чтобы нам было хорошо?
— Пожалуй, знаю, — прошептала она и провела рукой по его груди и животу. Когда она коснулась вздутия в паху, Мак застонал:
— Тогда сосредоточься на этом.
Однако Бриз понимала, что этого недостаточно и никогда не будет достаточно. А вот что необходимо, она просто не знала.
Через несколько часов Джеб, вырвавшись из тяжелого сна, лежал в полудреме и дрожал от холода. Однако для того чтобы накрыться индейским одеялом со звездой, пришлось бы окончательно проснуться, а этого ему не хотелось. Услышав какой-то тихий звук, он понял, что не один в комнате, и сердце его забилось. Повернувшись, он открыл один глаз и увидел, что постели в прозрачной ночной рубашке, словно некое сексуальное привидение, стоит Бриз.
— Господи, ты меня напугала! — Тем не менее он отвел взгляд в сторону и зевнул.
— Никогда так не подкрадывайся.
— Тебе, наверное, холодно, — сказала Бриз. — У тебя все тело покрыто гусиной кожей.
— Спасибо, что разглядела. — Чтобы рассмотреть ее получше, Джеб открыл оба глаза. — Мы что, подписали мирный договор? С тех пор как я уехал из Сан-Франциско, мы еще ни разу не говорили друг другу так много слов. — Она опустила взгляд, и Джеб спросил: — Что-то не так, Бриз?
— Да все не так.
— Ты можешь поконкретнее? — Джеб сел и запахнул вокруг себя одеяло. Из гостиной доносился гитарный перезвон — это стереосистема проигрывала компакт-диск, который Джеб поставил на повтор. Проигрывала, очевидно, целую ночь.
— Я о Маке. — Она опустилась на край постели.
— Это меня не удивляет. — Пока Джеб боролся с кошмарами, наступил рассвет, а затем и настоящее утро. Стоявший у кровати будильник показывал восемь часов, сквозь раздвинутые шторы в комнату лились лучи света. Проникая сквозь ночную рубашку Бриз, свет давал прекрасное представление о ее чрезвычайно узкой талии и большом бюсте. — Ты не против того, чтобы надеть халат? Он висит на двери ванной с той стороны. А потом мы можем подробно обсудить наши романтические проблемы.
Она резко встала:
— Забудь об этом, — и пошла к двери.
— Сейчас же вернись, Мейнард! — сказал Джеб, страстно желая дать самому себе пинка.
Она не пошла за халатом, но вернулась и села, слабо улыбаясь.
— Рада узнать, что кому-то еще нужна.
Джеб поднял брови:
— Ого! Это же сенсация. Прямо-таки заголовок для бульварной газеты. «Бриз Мейнард испытывает жалость к себе».
Ее нижняя губа задрожала.
— А как же мне себя не жалеть, если я только что слышала, как Мак разговаривал по телефону со своей женой, с которой вот-вот должен развестись? Боже мой, пять часов утра, а он с ней воркует, как голубь.
— Брак — это деликатная вещь, Бриз. Мак пока не готов со всем этим расстаться.
— Может быть, он никогда и не расстанется.
— А как много это для тебя значит?
Она напряглась:
— Только не считай меня шлюхой. Я не изображаю из себя девственницу, как Сюзанна Уиттейкер (если ей это нравится — пусть), но если я и принимала нескольких мужчин, то не зараз, а с приличными интервалами между ними и достаточным временем для обдумывания своих решений.
— Я говорю о будущем. Ты настолько любишь Мака, чтобы остаться с ним после того, как он разведется, чтобы думать о замужестве? О совместных детях? И о том, чтобы состариться в объятиях друг друга? — Джеб помолчал. — Мы говорим об этом, а не о Сюзанне, которая тебя совсем не касается.
— Если, как ты говоришь, она беременна от кого-то другого, то и тебя тоже не касается.
— Это верно, — согласился Джеб, отведя взгляд. Несмотря на расстояние, которое их разделяло, несмотря на ребенка, которого она носила, он чувствовал себя к Сюзанне ближе, чем раньше. И это его смущало.
Бриз потянула на себя отвязавшуюся от одеяла нитку.
— Я знаю, что ты одобряешь меня с Маком не больше, чем я одобряю тебя с этой Уиттейкер.
— С этим все кончено, — сказал он.
— Тогда почему ты участвуешь в открытии приюта?
— Ты знаешь почему. — Джеб много лет прожил с ощущением, что сестра его предала, и возможно, это смягчило боль утраты. Ему до сих пор трудно даже выговорить ее имя. — Из-за… Клэри.
Она посмотрела на него:
— Скажи это Сюзанне. Если хочешь, скажи это своему отражению в зеркале, ковбой. Но только не мне.
— Ладно. — Он повернулся на бок, спиной к Бриз. — Теперь, когда мы согласились с тем фактом, что ты не одобряешь мою жизнь, а я не одобряю твою, может, ты пойдешь и закажешь нам завтрак, а я пока полчаса посплю?
— Ненавижу, когда ты меня вот так отсылаешь.
Джеб уже хотел было сказать: «Я люблю, когда женщина знает свое место», — но по голосу Бриз вдруг понял, что она против ожидания не бросит в него щеткой для волос, а начнет плакать. А Бриз плакала нечасто. Он повернулся на спину и увидел, что ее ресницы подрагивают.
— Мейнард!
— Можно, я к тебе лягу?
Все еще испытывая неопределенность в отношении Сюзанны, Джеб весь напрягся.
— Это плохая идея, — пробормотал он.
— Всего на несколько минут!
Она редко его о чем-то умоляла, и это тронуло сердце Джеба. Со вздохом он отвернул угол одеяла.
— На твой собственный страх и риск, — сказал он и положил ее голову к себе на плечо. Бриз придвинулась к нему.
— Если поцелуешь, будет совсем неплохо. — Это еще хуже. — Его сердце стучало так громко, что заглушало музыку Ибаньеса.
— Всего один поцелуй. Мне очень нужно.
Он уже почти забыл, что она и в постели умеет хорошо упрашивать. Наклонив голову, он прижался стиснутыми губами к ее губам и отстранился раньше, чем Бриз успела ответить.
— Это все, черт побери.
Мак причинил ей боль, а она и так немало в своей жизни страдала. Иногда Бриз сама не знала, что для нее хорошо (как и сестра Джеба), но сейчас он знал это за нее. Он подтянул ее поближе, прижался головой к ее шее; ее пышные волосы упали ему на грудь. В таком положении они заснули и проспали весь остаток утра, как дети, как Джеб с Клэри много лет назад, когда отец порол одного из них или когда сам отправлялся в тюрьму.
Глава 15
— Клэри была бы рада твоему приезду, — сказала Сюзанна своему отцу за несколько дней до открытия приюта.
Она прилетела на восток по его просьбе, чтобы помочь разобрать вещи Клэри. Сюзанна надеялась,
