Светлоголовый парень хохотал.
– Отбивайся, гимназист.
Раненый девчонку поддержал:
– А ты, Нюшка, ему не спускай. Ты наскакивай.
Девчонка воспряла, глаза сощурила.
– А ты про каких это всех вождей говорил? – спросила она тихим, въедливым голосом.
– Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ильич Ленин.
– Маркса слыхала. А Фридрих твой – меньшевик.
– Но, но, – остановил ее раненый. – Это, Нюшка, уже не по правилам.
Девчонка обиженно поджала губы. «Он небось предметы проходил, а я читаю и то по складам, – подумала она. – Но я его на другом согну».
– А вы ему побольше верьте. Он гимназист, грамотный, может, из листовок чего почерпнул. А сейчас прикидывается, чтобы революционную бдительность обмануть. А ну, прижми руку к сердцу, – скомандовала она. И сама Витькину руку к Витькиному сердцу прижала. – Излагай программу!
– Что излагать?
– Излагай, говорю, большевистскую программу, контра.
– Вся власть Советам. Кто не работает – тот не ест…
– А про землю чего молчишь? – спросил раненый. – Ты про землю давай. Этот пункт самый главный.
– Земля – крестьянам. Фабрики – рабочим.
– То-то, – раненый лег поудобнее.
Светлоголовый парень подхватил его мысль на свой манер.
– Земле кто нужен? – сказал он. – Мужик ей нужен да еще конь. А сейчас все мужики да все кони где? Друг друга саблями чешут. Стынет земля без мужской руки… Бывало, выйдешь под вечер, пашня малиновая, аж в синь. И дух от нее идет живой.
Парень замолчал, наверно, представил себе затоптанную, захоженную пашню, поросшую бурьяном, да еще голодное злое дыхание над всей Россией.
– Война, – вздохнул он. – Братоубийство…
Девчонка прошлась мимо Витьки, заложив руки за спину, спокойная, как уверенный в себе оратор.
– Дальше излагай. Не знаешь… Во-первых, долой войну! Во-вторых, мир хижинам – война дворцам! В- третьих, пролетарии всех стран, соединяйтесь! В-четвертых, и да здравствует мировая революция!
Дверь наверху распахнулась. По лестнице спустилась женщина. Она была бледной, шла с трудом и дышала трудно. Казак плелся сзади.
– Вот она жизнь-то, как цыганская торба, – бормотал он понуро. – Сам не знаешь, чего из нее вытянешь.
Казак подвел женщину к старинному креслу.
– Как говорится – из князи да в грязи.
Светлоголовый парень помог женщине сесть.
– Вас били? – спросил он.
Женщина вздрогнула.
– Бить женщину?!
– Им хоть бы что.
Женщина опустила голову.
– По-моему, он глуп, этот полковник. Пытался убедить меня, что я связная этого Чапаева. Ну не смешно ли? Подлец и ничтожество. Он называл моего мужа трусом. Посмел бы он сказать это ему в лицо… – Женщина подняла голову, глаза ее вспыхнули возмущением: – Он на ковер плевал! И неприлично выражался! И рычал!
Светлоголовый парень усмехнулся едва приметно. Казак каблуками клацнул.
– Там вы молчали, барыня.
– Мне не пристало разговаривать с хамом.
Казак огляделся, ухватил Витьку глазами.
– Господин гимназист, вас к себе господин полковник просят.
У Витьки в голове мелькнула мысль: «Вот оно. Вот сейчас он покажет». Витька плечи расправил, вбежал на первые ступеньки лестницы. Крикнул:
– Все равно вас разобьют! – и запел: – «Родина слышит, родина знает, как ее сын в облаках побеждает…»
– Ишь, снова бредют, – сочувственно сказал казак.
