предвидится.
– Избавиться от Фэня мог тот, кто предвидел последствия неумелого командования на Южном фронте, – неожиданно сказала Ю-тэ. Она вела себя так, словно разговор ее не касался. Она просидела так долгие годы, чуть позади него, поднося напитки и закуски его многочисленным гостям, зачастую не обращавшим на нее внимания. Госпожа Ю-тэ, пожалуй, разбиралась в дворцовой политике не хуже его самого.
– Зачем? – обернулся к ней господин Той и понял одновременно с тем, как она произнесла:
– Чтобы дать вору повеситься… Чтобы дать Мяде-го проиграть войну… и чтобы…
Господин Той встал, коротко кивнул обеим женщинам.
– Я должен вернуться во дворец. Немедленно. Полагаю, обставлять твое появление секретностью с этого момента не имеет смысла. Скорее всего Цао уже донесли об этом. Вопрос теперь в том, как он это истолкует. Что ж, дадим ему повод понервничать – но не слишком сильный.
С этими словами он распрощался с обеими женщинами и направился к своей повозке, представляя себе огорченное личико Э-Ляо. На ступенях его догнал слуга, сжимая в руке записку:
– Мой господин! Срочное послание! Получено с голубем только что.
Господин Той развернул записку, где значилось:
«Пришлось вырубить плющ, обвившийся вокруг стены дома».
Господин Той пожал плечами и аккуратно положил записку в карман халата.
«Пожалуй, это было даже лишним», – подумал он.
– Каковы новости с Южного фронта? – спросил Солнце Срединной, Большой Слон, Господин Шафрана и прочая, и прочая, император Шуань-ю.
Его мягкий высокий голос не соответствовал тону, каким были произнесены слова. Император совершал утренний туалет в присутствии своего последнего фаворита Рри, неизменного «служителя внутренних покоев» Цао, и еще двух десятков придворных, ловивших каждое движение своего властелина.
Шуань-ю был немногим выше среднего роста, худ. Пожалуй, его внешность в целом была непримечательной – ни особой красоты, ни особого уродства. Император обладал довольно красивыми бархатистыми глазами, высоким лбом с линией волос, предполагающей ранние залысины, и внушительным подбородком, который любой придворный физиономист мог растолковать только как свидетельство исключительно решительного характера. Древние книги врали, император обладал только исключительной настойчивостью в достижении своих многочисленных прихотей. И на данный момент его интересовала война.
Император долго колебался, прежде чем дал свое согласие на начало кампании. В то время он был погружен в философию – размышлял о вечности, о мере добра и зла, приглашал к себе во дворец и беседовал с бродячими, завшивленными мудрецами (большая часть которых по возвращении от императора отмывалась и отправлялась с докладом к главе той или иной партии). В то время он истово молился, совершил паломничество в Храм Сияющей Пустоты и ежедневно медитировал.
Путь духовного просвещения, на который возжаждал ступить молодой император, был бы, может, и хорош, – но этот путь отрицает войну. А война, как известно, самый простой способ покрыть незапланированные или непомерные расходы. И следует отметить, Срединная империя несла колоссальные расходы на содержание немыслимого количества чиновников и сановников всех мастей, на огромную и очень неэффективную армию, на целую орду военных «умов», в жизни не побывавших ни в одном сражении, на умопомрачительную роскошь, которой щеголяли друг перед другом столичные аристократы и провинциальная знать. Короче, война требовалась настоятельно.
И тут неожиданно произошло то, что обычно случается – император опять влюбился. Но на этот раз вместо мягкого, задумчивого, со щемящим оттенком болезненности на прекрасном лице фаворита Лэ появился Рри – смешливый, дерзкий, яркий, с лукавинкой в глазах цвета дубовой коры и непослушной прядкой, постоянно падающей на лоб. Рри не интересовала философия. Жизнь била из него ключом, и он, а вместе с ним и император, желал тратить ее прямо здесь и сейчас – на всевозможные увеселения, соколиные охоты, травлю экзотических зверей и бои сверчков. Война стояла в этом списке развлечений на почетном месте.
Рри и император обложились хрусткими свитками с историями победоносных войн. Они собственноручно разработали план военной кампании, и никто из убеленных сединами военачальников не посмел указать на ошибки его величества. Возможно, это смог бы сделать величайший стратег Фэнь, славившийся своим бесстрашием, но он к тому времени отбывал четвертый год своей ссылки, и о нем никто даже не вспомнил. Что ж, память стоящих у трона властителя всегда коротка (когда это не несет им очевидной выгоды), а спины недавних соратников смыкаются быстро…
Юг, конечно, был предпочтительным направлением войны с точки зрения военных трофеев. Юг, помимо рабов, искусных в ремеслах, приносил еще и ценную древесину своих душных, влажных, сочащихся ядом лесов, шкуры экзотических зверей, а самое главное – изумительный, редчайший лиловый жемчуг, который добывали в многочисленных, отравленных малярией и холерой протоках дельты реки Лусань, кишащей к тому же крокодилами и водяными змеями.
На западе лежал Ургах, и, несмотря на его колоссальные, по слухам, сокровища, связываться с этим княжеством, защищенным с одной стороны неприступными горами, а с другой – магической славой своих обитателей, было… несвоевременно. Ургах следовало взять в союзники. На севере обитали красноволосые варвары ху. Хоть и ценились их рабы, и особенно рабыни – высокие, белокожие, с волосами и глазами самого невероятного цвета, выносливые и ненасытные в любви, – но, кроме мехов и рабов, завоевывать было особенно нечего, а поток рабов умело поддерживался Срединной путем различных интрижек, подкупа и натравливания разрозненных племен друг на друга.
Первую Южную войну выиграл Фэнь, выиграл с колоссальными потерями, взяв затерянную в джунглях столицу княжества бьетов и разграбив ее. Король бьетов накануне взятия своей столицы отравился, две его жены и еще какое-то количество придворных последовали за ним. Остальных членов королевской семьи взяли в плен, и император иногда нисходил до того, чтобы сыграть с бывшим принцем в шашки. Во дворец императора были торжественно привезены колоссальные, вырезанные из цельного нефрита статуи Падме, ковры из несравненных по яркости перьев тропических птиц, и мебель, вырезанная из огромных клыков диковинных животных, – исключительной прочности и белизны, покрытая затейливой резьбой.
Но удержать столицу бьетов они не смогли. Два года назад объединенный союз южных племен выбил куаньлинов из Джонгмо, и на данный момент все завоеванные земли были практически потеряны.
Император так разозлился, что приказал казнить наследника королевства казнью прелюбодеев и воров – четвертованием. Правда, по случаю высокого ранга конечности было приказано отрубать не сразу, а по частям. Сначала принцу отрубили пальцы на руках, потом кисти рук, потом предплечья. К прискорбию, принц умер прежде, чем ему отрубили ноги выше колен. Его смерть была настолько некрасивой, насколько вообще может быть смерть человека, – принц, пока мог, истошно визжал и унизительно обмочился. Весь двор наблюдал за казнью, конечно. Господин Цао был в восторге, а император, казалось, еле сдерживал тошноту. Остальных бьетских пленников мужского пола в тот же день оскопили безо всякой публичности и сослали на рудники. Женщины были публично проданы с торгов, а доходы пополнили казну государства.
Впрочем, бьеты также не удержали Джонгмо. Когда карательный отряд куаньлинов приблизился к городу, чтобы взять его, он не увидел даже стен: бьеты сожгли свою трижды воспетую в легендах столицу, чтобы не отдавать ее захватчикам. На обратном пути куаньлины понесли чудовищные потери, но не по причине нападений бьетов, а из-за неизвестно откуда вспыхнувшей чумы.
Командующий отрядом заразился и совершил самоубийство, а все, кто остался в живых, дезертировали на границе реки Лусань.
Император отменил планировавшуюся масштабную кампанию на неопределенное время. И вот на излете лета судьбоносное решение было принято. Это было как раз во время боев сверчков – модного увлечения столичной молодежи. Когда сверчок Рри по прозвищу Шафрановый Воин в очередной раз разорвал своего противника, император воскликнул:
– Воистину ему нет равных!
– Воистину нет равных Шафрановым Воинам (так называли воинов императора), – ответил Рри, – но только довершив разгром бьетов, мы вырвем из сердца занозу, которая еще позволяет нам в этом сомневаться!
