резной зеленый свод к ним просачивались солнечные лучи, кричали птицы и текла совсем другая, никак не соприкасающаяся с ними жизнь.
Из леса докатился ответ: шесть медленных ударов, четыре быстрых, два медленных снова. Господин Сишань приказывал остановить преследование и продолжать путь. Юэ мысленно возблагодарил богов, что послали хайбэ редкое для него мудрое решение.
Еще одна тропинка вела на юго-восток, как раз по направлению их движения. Юэ показал на нее Яо, который выслал вперед троих разведчиков, и они гуськом двинулись по ней, привычно рассчитавшись таким образом, чтобы всем не смотреть в одну сторону. Юэ оказался почти рядом с рекой – там, где мангры смыкали свои стволы в непроходимую чащу, срастались стволами, образуя причудливые пещеры, словно недра волшебных гор.
Юэ засмотрелся на невиданное зрелище и вытянул шею, чтобы посмотреть под ноги, куда уходили корни прямо из-под его ног.
Внизу он скорее уловил, чем увидел, какое-то движение. Машинальным, быстрым и осторожным жестом Юэ прижался к шершавому стволу ближайшего дерева, затем нагнулся и выглянул вниз – туда, где корни дерева, рядом с которым он стоял, образовывали пещерку прямо под его ногами.
Первое, что он увидел, были глаза. Много глаз – больших, черных, с яркими в полутьме белками и застывшим в них ужасом. Прямо под его ногами, замерев, будто застигнутые змеей птенцы, на корточках сидели дети. Один, два, три, пять, десять… Не меньше десятка, и, если он сейчас спрыгнет вниз, то под тропинкой наверняка он увидит еще. Чумазые, худые. Глаза как плошки, девочка, что стоит ближе всех, годов пяти от силы, засунула в рот грязный кулачок, и вся трясется от страха, слезы переполняют глаза и стекают на щеки, прочерчивая на них чистые ручейки…
– Что там, господин сэй? – шедший позади на довольно значительном расстоянии Яо уперся ему в спину и тревожно выглядывал из-за плеча. Еще чуть-чуть левее и…
Юэ махнул рукой и сделал шаг назад, возвращаясь обратно на тропинку.
– Ничего, – сказал он как можно спокойнее. – Показалось. Здесь, в этом поганом климате, все звуки как-то странно искажаются. Оказалось – птица.
Живот у него сжимался: только бы никто из этих глупышей не закричал, не заплакал прямо сейчас!
– И у меня так бывает, – кивнул Яо, отступая. Из-под его ноги выскользнул и осыпался в реку большой кусок красновато-черной земли. – Из-за каждой коряги что-то мерещилось… Надо догонять остальных, они, поди, ушли слишком далеко.
– Да, да. – Юэ с облегчением заторопился вперед по тропинке. Ему пришло в голову, что он уже давно нигде не видел Нгу: с момента того, как они вошли в деревню, женщина будто где-то растворилась. Ладно, в суматохе чего только не покажется!
– Господин сэй! Глядите – они свернули с тропинки! – Палец Яо указывал ему на следы, голос звучал встревоженно. – С чего бы?
– Всем быть начеку! – Юэ поднял руку, чтоб его увидели сзади идущие. И правда, в этом что-то странное. Ему послышались впереди какие-то звуки, и он побежал, пригибаясь и молясь, чтобы ему навстречу не вылетела из ниоткуда отравленная игла.
Тропинка привела его на полянку, где двое куаньлинов лежали, уткнувшись лицом в грязь. А третий катался по земле, с хрипом подминая под себя маленькое смуглое тело. Нгу!
В этот момент солдат исхитрился схватить женщину за руки, которыми она держала у его горла маленький, невесть откуда взявшийся кинжал, и с хрустом вывернул ей руку в суставе. Нгу закричала.
– Что происходит? – спросил Юэ, слыша за спиной, дыхание своих людей, один за другим становившихся у него за спиной, вытягивая шеи, чтобы разглядеть происходящее.
– Эта змея… завела нас сюда, – тяжело дыша, отвечал солдат. Его звали Тэн, Юэ помнил его. – Напоролись на отраву, яд вон там, на тех маленьких шариках, в листьях. Когда я услышал крик, я сразу схватил ее за руку, а она набросилась на меня. И мы живы, оба, как видите. Эта змея знала, куда ступать.
Юэ осторожно поднял с земли круглый колючий шарик величиной с перепелиное яйцо, утыканный острыми частыми колючками, – видимо, плод какого-то растения. Острыми настолько, чтобы пропороть их изношенную обувь, если на них наступить. Достаточно бросить горсть под ноги идущим по тропинке…
– Взять ее! – Яо отдал приказ, не спрашивая командира, и Нгу вздернули на ноги, нимало не заботясь о вывихнутой руке. Бьетка сбросила с себя личину притворной глупости и как-то по звериному рычала, сверкая глазами из-под нависших, спутанных волос. Двое солдат быстро привязали женщину к дереву. Словно очнувшись, – или потому, что ей надавили на раненую руку, Нгу снова закричала. Юэ почувствовал, что бледнеет. Ему придется отдать приказ убить эту женщину, которая спала с ним там, в темноте.
– Эту бьетскую погань жалко убить просто так, – раздались сзади разъяренные голоса. – Пускай помучается!
– Мы не можем оставаться здесь долго ради того, чтобы себя потешить, – услышал Юэ свой голос. – Хайбэ отдал приказ.
– Ничего, это много времени не займет. – Яо, этот спокойный человек, кровожадно улыбнувшись, схватил женщину за волосы, откинул ей голову… и медленно, с наслаждением ткнул пальцем в налитый ненавистью глаз. Ее рычание превратилось в пронзительный вибрирующий вой. Женщина задергалась в своих оковах, ее лицо почти целиком залила кровь. Куаньлины заорали, когда Яо выдавил второй глаз бешено мотающей головой пленнице.
– На кол ее! На кол! – заорали вокруг.
Юэ сглотнул, справляясь с тошнотой, и поднял руку.
– Всем отходить назад! Хватит! Все слышали приказ хайбэ? Яо… заканчивай это.
Он увидел, как Яо отвел руку с коротким мечом назад, чтобы одним движением вспороть живот, но не перестававшая кричать пленница вдруг длинно, судорожно всхлипнула и замолкла. Юэ первым увидел торчащую в ее плече иглу.
– Бьеты! Бьеты! – заорал он что есть силы, и воины, отрезвев от своей кровавой забавы, заслонясь щитами, быстро начали отступать. Яо, обернувшись, еле успел отскочить в сторону, под градом игл. Юэ сорвал с плеча лук. Ему удалось сбить одного бьета, имевшего глупость высунуться, но на большее рассчитывать не приходилось: поляна была слишком мала.
– Назад! – Юэ подождал, пока Яо подхватит щит, и оба они, пятясь и озираясь, принялись отступать, пока не вышли опять к реке.
Бьеты почему-то за ними не последовали. Из леса донесся резкий крик, и опять наступила тишина. Сгрудившись и тяжело дыша, куаньлины вслушивались в невозмутимый щебет птиц над головой. Только что произошедшее казалось дурным сном.
– Идем дальше. – В голосе Юэ прозвучала вся усталость, какая только может быть в человеке.
«Жалость к врагам – это роскошь, которую может себе позволить кто угодно, кроме военачальника, – подумал Юэ и понял, что самым постыдным образом всхлипывает. Сцепив челюсти, он вытер грязным рукавом столь же грязное лицо и отвернулся. – Привыкай и сам пачкать руки, благородный сэй. Если хочешь побеждать».
Глава 11
Крылья Эмет
Заплакать, когда сломался единственный оставшийся нож, – пусть плохонький, мягкий, с большой примесью меди, – так вот, заплакать, когда он сломался в руке, хоть и по-женски, но все же не совсем позорно. Это вовсе не то, что, скажем, заплакать потому, что порезалась.
У них и так-то почти ничего нет. А еще и Илуге уехал, практически ничего не сказал. Вернулся мрачный, всю ночь ворочался, а на рассвете буркнул что-то по своему обыкновению про соляные копи и приказ вождя, – и поминай как звали. И чудесный свой клинок взял, которым любо-дорого хоть ложки вырезать, хоть дрова рубить, а хоть и головы.
Грех духов гневить, лучше им сейчас, чем было. Добр оказался шаман. Помогает Нарьяна. Привела дойную корову, теперь молоко есть. Даже после того, как Илуге уехал, заглядывала, – мол, не надо ли чего. Оно и понятно, привыкла в своей семье за старшую быть, обо всех заботиться, а эта привычка – она, как копоть, въедается. Но хоть и приятно ощутить, что впервые в жизни ты постороннему человеку не безразличен, а все совесть надо иметь. Угостили девушку, чем могли, Баргузен все, какие мог, шутки
