домишко на Церковной улице. На условный стук в окно, выходившее во двор, ему отворила дверь молодая девушка. В сенях Кузьма спросил:
— Могу я повидать тетку Феклу из Чернигова?
— Тетка уехала в Гомель.
— А кому можно передать деревенский гостинец для нее?
— Мне, я ее племянница Фрося, — сказала девушка, впервые улыбнувшись. Улыбнулся и Кузьма. Оба были рады, что не перепутали слова пароля.
Фрося, поправив накинутый на плечи платок, открыла дверь в правую половину дома и провела Кузьму в просторную комнату. Сказала:
— Подождите здесь, я сейчас вернусь, — и исчезла.
Повесив котомку на крюк, торчавший в стене у входа, Кузьма, боясь наследить на чисто вымытом полу, присел на конец широкой лавки. Через несколько минут дверь открылась, вошла Фрося, а следом за ней голубоглазый молодой блондин с прической на косой пробор. Одет он был во френч с накладными карманами. А обут… Вот обувь-то его и поразила Кузьму настолько, что он, уставившись на ноги молодого человека, едва не забыл, для чего пришел. Между тем на Семене Савельеве (это был именно он) были всего-навсего обыкновенные, но раньше Кузьмой не виданные, обмотки…
— Вот товарищ, — сказала Фрося, обращаясь к Савельеву, — принес деревенские гостинцы тетке Фекле.
— От кого гостинцы? — строго спросил тот Кузьму.
— От Ивана-пулеметчика. Он наказал мне: сходи, Кузьма, в город, встретишься там с хорошими людьми и принесешь от них инструкции. Так что, Семен, давай инструкции. — И он полез за своей котомкой.
Фрося так и прыснула смехом. Улыбнулся и Савельев:
— Инструкции, говоришь… А у тебя память хорошая?
— Учитель говорил, что хорошая.
— Тогда слушай и запоминай, что передать Ивану-пулеметчику. Только ему, и никому другому. Понял?
На следующий день, вернувшись в Бывальки, Кузьма докладывал командиру:
— Семен просил запомнить и передать тебе, что скоро погонят немца. По приказу Центрального ревкома в зоне, как ее…
— Нейтральной, — подсказал Иван.
— …Вот-вот, нейтральной, формируются дивизии из украинских и белорусских повстанцев. Красная Армия уже наступает на Чернигов. Скоро начнется наступление и от Гомеля. Отряды самообороны должны препятствовать немцам вывозить хлеб, скот, лес. Семен сказал, что надо устраивать засады на дорогах, готовить самооборонцев к открытому вооруженному выступлению. Наш отряд должен будет прибыть в Лоев, в какой день — Семен известит. Сказал, что все время надо быть в готовности…
Ночью отряд самообороны села Бывальки ушел в Лоев. Кузьму, однако, Иван-пулеметчик с собой не взял. Объяснил почему:
— Куда ты, разутый и раздетый, пойдешь в мороз?
Как ни горько было Кузьме, но, что поделаешь, пришлось ему остаться дома. Через неделю он узнал, что отряд влился в часть Красной Армии и ушел на фронт.
«Только с наступлением тепла, весной 1919 года, — писал Кузьма Романович позднее в автобиографии, — полуголый и босиком ушел добровольно в Красную Армию и вступил в отдельный батальон Особого корпуса войск Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии».
Мечта осуществилась. Вчерашний батрак Кузьма Синилов стал бойцом Красной Армии. Первый месяц молодой красноармеец учился ходить в строю, не сбиваясь с ноги, разбирать и собирать винтовку, стрелять, действовать штыком и прикладом, бросать гранату в цель.
Времени на изучение военного дела не хватало. Красноармейцы занимались урывками между облавами на бандитов и патрулированием по ночным улицам города.
Быстро пролетела весна с буйным цветением садов. Наступило знойное грозовое лето, лето тревожного, трудного для страны девятнадцатого года. Почти каждую ночь сигнал боевой тревоги поднимал батальон в ружье. Вскочив с нар, Кузьма и его товарищи в считанные минуты натягивали гимнастерки и шаровары, обматывали ноги некогда так изумившими его обмотками, ныряли в скатки шинелей, на ходу выхватывали из пирамид винтовки и подсумки с патронами, мчались во двор на построение.
Раздается негромкая четкая команда, и колонна через распахнутые ворота втягивается в тихую, сонную улицу, залитую бледным светом месяца…
Боевое крещение красноармеец Кузьма Синилов принял в схватках с петлюровцами, кулацкими мятежниками из банд Ангела и Зеленого. Особенно трудными были бои в Бахмачском районе, где появились банды численностью до трех тысяч человек. Уже тогда Синилов зарекомендовал себя храбрым и решительным солдатом.
В конце июля, когда на Украину двинулись деникинские дивизии, чекистский батальон был направлен на фронт. В тяжелых оборонительных боях с белогвардейцами вновь отличился Кузьма Синилов. За смелость и сметку он был назначен помощником командира взвода.
В сентябре 1919 года батальон влился в состав 2-го пластунского полка 44-й стрелковой дивизии. В новых боях с деникинцами Синилов уже командует взводом. В октябре семнадцатилетнего комвзвода коммунисты полка приняли кандидатом в члены партии большевиков.
Прошло немногим более месяца, и в жестоком бою на реке Остер под Козельцом белогвардейская пуля, ударив в правый бок, вывела отважного командира взвода из строя. Больше всего огорчало, что расставался с полком, не успев получить партийный билет.
Больше месяца пролежал Кузьма Синилов в черниговском госпитале.
И снова экспедиции в уезды, погони за бандами, ликвидация петлюровско-белогвардейского охвостья. Весной 1920 года Кузьма Синилов в составе чекистского батальона участвовал в боях против белополяков на Мозырском направлении и отличился.
Уже летом командир батальона, в прошлом балтийский моряк, пригласил Кузьму в свою землянку для серьезного разговора. Комбат повел речь о том, что хотя белополяков и погнали из Киева, но воевать еще придется за Советскую власть долго и на западе, и на юге, и на востоке, что Красной Армии нужны свои кадровые командиры из рабочих и крестьян. Вначале Синилов не понял, к чему клонит комбат, но, когда тот сказал, что есть возможность отправиться учиться на командные курсы, с радостью согласился.
Через десять дней он уже был зачислен на Вторые Московские пехотные курсы. А 30 июля того же 1920 года Краснопресненский райком РКП(б) принял курсанта Кузьму Романовича Синилова в члены партии.
Шесть месяцев напряженной учебы пролетели быстро. Приближался выпуск курсантов, назначенный на 23 февраля 1921 года — День Красной Армии. Но накануне этого события Кузьму Синилова в числе других курсантов-фронтовиков, коммунистов откомандировали для продолжения учебы в Первую советскую объединенную школу РККА имени ВЦИК.
Большинство кремлевских курсантов были, как и Синилов, молодыми людьми, коммунистами и комсомольцами, прошедшими школу фронтов гражданской войны.
Из новых товарищей Кузьма особенно сдружился с Георгием Сурженко и братьями Черновыми — Иваном, Константином и Михаилом. Все трое, даже самый младший, семнадцатилетний Михаил, участвовали в боях против Деникина и Врангеля, все трое были ранены. Вместе с сыновьями приехал в Москву их отец, шестидесятилетний рабочий-железнодорожник, также участник гражданской войны. Чернов-старший стал работать в школе уборщиком артиллерийских лошадей. Этот пример характерный. Героическая биография была за плечами почти каждого кремлевского курсанта.
Условия для занятий в школе были гораздо лучше, чем на курсах. Классы были хорошо оборудованы, учебные пособия имелись в достаточном количестве. Школа располагала собственным клубом имени Я. М. Свердлова, расположенным в здании бывшего Малого Николаевского дворца. Здесь работали многочисленные секции. Курсант Синилов регулярно посещал занятия телефонно-телеграфной секции, где с увлечением мастерил детекторные радиоприемники, подолгу возился с полевыми телефонными аппаратами, участвовал в самодеятельном хоре. У него был приятный, красивый голос. Большим праздником для себя
