За этим суховатым сообщением генерала видятся его бессонные ночи, четкая и плодотворная работа.
После войны в своих многочисленных статьях Григорий Алексеевич Степанов называл сотни и сотни имен отличившихся в боях под Ленинградом. Он описывал бои, которые вели курсанты Петергофского военно-политического училища на Кингисеппском направлении. Он рассказывал о мужестве курсантов Высшего военно-морского пограничного училища, о схватках многих пограничных отрядов и подразделений… Все это объединялось в его сознании в замечательную эпопею пограничных частей, не посрамивших своего высокого звания в августе-сентябре 1941 года.
Он гордился, что пограничникам удалось сформировать три дивизии и отдельную погранбригаду, которые остановили захватчиков на самых опасных рубежах.
Бойцы 1-й дивизии, которой командовал полковник С. И. Донсков, разгрузились под обстрелом и сразу же вступили в бой. Первый полк пошел в наступление на Отрадное. Седьмой полк взял станцию Горы. Второй полк трижды брал станцию Мга. В боях был убит командир полка майор Жеребцов, выбыло из строя 80 процентов личного состава.
5 сентября на дивизию перешел в наступление 39-й механизированный корпус немцев. Поредевшие батальоны и роты, которыми командовали уцелевшие младшие лейтенанты, не выдержали удара. Дивизия была разрезана надвое. 2-й и 7-й полки отошли в район Новой Ладоги, откуда 600 бойцов были перевезены под огнем кораблями Ладожской военной флотилии. 1-й стрелковый полк переправился на правый берег по железнодорожному мосту, который был тотчас взорван.
Часть подразделений и артиллерийский полк, приданный дивизии, отходили с боями по левому берегу реки в направлении Шлиссельбурга.
«Чтобы дать возможность частям дивизии переправиться на правый берег реки Невы на участке Марьино — Шлиссельбург, подразделения дивизии во главе с командиром дивизии полковником Донсковым продолжали вести упорные бои, особенно за 8-ю ГЭС и деревню Марьино, — вспоминал Г. А. Степанов. — Командир артиллерийского полка майор Буданов и сейчас на лице имеет шрам, полученный в штыковой схватке с противником».
8 сентября противник ворвался в Шлиссельбург. Но в тот же день было решено силами пограничников и одной артиллерийской батареи занять крепость «Орешек» и не дать немцам возможность переправиться и соединиться с финнами. Так началась героическая оборона «Орешка», неоднократно воспетая в романах, рассказах, очерках. Правда, Степанова огорчало то обстоятельство, что, изображая подвиги моряков- артиллеристов, писатели забывали о нескольких подразделениях пограничников из 1-й дивизии, которые составляли костяк гарнизона…
Но вернемся к боям у станции Мга. Немцы сделали попытку с ходу форсировать Неву. Г. А. Степанов писал об этом опасном для Ленинграда плане противника:
«Утром 31 августа 1941 года мне звонит по телефону член Военного совета обороны Ленинграда П. С. Попков и спрашивает меня:
— Известно ли вам, что в районе Ивановских порогов фашисты пытаются форсировать Неву? Что могут предпринять пограничники?
Я доложил, что таких данных не имею. Известно мне, что 1-я дивизия ведет тяжелые бои за станцию Мга. Попков подтвердил, что его сведения достоверны».
Генерал Степанов не располагал ни одной регулярной частью, все они были уже брошены в бой. Оставалось лишь пять истребительных батальонов. И хотя генерал впоследствии назвал их «полнокровными», боеспособность их оставляла желать лучшего. Они не были вооружены и обмундированы как следует, не говоря уже о нехватке опытных боевых командиров. Могли они занять позиции на правом берегу Невы и отразить попытки немцев форсировать реку?
Степанов действовал энергично. За шестнадцать часов (!) был создан сводный отряд под командованием полковника Лоскутова. Рабочие, служащие, ученые — бойцы отряда были одеты в военную форму, хорошо вооружены и поставлены под начало боевых командиров (до сих пор остается загадкой, где мог их взять Степанов в тех условиях). Городской Совет выделил автобусы…
«К утру 1 сентября 1941 года сводный отряд занял оборону… и выполнил задачу… О принятых мерах было доложено тов. К. Е. Ворошилову. Мероприятия были одобрены».
Если бы немецкие войска форсировали Неву и соединились с финнами, то вся оборона Ленинграда оказалась бы под угрозой (Степанов считал, что положение было бы «катастрофическим»). В ту же ночь на 1 сентября по приказу маршала Ворошилова и вице-адмирала Трибуца в район знаменитых Ивановских порогов было переброшено Высшее военно-морское училище НКВД под командованием капитана 2-го ранга Садникова…
«Таким образом, правый берег Невы был прикрыт сводным отрядом истребительных батальонов, Высшим военно-морским погранучилищем НКВД, двумя эсминцами, 302-м дивизионом КБФ, 1-й дивизией НКВД, и они-то в боевом содружестве не допустили форсирования реки Невы… — писал Степанов. — В сентябре и октябре 1941 года на Невский участок были переброшены 265-я стрелковая дивизия, 86-я стрелковая дивизия, 20-я стрелковая дивизия НКВД, только что сформированная под командованием полковника А. П. Иванова…
О тяжелых, кровопролитных боях на „пятачке“ у Невской Дубровки знают ленинградцы. Прорвать оборону немцев и соединиться с 54-й армией, наступавшей из района Волхова, не удалось. Но в результате активных действий на этом участке Ленфронта были скованы 8 немецких дивизий».
Любопытно, что всюду у Степанова слышны нотки «пограничного патриотизма». Всю жизнь он потом добивался, чтобы не был забыт ни один герой-пограничник. Собственно говоря, все соединения и части, которые перечисляет Степанов, впоследствии выходили из его подчинения, но он по-прежнему отечески опекал их, подбрасывал подкрепления.
— Удивительно, откуда он людей брал — по сотне присылал, — вспоминает бывший командир 20-й пограничной дивизии генерал-майор Александр Павлович Иванов. — Или вот в декабре сорок второго послали дивизию на прорыв блокады… У фронта получить автоматы для дивизии было трудно. Двадцать автоматов оставалось в резерве у Жданова. Их вручали дивизиям торжественно. А Степанов дополнительно подбросил нам семнадцать автоматов и три миномета. Откуда взял, неизвестно. «Бери, — говорит, — Саша!»
Откуда у начальника гарнизона Ленинграда могло появиться оружие — это понятно. Как-никак военных заводов в Ленинграде было много, и директора их предпочитали со Степановым дружить. Ну а что касается дружески ласкового «Саша», то с командиром дивизии у них были давние отношения. Еще когда Степанов учился в Высшей пограничной школе, Иванов в ней был начальником кавалерийского обучения. Сухому и быстрому Иванову массивный и степенный Степанов казался увальнем. «Тюфячок! Будь энергичней!» — кричал он в манеже. И они вместе, смеясь, вспоминали поучения Иванова:
— Конь должен тебя почувствовать. Конь требует энергичного человека. Ты ему покажи себя, настрой его, тогда он тебе подчинится…
Может показаться странным смех там, где каждый день гибнут люди, где живет сознание народного горя. И тем не менее жизнь брала свое. Смеялись, шутили…
На Карельском перешейке пограничные части к концу сентября 1941 года отступили на линию старой государственной границы и здесь стояли насмерть. Обороной руководил полковник Андреев, впоследствии ставший крупным военачальником, командующим Воронежским военным округом.
На участок Финский залив — Кайворово 13 сентября вышла только что сформированная 21-я дивизия войск НКВД, костяком которой стали окружные школы младшего комсостава погранвойск. Под командованием полковника Панченко двадцать дней и двадцать ночей отражала дивизия атаки противника.
Из 21-й дивизии генералу Степанову доставили письмо лейтенанта Ширяева: «Если погибну, отошлите письмо моей семье. Иду в бой, иду полный веры: враг будет уничтожен…»
