начальник заставы младший лейтенант Худяков и инструктор службы собак Щербаков. Есть раненые».
«8 час. 47 мин. Старший лейтенант Бабякин, будучи раненным, возглавил личный состав 5-й и 6-й погранзастав и взвод красноармейцев и ведет бой за Энсо».
«13 час. 15 мин. Противник выбит из города Энсо».
«15 час. 40 мин. На ряде участков противник отброшен за линию государственной границы. Бои не прекращаются ни на час. К границе подходят подразделения Красной Армии…»
Это здесь пограничник Андрей Бусалов подпускал по три сотни финнов на 30–40 метров к нашим окопам и косил их из старого, но верного «максима». Он отразил три атаки. Вся лощина перед заставой была устлана трупами. По Бусалову стали вести огонь из четырех пулеметов. Первая пуля ударила его в ногу, вторая рванула руку, третья попала в живот… А он все стрелял…
— Пока я жив, не уйду от «максима»…
Четвертая пуля пробила сердце. Именем Андрея Бусалова теперь названа одна из застав.
Гибли десятки и сотни героев, сдерживая врага, рвавшегося к Ленинграду…
Когда началась война, семья Степанова была в Москве.
С ним жила только восьмидесятилетняя мать Прасковья Сергеевна. Генерал дома не бывал, и старушка одна в большой квартире со страхом смотрела в окна, за которыми метались лучи прожекторов, рвались бомбы. Она просила Григория отправить ее в родную деревню, где, как ей казалось, будет тише и спокойней.
Степанов согласился и велел отвезти мать в Звад. Мог ли он думать, что наступление немцев будет стремительным, что вскоре они захватят Лугу и по шоссе мимо его родной деревни пойдут на Новгород вражеские танки?
Приемная сестра генерала Мария Семеновна и ее дочь Анна Сергеевна и поныне живут в Зваде.
— Как немец подходить стал, — рассказывает Анна Сергеевна, — так мы вещи, трех моих детишек и бабушку Пашу на подводу и в лес… Шли долго по гати до возвышенной поляны. И корова с собой. Прожили там с народом недели три, пришли немцы на поляну. Баба Паша боится из-за сына-генерала. Немец откинул полог и вошел к нам в землянку. «Зольдат?» — спрашивает. Выгнали нас в деревню, а она уже сожжена. Наш дом остался, только стекол нет. Бабушка по дороге притомилась, плохо ей стало, так один немец чашку кофе ей дал — сердобольный оказался. Потом у нас телку отобрали проезжие немцы. Выбрали старосту из раскулаченных, выделили землю, стали посылать на покосы. Потом появились партизаны, мужики пошли все в лес и стали у нас руководить… Бабушка Паша все говорила про немцев: «Когда-то их, проклятых, выгонят отсюда!» А тут моего мальчика маленького Шурика убило снарядом. Принесли в избу, бабушка увидела, и стало ей плохо. Уснула и не проснулась больше. Было это в августе сорок первого. В Сосновом бору мы ее похоронили…
Не скоро узнал генерал Степанов о смерти матери. Август был для него месяцем очень тревожным. Немцы вели наступление на станцию Мга, стремясь соединиться с финнами и замкнуть кольцо вокруг Ленинграда.
С началом войны пограничные части присоединились к тем армейским соединениям, на участках которых им пришлось сражаться. Некоторые из них оказались оторванными от своих баз снабжения, о чем генерал Степанов докладывал члену Военного совета А. А. Жданову.
Влившись в общевойсковые соединения, пограничные отряды превращались в обыкновенные стрелковые части.
Кое-кто из военачальников считал это закономерным, поскольку граница как таковая перестала существовать…
Но генерал Степанов думал иначе. Он был за сохранение пограничных частей, за оставление их под единым командованием.
До конца своей жизни он разрабатывал проблему использования пограничных частей в военных действиях. Он считал, что такие отборные части способны выполнять любые задачи в современной войне. И в атомной тоже. Очень подвижные, они незаменимы для охраны войскового тыла, уничтожения десантников и диверсантов, ликвидации прорывов вражеских войск…
«Войны теперь не объявляются, — писал Степанов. — Тем более что будущая война разразится внезапно, воздействие противника на тылы фронтов и тыл страны будет большим. На раскачку времени не будет».
Генерал всякий день ездил в Смольный и требовал внимания к пограничным частям. Много дала одна из поездок на позиции с главнокомандующим Северо-Западного направления Маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым. Ради маскировки маршал был в лейтенантском плаще и зеленой фуражке. Степанов вспоминал, что в конце длительного разговора в машине Климент Ефремович признался:
— Я сожалею, что пограничных войск мало, а ведь это настоящая гвардия. В этом и моя вина. Я, будучи наркомом обороны, недооценивал пограничные войска и старался их сократить…
«Обращаясь ко мне, — писал Степанов, — он сказал, что после войны надо добиваться, чтобы пограничных войск было больше, чтобы они были хорошо вооружены и мобильны. Такую же оценку пограничникам давали тт. Жданов А. А. и Кузнецов А. А. — члены Военного совета фронта».
Генерал Степанов предложил Военному совету из пограничных отрядов, действовавших в составе 7, 14 и 23-й армий, создать полки и свести их в дивизию. Вторую пограничную дивизию можно было сформировать из пограничных отрядов, действовавших на участке 8-й армии. Предложение Степанова приняли.
Начальник охраны войскового тыла Северного фронта генерал-лейтенант Степанов приступил к формированию 1-й дивизии войск НКВД, командиром которой назначили полковника Донскова. Группа Донскова, ставшая костяком дивизии, пятнадцать дней удерживала город Кексгольм и оставила его по приказу командования 20 августа. А уже 22 августа началось сколачивание дивизии, что само по себе стало важной вехой в истории пограничных войск.
Немецкие дивизии рвались на соединение с финнами восточнее Ленинграда. К 10 августа фон Лееб, перегруппировав части, снова перешел в наступление. В этой грозной обстановке наши генералы и офицеры проявили чудеса распорядительности.
Уже 28 августа генерала Степанова вызвали на заседание Военного совета фронта, на котором присутствовал А. Н. Косыгин.
Смольный в те дни напоминал военный лагерь. Зенитки, машины, офицеры, солдаты… Когда-то здесь был штаб революции, и так же отсюда спешили связные в воинские части, а сюда приезжали за указаниями командиры.
Степанову приказали доложить, как идет формирование новой дивизии.
Генерал видел, что члены Военного совета ждут от него доброй вести. Но что можно было сделать за пять дней? Пограничные отряды сведены в дивизию, но нет еще артиллерии, минометов. Стрелковые полки сформированы, но еще не сколочены. Большая часть личного состава — новички. Люди в подразделениях даже не знают друг друга. Нужно еще два-три дня…
— Фашистские войска, — перебил его один из членов Военного совета, — подходят к станции Мга. Еще день, и последняя железная дорога будет перерезана. Ленинград будет блокирован. Немедленно перебросьте дивизию для обороны станции Мга.
Впоследствии Степанов вспоминал:
«1-я пограничная дивизия была поднята по тревоге, на станции Грузино посажена в железнодорожные эшелоны и к вечеру 28 августа разгружена на левом берегу Невы в районе Петрушино — Отрадное, станция Пелла. Железнодорожный мост через реку Неву, что в районе деревни Отрадное, через который проходили эшелоны с частями дивизии, обстреливался артогнем противника…»
